О себе, о нас, о жизни. Повести и рассказы

Входные двери открыты. Два мира разделяют только струи тёплого воздуха из «воздуходувов» – лети на волю! Ну, уж нет! Даже если открыть все окна и двери, как это делают летом, в период ремонта, рабочие не могут выгнать сидельцев даже длинными палками.

Почему же не летят сюда воробьи, проживающие на улице, терпящие голод, холод и лишения? Во-первых, рынок не резиновый и количество мест, строго ограниченно. Во-вторых, не у всех хватает хитрости, сноровки и смекалки, чтобы сюда попасть и остаться. В-третьих – тут чужие не летают!

Наступит вечер, стемнеет, опустеет рынок, счастливые пернатые жители вернутся в свои насиженные гнёздышки, к жёнам и птенцам. Засыпая, в полудрёме, будут строить планы, которые завтра непременно будут обсуждать и, которые никто и никогда не будет выполнять.

Уже выходя в холод сибирского дня, я вновь оглянулся на ряды сидящих базарных воробьёв и вдруг отчётливо понял, что это я когда-то и где-то видел? Они очень походили на ряды чиновников на крупных форумах и совещаниях. Или на «долгосидельцев» дум разного масштаба, часто транслируемых по телевидению.

Идиот

Рассказ

Михаил Петрович, не старый, подающий надежды инженер-конструктор, руководил отделом на крупном радиозаводе, работающем на оборону. До недавнего времени, для секретности, именуемым «Почтовым ящиком», известным строгим пропускным режимом и неплохими заработками сотрудников. Несмотря на то, что вся округа знала, что за высоким забором изготавливают радиорелейные станции, об этом говорили шепотом, оглянувшись по сторонам. Продукция именовалась «изделием» и, как правило, походила на автомобиль с будкой вместо кузова. «Изделия» вывозили глубокой ночью по железнодорожной ветке, проходящей по территории предприятия.

Но потом грянул Государственный комитет по чрезвычайному положению, пресловутый ГКЧП. Повлекший волнения и известные события в столице, со стрельбой и пышными похоронами жертв очередной революции, почти незамеченные в республиках и областях огромной страны.

Воспринятые остальными жителями государства, как некие игры в демократию, прогремевшие в «зажравшемся» белокаменном граде. Остальные советские города и веси продолжали «счастливо жить, ударно трудиться, и радовать Родину трудовыми успехами». Как делали это на протяжении многих десятилетий, в военную годину, и в годы «великих пятилеток».

Но реформаторы из центра на этом не остановились. «Погуляв» по столице, во главе со своим «вечно весёлым, новоиспечённым царём Борисом», по заведённой ещё при прежней власти привычке, выехали на природу в Беловежскую пущу. Под предлогом «покушать шашлычков». На самом деле, собрали туда недавних «стойких ленинцев» – руководителей союзных республик, ещё не очухавшихся от внезапно прошедших разительных перемен и свалившейся полноты власти

И за скромным столом, под шашлычки, за бокалом доброго белорусского самогона, порешили – разделить страну так, чтобы ни обидеть никого из присутствующих. Без споров, как удельные князья, отдавали друг другу громадные территории, инфраструктуру, целые отрасли экономики. «С молотка» шли Военные округа, Флоты, элементы противоракетной и противовоздушной обороны. Вместе с людьми эти земли населяющими, с боевой техникой, оборудованием и специалистами их обслуживающими. Все торопились, как воришки, забравшиеся в чужой амбар, и шарившие по хозяйским сундукам.

Наутро гражданам объявили, что страны, в которой родилось, выросло и состарилось не одно поколение советских людей, больше нет! На смену ей пришло не выговариваемое «Содружество независимых государств» – СНГ. Поначалу всё шло, как и ранее. Заводы работали, поезда ходили, самолёты летали, деньги были едины, границы отсутствовали.

Потенциальные враги и недруги моментально исчезли, страна стала похожа на проходной двор предместья Европы. Обороняться было не от кого, и незачем. Армия и оборонка стали не нужны, их, по сути, бросили на произвол судьбы.

Затем, на секретный завод приехали «дружественные» американские специалисты, чтобы посоветовать местным «неучам» – как жить дальше! Неизвестно, что они там присоветовали, но вскоре, завод встал. Большую часть оборудования вывезли неизвестно куда. Людей выкинули на улицу. За проходной очутился и подающий надежды инженер Михаил Петрович, враз ставший просто – Мишей

Пока изобретатели ваучеров, азартно делили сокровища, неожиданно упавшее, в их натруженные руки. Страна, проклиная ГКЧП, бездарного первого и последнего президента СССР, алкоголика Бориса, защитников и осаждающих Белый дом, пыталась выжить.

Выживали, кто как мог. Одни копали огороды и жили тем, что даёт земля. Другие воровали всё, что было можно и было нельзя, продавали и сдавали украденное в металлолом. Третьи, имевшие хоть какие-то деньги, спекулировали тем, что смогли привезти из Турции и Польши. Всё, приветствовалось властями и объединялось единым словом «предпринимательство».

Ни первое, не второе, ни третье Михаил Петрович делать не умел.

С помощью своих друзей, он устроился в частную контору, занимающуюся ремонтов бытовой радиоаппаратуры. Иногда если позволяло время, подрабатывал извозом на своей старенькой, «видавшей виды копейке».

Незаметно промчалась лютая зима, холодная вдвойне, из-за не работающего отопления в замерзающих квартирах. Наступил Международный женский день, как писали в поздравительных открытках женщинам к Восьмому Марта – «Праздник весны!».

«Независимые государства» между тем жили, как и ранее. Особо не сближаясь, но далеко и не убегая друг от друга. Как родственники, получившие судебное решение о разводе, но продолжающие, по инерции, проживать вместе, изредка встречаясь на общей кухне. Кухней служили многочисленные базары и рынки крупных городов, ставшей «независимой», не известно от кого, – России. Где звучала характерная речь среднеазиатских народов, гортанные голоса жителей Кавказа, мягкая украинская «мова», и просительные напевы смуглых молдаван.

Как и прежде, накануне женского дня, сибирские города заполонили лихие джигиты, шумно предлагающие ранние весенние цветы и жёлтые кустики капризной мимозы.

Канун этого праздничного дня, больше походил на сумасшедшую сезонную распродажу всего и вся. Не успевшие заранее запастись подарками юные мужья, солидные отцы больших семейств, трогательные и беспомощные в этих делах, пенсионеры, как сумасшедшие бегали по магазинам и только что появившимся, «бутикам». В надежде купить нечто – нужное и, возможно, приятное «второй половине». В то же время, сообразное финансовым возможностям «первой половины», его вкусу и опыту.

Опрокинув рюмку – другую в рабочем коллективе, горячо поздравив «любимую Марью Ивановну» – руководительницу отдела, мужья мчались домой, предвкушая прекрасный ужин и романтический вечер при свечах. Правда, некоторые из них, пошатываясь, упрямо двигались к дому, уже ближе к полуночи, стараясь в голове собрать в кучу слова, которые им предстояло произнести на пороге дома, протягивая супруге поникший цветочек. В слабой надежде, хотя бы этим, облегчить свою участь.

Наконец праздник отгремел и не выспавшиеся обитатели, вспоминая вчерашнее веселье, грустно отправились на работу. Поехал на работу и Михаил Петрович, там, сославшись на то, что «он за рулём» и не может присоединиться к шумному застолью «для поправки головы», незаметно «исчез» и поехал «бомбить» – так называлось незаконное занятие извозом.

Этот день ему запомнился на всю жизнь. Транспорта на улицах было немного. Обыватели, шумно отгулявшие ночь, проснувшиеся в гостях, горели желанием оказаться дома, в собственных постелях, в привычной обстановке. Стоя на остановках транспорта, призывно махали всем проезжающим машинам, независимо от того, была ли это карета скорой помощи, громадный агрегат разбрасывающий песок, или ассенизаторный автомобиль. Михаил Петрович удачно «подхватил» несколько пассажиров, мысленно отметив, что на бак бензина он уже заработал. И не спеша поехал по главной улице. Возле гостиницы «Огни манежа», больше известной, как «Мартышкин дом», его внимание привлекла группа мужчин в одинаковых чёрных пальто и фуражках типа «аэродром». Они явно не походили на смелых дрессировщиков тигров. Учитывая, мягко говоря, «полноватые фигуры» стоящих, нельзя было принять и за воздушных гимнастов. Было видно, что люди приехали ненадолго, и не рассчитывали застать здесь довольно сильные морозы. «Погонщики слонов» – как Михаил Петрович их тут же окрестил, зябко прятались от холодного ветра, поправляя фуражки, вытирая носы и потирая красные руки.

Он остановился, трое пассажиров с трудом залезли в тесный салон. Пару часов он возил их по городу, хотя мужчины говорили преимущественно на своём языке, он по нескольким случайным фразам, произнесённым по-русски, понял, что они привозили к празднику цветы. А сейчас ездят по торговым точкам, собирают выручку и собираются, сегодня же улететь домой. Пассажиры вышли возле одного из ресторанов в центре, и хорошо рассчитались.

Окрылённый удачным началом, Михаил Петрович поспешил домой пообедать. Жена, приняв часть заработанных мужем денег, обрадовано призналась, что за прошедший праздник семья прилично поиздержалась, и деньги будут, как нельзя, кстати. Пообедав и отдохнув, Михаил Петрович решил ещё раз попытать счастье – «деньги идут косяком, надо не упускать момент». Подойдя к машине, он увидел что-то лежащее за спинкой сидения у заднего стекла.

– Вот толстопузые – ругнулся он на недавних пассажиров, – чехол на сидении помешал, закинули его назад! – Михаил Петрович не любил когда обзор через заднее стекло завален шапками, одеждой и прочими вещами.

– Что из машины деревню делать! – ворчал он на жену, пытающуюся иногда что-то там уместить.

Поправляя сшитую женой «накидушку», он обнаружил под ней красивый черный дипломат, с кодовым замком. В котором без труда узнал дипломат, лежавший всё время на коленях одного из мужчин. И вероятно, в конце поездки, после остановки у агентства «Аэрофлота» переложивший его к заднему стеклу.

– Наверное, бутылочку коньяка в дорогу припас. Или полотенце с зубной щёткой. Пропажа не велика, но всё равно для людей неприятность! – прикинул Михаил Петрович.

– Где теперь они могут быть? Всего скорее, сидят где-нибудь в «кабаке», или уже улетели – рассудил Михаил Петрович, с трудом подавляя в себе, внезапно возникшее желание, вернуть утерянную вещь владельцам.

Перекладывая, злополучный дипломат на заднее сидение, он ощутил приличный вес находки.

– Похоже, что одной бутылочкой коньяка, горячий гость холодной Сибири явно не ограничился. Так что сегодняшний вечер и домашний ужин, вполне может стать продолжением вчерашнего праздника! – улыбнулся пришедшей мысли Михаил Петрович.

Положив дипломат на сидение, нагнувшись в проёме задней двери, вращая колёсики кодового замка, мысленно пожалел, что замок, вероятно, придётся, сломать. Тут он вспомнил, как сын, демонстрируя подобный дипломат, приобретённый накануне, долго и нудно объяснял, как пользоваться кодовым замком. Всё кончилось тем, что приобретённое сокровище было всё же закрыто, без малейшей надежды впоследствии открыть его. Неоднократные попытки ничего не дали, совсем нечаянно были набраны все нули и «Сим-сим» открылся! Михаил Петрович, надёясь на чудо, тоже набрал эти цифры. Замок щелкнул, и крышка слегка приподнялась!

Под крышкой, на расстеленной газете лежали какие-то бумаги. Замусоленные чеки на оплату гостиницы. Договора с различными фирмами, смысл которых Михаил Петрович так не понял, прочитав их по нескольку раз. Некоторые бумажки были написаны на не русском языке, маленькими буковками-червячками.

Затем он откинул сложенную вдвое газету. И тут же, помимо своей воли, быстро захлопнул дипломат, как будто увидал там, что-то очень опасное и страшное. Вновь осторожно открыв крышку, он увидел под газетой, аккуратно сложенные и перевязанные разноцветными резиночками пачки денег, лежавшие в несколько слоёв. Столько денег Михаил Петрович не видел никогда даже в кино «Следствие ведут знатоки».

Он попытался разогнуться, резкая, нестерпимая боль пронзила поясницу. Последний раз такое случалось в прошлом году, когда Михаил Петрович, поругавшись с женой, вгорячах, занёс тёще на пятый этаж, купленный по случаю, пятидесяти килограммовый мешок сахара.

Постояв какое-то время, осмысливая ситуацию, он всё же разогнулся. Противная мысль о том, что находку надо вернуть хозяевам, на этот раз, в голове не возникла.

Взяв чемодан под мышку, чтобы нечаянно не открылась крышка, он осторожно вернулся домой. В квартире, не разуваясь, не обращая внимания на недовольные взгляды жены, молча, прошёл на кухню. Положил дипломат на стол и откинул крышку. Жена, негромко ойкнув, тихонько сползла на пол. Трясущимися руками Михаил Петрович достал из домашней аптечки валерьянку и, накапав в стакан с водой, подал супруге, затем накапал и себе.

– Может «скорую» вызвать? – нерешительно и слегка заикаясь, спросил муж.

– Какую «скорую»? – неожиданно вскипела жена, приходя в себя, – хочешь, чтобы тебя с этим саквояжем сразу забрали в тюрьму?

Кот Васька, унюхав запах валерьянки, суматошно забегал по комнате, издавая неподражаемые, дикие звуки.

– Брысь! – подцепила женщина неудачно попавшегося под ноги кота.

– Где, ты, ЭТО взял? – обращаясь к мужу, как учительница к провинившемуся первокласснику, с металлом в голосе, спросила супруга.

Чего-то, в самом деле, испугавшись, интонацией нахулиганившего пацана, Михаил Петрович пролепетал:

– Там! В машине кто-то оставил. Сзади за сидением, – пришлось рассказать жене о кавказских пассажирах, о мужике с дипломатом, и поездках по город.

– Зачем ты это в дом принёс? Если тебе жить надоело – дело твоё! Но тут живу я, и наши дети! Ты об этом подумал? Неизвестно, как заработаны эти деньги, и кто за ними стоит! Ты его, – кивнув на дипломат, зловещим шепотом прошипела она, – наверное, весь своими граблями залапал?

С этими словами, жена мокрой тряпкой, тщательно протёрла всю находку.

– Сколько там? – немного успокоившись, поинтересовалась супругу