Агентство 404

– И когда вы их последний раз видели? – Степан начинал злиться.

– Давно. Они говорят, что у них в разработке много дел и им некогда.

– Каких дел? Это ст. 105 УК РФ, особо тяжкое преступление. Какие разработки? Да они просто дурят тебя как лоха.

Целых два часа Степан провел в кабинете Буркова. Их беседа скорее напоминала допрос, причем в роли допрашиваемого находился сам следователь. К обеду в деле уже появился грамотно составленный план следственных действий и несколько поручений для оперативно-разыскных мероприятий. Довольный Петр Анисимович, радостно улыбаясь, пригласил Степана отобедать в кафе напротив с дурацким названием «Эсквайр».

– Какой умник такое название этой кафешке дал? – хохотнул Бурков, углубляясь в меню.

– Ну, кто название дал, не так уж сложно узнать, – заметил Степан. – Наверняка человек он малограмотный, а вот название такое ему, видимо, понравилось. Меня больше удивляет, какой умник в администрации города это название зарегистрировал за этим кафе. Видимо, такой же грамотей, вот в чем печаль.

При расставании Степан посоветовал Петру Анисимовичу не распространяться об их знакомстве, напомнил о его процессуальной независимости и самостоятельности. Он не обязан давать отчет о своих действиях никому, кроме прокурора и суда, а на всяких там генералов МВД посоветовал вообще класть сам знает что. На том и расстались, договорившись обо всех нюансах, возникающих в ходе расследования, сообщать Степану незамедлительно.

По дороге домой Степан заехал в «Командор». Ему нравилось бродить по огромному залу торгового центра, выбирая продукты.

«Скоро лафа закончится, – думал он, автоматически кидая в телегу все, что привлекало его внимание. – На пенсию не разгуляешься, надо все-таки подумать о постпенсионной карьере», – усмехнулся Степан, укладывая две бутылки «Хеннесси» в тележку.

Возле подъезда на лавочке Степана поджидал Алексей Иванович, изрядно помятый и абсолютно несчастный.

– Леша, у тебя когда отпуск-то кончится? Сопьешься ведь к чертям собачьим, кто науку-то двигать будет?

– Через неделю и закончится, – промямлил тот. – Я чего тебя жду-то? Тут опять «Мерседес» крутился, и все те же фигуранты. Тебя пасут.

– Боже праведный! Алексей Иванович, что за лексикон? Срочно бросай пить. «Фигуранты». Ну, ладно, это словечко ты мог от меня услышать, но вот «пасут» – это явно блатной жаргон. Как ты после отпуска в институте своем на ученом совете общаться будешь? – засмеялся Степан, дружески обнимая профессора за плечи. – Пойдем, Леша, треснем по соточке.

– Заметьте – не я это предложил, – хохотнул радостно Алексей Иванович.

За наспех приготовленным ужином, после второй или третьей рюмки, Степан, сам не зная зачем, поведал своему приятелю о своих проблемах. О том, как вот нюхом своим оперским чует, что в деле Сафронова что-то не так, а сделать ничего не может. Нет у него больше полномочий, позволяющих проводить оперативно-разыскные мероприятия и следственные действия. Никто на его вопросы отвечать не собирается, не имеет он права и улики собирать, и экспертизы устраивать. Если только как-то нелегально, но за это можно и под статью попасть.

– А ты, Степа, частным детективом зарегистрируйся, и у тебя пусть не такие обширные, как раньше, но права будут. А уж как этими правами пользоваться, ты сам сообразишь, как говорится, не мне тебя учить. Опять же под эту марку тебе и на «волыну» разрешение выдадут.

– А что? Это идея. Светлая у тебя все-таки голова, Алексей Иванович.

– А то! Опыт – его же не пропьешь. Обращайтесь, если что, – и с наслаждением опрокинул рюмочку французского коньячка.

Глава 7

Почти два дня ухряпал Степан на регистрацию себя индивидуальным предпринимателем со статусом детектива. Причем, если бы не старые связи Степана, и за две недели зарегистрироваться бы не удалось. Узаконенный род деятельности давал ему возможность заниматься сыском, сбором информации, ведением наблюдения с применением фото- и видеофиксации. Все это, впрочем, позволялось делать только в рамках закона, очень серьезно ограничивавшего его действия, так как с самого начала вид деятельности именовался «частным» и не мог нарушать законные права других граждан. Естественно, как бывший оперативник, Степан имел больше возможностей для получения различного рода информации из источников, недоступных простым гражданам, чем и собирался воспользоваться в своей деятельности. Пока что он всерьез не помышлял о профессиональной сыскной работе, собираясь воспользоваться этим статусом лишь в расследовании убийства Миши Сафронова. При наличии официального договора с потерпевшей стороной он мог бы вполне легально вести расследование, естественно, в рамках закона. Учитывая опыт Степана и его связи в правоохранительных структурах, этого было для него достаточно. Единственное, чего ему сейчас не хватало, так это как раз этого самого договора с потерпевшим на ведение разыскной деятельности. С этой целью Степан и собирался встретиться еще раз с сыном Сафронова Олегом.

Олег ответил моментально, как будто специально сидел у телефона в ожидании звонка. Договорились встретиться в кафе «Сопка», расположенном вдали от центральной части города, почти на окраине, совсем недалеко от дома Олега.

Степан на встречу приехал примерно на двадцать минут раньше условленного времени. Он всегда так делал, чтобы заранее осмотреться, оценить ситуацию, наметить пути отхода, понаблюдать за своим визави. Этому его научила и оперативно-разыскная работа, и частые служебные командировки на Кавказ, в общем, опыт. Такие люди, как Степан, всегда приходят первыми, они никогда не сядут спиной к входной двери и не снимут пиджак, даже если будет очень жарко, заранее проверят наличие запасного выхода и расположение туалетов – опыт, одним словом.

Сидя у окна, Степан видел, как от автобусной остановки шел Олег. Как следом за ним на парковке появился все тот же «Мерседес», из которого вышел вчерашний таинственный незнакомец, неумело играющий роль Штирлица. Проходя мимо окон кафешки, Штирлиц мимоходом мазанул взглядом и чуть не присел, встретившись глазами с иронично улыбающимся Степаном. Он, конечно же, узнал его и теперь соображал, что ему делать: то ли последовать за Олегом и нахально делать вид, что шпионит, понимая, что он раскрыт, то ли повернуться и уехать восвояси докладывать о провале операции. Он или был совсем тупой, или боялся признаться своему шефу в провале, но выбрал первый вариант. Красный и злой, появился в зале и сел за стол почти у самых дверей. Степан обернулся на припаркованный «Мерседес», из него вышел водитель генерала и тоже направился к входным дверям. Степан ухмыльнулся – не хватало только самого генерала, а так уже все в сборе.

– Здравствуйте, Степан Павлович, – вежливо, но без улыбки поздоровался Олег, усаживаясь напротив Степана. – Вам что-то уже стало известно?

– Боюсь, Олег Михайлович, что это вам что-то известно, что вы или забыли, или не захотели мне сообщить, – глядя ему в глаза, медленно процедил Степан. – Видимо, вы мне не доверяете, и я бы хотел знать почему. И мне на ум приходит только одно: вы боитесь? А почему? Тут можно предположить два варианта. Вы знаете, кто замешан в убийстве вашего отца, но вам по каким-то обстоятельствам невыгодно раскрытие этого дела. Второй вариант – вы не знаете ничего конкретного, но у вас есть основания предполагать, кто замешан в этом деле, и вас или запугали, или уговорили мне не доверять. В любом из мною перечисленных случаев вы не можете быть мне полезным, так как заключить договор со мной как с частным детективом вы, вероятно, не захотите. Это, однако, не означает, что я не смогу заниматься расследованием этого убийства. Есть люди, которые по закону имеют право такой договор со мной заключить и без вас. А я вам гарантирую, что приложу все усилия, чтобы раскрыть это убийство, вот только вы уже будете изначально находиться в неудобном положении. Так что подумайте. – Степан встал и, не прощаясь, быстрым шагом пошел к выходу. На крыльце он чуть лоб в лоб не столкнулся с водителем генерала Герасимова, тот едва успел демонстративно отвернуться.

– Сам-то Иван Александрович не в машине ли сидит? – захохотал Степан и помахал ему рукой. – Непременно привет ему передайте.

– Стойте, стойте, да подождите же вы, наконец, – сзади его догонял Олег.

Степан остановился, сделав недовольную физиономию – ну что там еще у вас?

– Я хочу с вами поговорить. Вы правы, я не все вам рассказал, – тараторил Олег, без спроса залезая на переднее сиденье уазика.

– Слушаю вас, Олег Михайлович, – официальным тоном начал Степан, закуривая сигарету и поворачивая ключ зажигания. – Мы сейчас немного отъедем, чтобы «топтунам» глаза не мозолить.

– Кому? – Олег удивленно глянул на Степана.

– Ты что, не заметил, что за нами следят? – криво усмехнулся Степан. – Вон, «Мерседес» видишь?

– Ну, вижу, – недоумевал Олег. – «Мерин» как «мерин», и что?

– Этот «мерин» и вчера за нами ездил. Что, не узнаешь?

– А кто это?

– Это люди генерала Герасимова. И это все, что я знаю, но факт остается фактом: он за мной осуществляет негласный надзор. – Степан поглядел на ошеломленного Олега. – Следит он за мной, короче.

– А почему?

– Да потому что я стал проявлять интерес к делу твоего отца. А им, как я понял, это не нравится. Ну, давай, рассказывай, только не ври и не скрывай ничего. Говори все как есть, я постараюсь разобраться. – Степан изобразил на своем лице признаки внимания и крайнего интереса.

– Я правда почти ничего не знаю о работе своего отца. – Олег нервно закурил сигарету. – Мы давно уже не были с ним близки, – промямлил он, поймав внимательный взгляд Степана. – Вы ведь, наверное, в курсе, что я воспитывался в семье дедушки и бабушки в Петербурге.

– Наслышан, – кивнул Степан, тоже закуривая.

– Я совсем недавно приехал в вашу область, – продолжал Олег, – но контакт с отцом мне так и не удалось установить. Я знал, что он работает в службе безопасности банка «Скала». Знал, какие люди руководят этим банком. Одним словом, мне не нравилась его работа. Он это знал. И на этой почве у нас и были разногласия. Я и сейчас считаю, что отца убили в результате какого-то конфликта, возникшего в сфере его профессиональной деятельности, – Олег глянул на Степана, – вернее, деятельности этого банка, – поправился он.

– Почему вы так считаете?

– Отец последнее время был какой-то нервный, злой. По всему было видно, что это связано с работой. Дела семейные его уже давно не интересовали. Деньги тоже. Любовницы у него наверняка не было. Был, правда, один приятель, очень пожилой человек, я его видел-то всего один раз, и то мельком. Они с ним на рыбалку в основном вместе ездили. Может, с ним отец и был более откровенным, чем со мной? Не знаю.

– Кто такой? – оживился Степан. – Подробней можно?

– Кто-то из ваших, или из военных. Звали его Федор Семенович Дроздов, то ли Скворцов, а может, и Куликов, не помню, птичья какая-то фамилия. Он живет или на даче, или в деревне, где-то по южному направлению вроде.

– А где вы его, говорите, мельком видели?

– Я однажды возвращался из Чудногорска на машине и увидел, как на АЗС заправляется отец, ну и подъехал. Отец как раз был с ним. Он меня, правда, ему не представил, но что в машине отца сидел Федор Семенович, это точно, так как он несколько раз обращался к нему и именно так его называл. Лет ему, наверное, далеко за семьдесят. Волосы и небольшая бородка седые, лицо красное, обветренное. Из чего я сделал вывод, что, скорее всего, он живет в сельской местности. Лицо волевое, я бы сказал, суровое. Голос хорошо поставленный, командный. Вот и все, что я могу о нем сказать. Если встречу, узнаю наверняка. Я потом посмотрел – поехали они в сторону Чудногорска.

– Вы что заканчивали? – спросил Степан. – Уж очень вы его профессионально обрисовали.

– Я художник. Хотя образование у меня техническое. По настоянию деда пришлось закончить политехнический институт, хотя я думаю, что мне это в жизни совсем не пригодится. Не мое это.

– Как знать, – промычал Степан, задумчиво глядя в окно.