Рокоссовский. Солдатский Маршал

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить[152 - Цит. по: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 3-х т. Т. 1. 10-е изд., дополненное по рукописи автора. – М.: Изд-во Агентства печати Новости, 1990. С. 370—371.]».

Передача директивы в зашифрованном виде из Генштаба в округа закончилась только в 00 часов 30 минут 22 июня. На ее расшифровку требовалось определенное время. А ведь была возможность передать в округа ранее установленный сигнал: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.», что заняло бы всего несколько минут.

В штаб Киевского Особого военного округа директива поступила в 1 час 45 минут 22 июня, а штабы армий получили ее в 2 часа 35 минут. Однако приказы и распоряжения о приведении войск в боевую готовность в большинстве случаев были получены слишком поздно – до начала артиллерийской подготовки противника оставалось немногим более получаса. Более благополучно обстояло дело в Военно-морском флоте, так как Тимошенко напрямую предупредил наркома ВМФ Кузнецова о необходимости приведения флота в боевую готовность № 1. Кузнецов сразу же установленным паролем быстро отдал соответствующие распоряжения. В результате флот был приведен в боевую готовность за 3—4 часа до начала войны.

В 3 часа 7 минут командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский доложил наркому обороны о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов и просил указаний. Командующему флотом была дана команда встретить самолеты огнем зенитных средств.

В 3 часа 10 минут разведывательный отдел штаба Западного Особого военного округа сообщил начальнику Главного разведывательного управления генералу Голикову о том, что «основная часть немецкой армии в полосе ЗапОВО заняла исходное положение[153 - См.: Анфилов В. А. Грозное лето 41 года. – М.: Издательский центр Анкил – Воин, 1995. С. 115.]».

Начало войны

В 3 часа утра 22 июня 1941 г. немецкая авиация вторглась в воздушное пространство Советского Союза и нанесла массированный бомбовый удар по всей западной приграничной полосе на глубину свыше 400 км. Через 15 минут началась артиллерийская подготовка противника. В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного Особого военного округа генерал-лейтенант В. Е. Климовских доложил начальнику Генштаба Красной Армии генералу армии Г. К. Жукову о налете вражеской авиации на города Белоруссии. Не прошло и трех минут, как поступил доклад от начальника штаба Киевского Особого военного округа генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева о бомбардировке противником украинских городов. В 3 часа 40 минут о налете вражеской авиации на Каунас и другие города сообщил командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Многомесячные, практически безнаказанные полеты немецких самолетов-разведчиков, агентурные данные позволили германскому командованию с высокой точностью выявить пункты управления, линии связи, аэродромы, склады, места расположения советских войск. В результате они первыми подверглись ударам и разрушениям.

В 4 часа 5 минут войска группы армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала В. фон Лееба перешли в наступление, захватив все пограничные мосты неповрежденными. Через 10 минут началось наступление войск групп армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока и «Юг» генерал-фельдмаршала Г. фон Рундштедта.

Входившая в состав группы армий «Юг» 6-я армия, возглавляемая генерал-фельдмаршалом В. фон Рейхенау, считалась в вермахте одной из лучших, ее называли «победительницей столиц» – в мае 1940 г. ее войска первыми вошли в Брюссель, а в июне того же года они маршировали уже в Париже. Ударную силу группы армий «Юг» составляла 1-я танковая группа генерал-полковника Г. фон Клейста, насчитывавшая пять танковых и четыре моторизованные дивизии. В мае 1940 г. именно танковые дивизии Клейста прорвали линию Мажино у Седана и вышли к побережью Ла-Манша, отрезав английский экспедиционный корпус. Стяжавшие в Западной Европе столь громкую славу, дивизии противника мечтали добиться еще больших успехов на востоке.

Какими оказались для Рокоссовского первые часы Великой Отечественной войны? Он вспоминал, что около четырех часов утра 22 июня дежурный по штабу 9-го механизированного корпуса принес телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет. Сделать это можно было только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или наркома обороны. В телефонограмме же стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штаба армии. Рокоссовский приказал дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии и в наркомате обороны. Затем вызвал начальника штаба корпуса генерала А. Г. Маслова, заместителя командира корпуса по политической части бригадного комиссара Д. Г. Каменева и начальника Особого отдела. Вскоре дежурный доложил, что связь с наркоматом обороны, округом и штабом армии нарушена. После непродолжительного совещания было решено взять на себя ответственность и вскрыть пакет.

В директиве требовалось немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. «Содержание его (пакета. – Авт.) подгонялось под механизированный корпус, – отмечал впоследствии Рокоссовский, – закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено иметь ему как боевому соединению. А поскольку он находился только в первой, то есть начальной, стадии формирования, то как Генеральным штабом, так и командованием округа должно было быть предусмотрено и его соответствующее место на случай войны. Но в таком состоянии оказался не только 9-й мк, но и 19-й, 22-й да и другие, кроме 4-го и 8-го, которые начали формирование значительно раньше и были более-менее способны вступить в бой. Они к тому же имели в своем составе и новые танки Т-34 и КВ[154 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 54.]». И далее Константин Константинович пишет: «Но о чем думали те, кто составлял подобные директивы, вкладывая их в оперативные пакеты и сохраняя за семью замками? Ведь их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они все же их отдавали, преследуя, уверен, цель оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий таким-то войскам (соединениям) ими был отдан. Их не беспокоило, что такой приказ – посылка мехкорпусов на истребление. Погибали в неравном бою хорошие танкистские кадры, самоотверженно исполняя в боях роль пехоты[155 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 55.]».

Эти рассуждения Рокоссовского относятся к более позднему периоду. А тогда, 22 июня, в четыре часа он приказал объявить боевую тревогу. На командный пункт командира корпуса были вызваны командиры 35-й танковой дивизии полковник Н. А. Новиков, командир 131-й моторизованной дивизии полковник Н. В. Калинин и заместитель командира 20-й танковой дивизии полковник В. М. Черняев. Им были даны предварительные распоряжения о маршрутах и времени выступления. «Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно, – вспоминал Константин Константинович. – Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело. Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалеку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками. Кажется, никогда не писал столько расписок, как в тот день[156 - Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 38?39.]».

Штаб Юго-Западного фронта получил из войск первое донесение в седьмом часу утра 22 июня. Начальник штаба 12-й армии сообщил, что на границе с Венгрией боевые действия пока не начались. Из штаба 26-й армии доложили о том, что на рассвете враг атаковал все пограничные заставы. Войска прикрытия подняты по тревоге и выдвигаются из районов расквартирования к границе. Подразделения пограничников и укрепленных районов сражаются самоотверженно. «А вот что творилось в 5-й и 6-й армиях, в полосах действий которых, судя по всему, противник наносил главный удар, нам долго не удавалось выяснить, – пишет И. Х. Баграмян. – Телефонные и телеграфные линии то и дело нарушались. Усилия радистов тоже часто оказывались безуспешными. Вполне естественно, что в этих условиях ни начальник разведки, ни я не смогли представить командующему такие сведения, которые могли бы его удовлетворить[157 - Цит. по: Баграмян И. X. Так начиналась война. – М.: Воениздат, 1971. С. 89.]».

Начальник разведки округа полковник Бондарев доложил лишь о том, что в полосе 5-й армии, на левом крыле фронта, противник еще на рассвете начал форсировать Западный Буг на участке Любомль, Владимир-Волынский. Наиболее мощный артиллерийский огонь и авиационные удары враг сосредоточил по районам Устилуга и Владимир-Волынского; передовые его части внезапным ударом овладели приграничной станцией Влодава. В полосе 6-й армии врагу удалось захватить приграничный город Пархач и другие населенные пункты. Стало известно также о нескольких небольших воздушных десантах, выброшенных противником в приграничной зоне. Однако начальник разведки не располагал какими-либо конкретными данными о количестве и составе сил противника.

В то время как штаб Юго-Западного фронта анализировал сведения, полученные от штабов 12-й и 26-й армий, в Генеральном штабе была подготовлена директива № 2, подписанная в 7 часов 15 минут членами Главного военного совета С. К. Тимошенко, Г. К. Жуковым и Г. М. Маленковым. В директиве, адресованной военным советам Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского военных округов, говорилось:

«22 июня 1941 года в 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.

Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.

В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз приказываю:

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.

Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск.

Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100—150 км.

Разбомбить Кенигсберг и Мемель.

На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать[158 - Цит. по: Анфилов В. А. Грозное лето 41 года.. С. 135.]».

И. Х. Баграмян вспоминал, что, поскольку требования директивы были достаточно ясны, она без всяких комментариев была незамедлительно передана в войска Юго-Западного фронта.

К десяти часам утра начальник штаба 9-го механизированного корпуса сумел установить связь со штабом 5-й армии, и то лишь на несколько минут. Один из работников штарма торопливо сказал, что Луцк вторично подвергается бомбежке, связь все время рвется, положение на фронте ему неизвестно. Несмотря на отсутствие надежной связи со штабами фронта и 5-й армии и неясную обстановку, Рокоссовский принял решение начать в два часа дня выдвижение частей корпуса. Марш совершался по трем маршрутам в общем направлении на Новоград-Волынский, Ровно, Луцк. Справа по автостраде следовала одной колонной 131-я моторизованная дивизия полковника Н. В. Калинина. В центре уступом назад шла 35-я танковая дивизия генерал-майора Н. А. Новикова, а левее – 20-я танковая дивизия.

Основные силы 9-го механизированного корпуса, главным образом пехота, совершив в первый день 50-километровый переход, выбились совершенно из сил и потеряли всякую боеспособность. Рокоссовский впоследствии отмечал, что не было учтено то обстоятельство, что пехота, лишенная какого бы то ни было транспорта, вынуждена на себе нести помимо личного снаряжения ручные и станковые пулеметы, диски и ленты к ним, 50-мм и 82-мм минометы и боеприпасы. Поэтому пришлось сократить переходы для пехоты до 30—35 км, что повлекло за собой ее отставание от выдвинувшихся вперед 35-й и 20-й танковых дивизий. Части 131-й моторизованной дивизии, командир которой полковник Калинин посадил свою пехоту на автомашины и танки, к исходу 22 июня вышли в район Ровно. К этому времени войска группы армий «Юг» продвинулись в направлении Владимир-Волынский, Луцк, Ровно на 25—30 км.

Генеральный штаб Красной Армии, несмотря на отсутствие точных данных об обстановке, подготовил на основе плана стратегического развертывания от 15 мая 1941 г. новую директиву об ответных действиях Красной Армии. Эта директива за № 3 была направлена в 21 час 15 минут военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов:

«1. Противник, нанося главные удары из Сувалковского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шяуляй и Седлец, Волковыск, в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.

На остальных участках госграницы с Германией и на всей границе с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.

2. Ближайшей задачей войск на 23—24.6 ставлю:

а) концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки;

б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 А (армий. – Авт.) окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин.

3. Приказываю:

а) Армиям Северного фронта продолжать прочное прикрытие госграницы…

б) Армиям Северо-Западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки…

в) Армиям Западного фронта, сдерживая противника на варшавском направлении, нанести мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации фронта во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее совместно с Северо-Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки…

г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6 А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.

д) Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу территорию. При попытке противника нанести удар в черновицком направлении или форсировать рр. Прут и Дунай мощными фланговыми ударами наземных войск во взаимодействии с авиацией уничтожить его; двумя мехкорпусами в ночь на 23.6 сосредоточиться в районе Кишинев и лесов северо-западнее Кишинева.

4. На фронте от Балтийского моря до госграницы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с границей.

5. Авиации Главного Командования:

а) поддержать Северо-Западный фронт одним вылетом 1-го авиационного корпуса ДД (дальнего действия. – Авт.) и Западный фронт одним вылетом 3-го ав. корп. ДД на период выполнения ими задачи по разгрому сувалкской группировки противника;

б) включить в состав Юго-Западного фронта 18-ю авиадивизию ДД и поддержать Юго-Западный фронт одним вылетом 2-го ав. корпуса ДД на период выполнения им задачи по разгрому люблинской группировки противника;

в) 4-й ав. корпус ДД оставить в моем распоряжении в готовности содействовать главной группировке Юго-Западного фронта и частью сил Черноморскому флоту[159 - Цит. по: Краснов В. Г. Неизвестный Жуков. Лавры и тернии полководца. Документы. Мнения. Размышления. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. С. 189—191.]».

Директива № 3 вызвала шок у командования Юго-Западного фронта. И. Х. Баграмян в своей книге «Так начиналась война» отмечал: «Когда я зачитал генералу Пуркаеву телеграмму, он с явным недоверием взглянул на меня, выхватил бланк и перечитал текст несколько раз. Быстро обмениваемся мнениями. Они у нас сходятся: к наступлению мы не готовы[160 - См.: Баграмян И. Х. Так начиналась война. – М.: Голос, 2000. С. 113.]».