Трое на плоту. Таёжный сплав

Мальчишки рассказали, что это место пользуется дурной славой и зовётся – «Черной скалой». На самой вершине голой скалы стоит дерево, русские его называют – «Бурятский бог». Обычное дерево, с привязанными на нём тряпочками, ниточками, кусочками шерсти, к подножию, которого бросают деньги, безделушки, бумажки с просьбами к духам. К этому дереву, в определенные дни, приходят местные жители и проводят свои религиозные обряды. На скалах стоящих против «Черной скалы», существуют рисунки и надписи древних людей, многие из которых ещё никто не расшифровал. В огромном водовороте под скалой, по преданиям, живет какое-то неизвестное существо, которое местные люди, якобы, видели. Оно с шумом плещется в воде и издаёт странные звуки, в основном поздним вечером и ранним утром. Всё это нам предстояло увидеть и познать!

А пока мы неслышно плыли по довольно спокойной реке, наслаждаясь тишиной, любуясь живописными картинами природы, меняющимися по обоим берегам. Воды реки, искрясь и мерцая бликами солнца, переходили в жёлтую полосу песчаных обрывов, с могучими стволами и пышными ветвями вечнозелёных сосен, золотящихся в лучах летнего солнца, и венчающих эти стволы.

Выше, серые, с красноватыми прожилками скалы, изрезанные изумрудными расщелинами, поросшими плакучими берёзами и ивами. На самом верху, на скалах, тёмно-зелёные, пушистые ветви красавиц елей, выстроившихся, как на параде. А над всей этой красотой, бездонное синее небо со стайками пушистых белых облаков.

Задолго до предполагаемого входа в «трубу», мы начали смещаться к левому берегу. Делать это было не сложно, так как основная масса, несущейся вместе с нами воды, так же незаметно стекала влево. Вода прозрачным горбом скатывалась вбок, и лишь малая часть её уходила вправо, в сторону мелких проток.

Впереди возникла приближающаяся стена густых кустов, в которой, казалось, нет прохода, и плот непременно в неё врежется. Мы с тревогой и волнением всматривались в возникшее препятствие. Как всегда, не теряющий присутствия духа Жаров, топориком освободил основание флагштока, опустил его, снял флаг и, сложив, спрятал в палатке под подушкой, увидев это, Фома тягуче, дребезжащим голосом запел:

– Мы пред врагом не спустили славный Андреевский стяг… – про утонувшего «Корейца» он допеть не успел… Плот, влекомый течением, как бы поднырнул под нависшие кусты, и мы понеслись по узкому руслу между мелькающих по обеим сторонам стволов и веток ивовых зарослей, солнце, с трудом пробивалось сквозь сомкнувшиеся кроны деревьев, и внизу стоял зеленоватый полумрак. Встречные ветки неистово скребли и били по брезенту палатки, велосипедам и жердям ограждения. Как вовремя, Юрка снял флаг! Иначе он бы так и остался висеть на одном из деревьев на удивление редких местных рыбаков – откуда в такой чаще взялся этот красивый флаг?

Скорость была приличной, изредка плот бился крайними брёвнами о берега и царапал днищем галечное дно. Рассмотреть сквозь несущиеся навстречу ветки, что творится впереди, практически было невозможно. Оказавшись в момент входа в «трубу» на носу плота Жаров упал на брёвна, и теперь, закрываясь руками от хлещущих веток, истошно орал:

– Вправо!! Влево!! Ещё вправо!!

Пригибаясь за палаткой от несущихся веток, Фома, стоящий у руля, по мере возможности выполнял его команды, мне пришлось длинной жердью, рискуя быть сброшенным в воду, отталкиваться от приближающихся опасных берегов. Так мы промчались несколько маленьких поворотов и опасных мест, но на очередном крутом вираже, плохо управляемый плот всей своей махиной, ломая кусты, был выброшен на берег. Остановка была такой внезапной, что Фома, выпустив из рук руль, влетел в палатку. Последнее что я увидел, было перекошенное лицо Жарова со съехавшими в бок очками и его руки судорожно пытающиеся зацепиться за бревно палубы.

Меня выбросило с плота, следом больно стукнув по голове, полетела рулевая жердь. Наглотавшись воды, оцарапав живот о донные кусты и коряги, я с трудом выбрался на берег, метрах в тридцати ниже по течению, обеспокоенный судьбой товарищей, сразу же поспешил назад – к плоту. Не пройдя и половины пути, встретил несущегося и ломающего как дикий кабан всё на своём пути, запыхавшегося Фому:

– Фу-у! – тяжело дыша, вымолвил он – я думал, мы тебя теперь только у скалы поймаем!

– Как Юрка? – вместо ответа спросил я.

– Цел! – ответил Вовка – очки чуть не потерял, хорошо накануне догадался привязать резинкой.

Мы подошли к плоту, о скором освобождении из плена нашего плавсредства, не могло быть и речи. Плот крепко сидел на корневищах кустов, выехав на них почти на треть своей длины, кормовая часть ушла в воду и теперь она плескалась возле самой нашей постели. Но в полузатопленном снаружи тазике продолжал дымиться костерок, Юрка выкидывал на берег, оказавшиеся почему-то в палатке, запасы дров. Мы пересчитали имущество, не хватало только крышки от эмалированного ведра и одного резинового тапочка Фомы. В сердцах он выбросил в воду и второй, громко успокаивая себя тем, что они были, якобы, старыми.

Первые попытки с помощью жердей, столкнуть плот в воду не увенчались успехом, пришлось, вооружившись топорами, стоя на коленях в воде рубить скрюченные, твёрдые корни кустов. Несколько раз толстые подводные ветки с трудом поддавались лишь двуручной пиле. Время незаметно шло, солнце неумолимо клонилось к западу, а мы грязные и злые, порою по грудь в сбивающем с ног потоке, освобождали свой плот.

Наконец это нам удалось, плот качнулся на подхватившей его волне и… встал, поперек течения, прочно увязнув носовой частью в мокрый берег, а кормой взгромоздившись на подводную ветку какого-то дерева. Палуба предательски накренилась, велосипед Жарова, стоящий у левой стенки палатки, до половины колёс оказался в воде. Благо все вещи с палубы к этому времени, предусмотрительным Юркой были надёжно укрыты в палатке под брезентовым пологом. Иначе вновь кто-нибудь, наверняка остался бы босым, ещё около часа мы рубили в воде осточертевшие сучья и ветки. День, между тем, двигался к вечеру, дневная жара спала, и тут же появились наши заклятые враги – комары, они были и днём, но в гораздо меньшем количестве.

Сейчас они сотнями вились над нами, облепляя вспотевшие тела и мешая работать.

– Вот гады! – взмолился Фома и скомандовал, – всё, ребята идите на плот и раскачивайте, я с берега его подтолкну!

Мы с Жаровым взобрались на накренившуюся палубу и начали, держась за палатку, раскачивать плот, с борта на борт. Фома, подсунув под плот жердь, навалился на неё всей своей мощью. Вдруг, наше плавсредство неожиданно легко соскользнуло в воду, и поплыло, но кормой вперёд, а носом назад. Поплыло так быстро, что стоящий на берегу Вовка не успел даже ничего предпринять, он так и остался на берегу, с изумлением наблюдая, как мы быстро исчезаем за колышущимися, после нашего молниеносного прохождения, кустами. Пытаться плыть вплавь следом по набитой корягами протоке, было глупо и бессмысленно. Я только успел крикнуть:

– Ждём внизу!

Имея горький опыт предыдущего скоростного спуска, на этот раз мы не стали мешать самостоятельному движению плота, а легли на палубу и ухватились, за что было возможно. Бешеное мелькание кустов, удары плота о берег, свист, и хлестанье веток продолжалось, кажется целую вечность.

Неожиданно всё разом прекратилось, как будто мы вылетели из горлышка бутылки и оказались на широком плёсе, окаймлённом прибрежными тёмно-зелёными елями и пихтами. Было удивительно тихо, так тихо, что стало слышно, как на берегу в траве безумолчно стрекочут кузнечики, а где-то далеко, далеко, на левом берегу разносится барабанная дробь дятла.

Солнечный плёс

Красота увиденного пейзажа завораживала.

– Смотри, как хорошо! – вполголоса, словно опасаясь спугнуть тишину, произнёс Юрка.

– Поставить бы тут палатку на берегу и жить-поживать целое лето – мечтательно подтянул я. Мы помолчали, наслаждаясь тишиной и покоем.

– А Фома сейчас от комаров отбивается, дорогу по бурелому топчет! Как трактор! – вспомнил Юрка – Что делать то будем?

За это время, нас немного отнесло от устья протоки.

– Будем Вовку ждать и рыбачить – предложил я.

Вдоль правого берега течение было не сильным, и мы без труда, используя оставшиеся шесты, вернулись к выходу из протоки. Водяные струи здесь сливались – быстрые из протоки и медленные сбоку, из прибрежных омутов. Их граница явственно просматривалась, потоки окончательно сливались, перемешивались гораздо ниже по течению, обычно, такие места любит рыба. Стоит себе спокойно в тихой воде, смотрит, какую еду мимо неё проносит течение и выбирает по вкусу. Как хитрый посетитель ресторана, стоящий у кухонных дверей и наблюдающий какие лакомства в зал проносят мимо него официанты, чтобы потом, пройдя к столику, заказать понравившееся, что-то вроде движущегося меню.

Не разворачивая плот, мы кормой вперёд приткнулись к берегу, с помощью веревки закрепились за ствол ближайшего дерева, воткнутой в дно жердью, исключили его движение вправо и влево. Уютно расположившись на кормовой скамейке, собрали удочки, достали червей и приготовились к рыбалке. Жаров сбегал на берег, собрал валежник и в тазу развёл костёр, припорошив его мокрой травой, удушливый дым, разогнав недоевших комаров, белой, широкой полосой потянулся над рекой вниз по течению в сторону Черной скалы. Мы её ещё не видели, но шестым или седьмым чувством ощущали, она рядом!

Рыбалка на стыке двух струй требует определённого умения и сноровки, во-первых, можно рыбачить двумя способами – в проводку или донкой. В проводку – это когда глубина поплавком установлена в половину, или три четверти воды. И рыбак проводит плывущий поплавок до тех пор, пока хватает длины удилища и лески. Затем, следует перезаброс и опять проводка.

Донной удочкой способ ловли несколько иной, поплавок поднимается по леске к самому удилищу, заброс наживки производится по направлению течения, удилище устанавливается неподвижно или твёрдо держится в руках. Поклёвку можно определить по движению висящего поплавка, а также по рывкам натянутой лески. При тяжёлом грузе наживка лежит на дне, а при облегчённом находится в пол воды, в зависимости от течения. Для ловли хищной рыбы, можно насаживать живца – малька. Если рыбака устраивают любые трофеи, используют дождевого червя. Я выбрал способ с проводкой – люблю смотреть на поплавок, пляшущий в волнах. Юрка решил ловить на донку и стал поднимать вверх поплавок. В мешке с червями был выбран средних размеров, красный подвижный экземпляр и, несмотря на его явное нежелание, насажен на крючок. Заброс был рассчитан так, чтобы начало движения снасти происходило в быстрой воде протоки, а потом поплавок шёл по стыку медленной и быстрой воды. Первый заброс был безрезультатным – после того, как леска полностью вытянулась по течению, я перезабросил снасть. Не успел поплавок дойти до середины пути, как был стремительно утащен под воду. Резкая подсечка – и вот в руках уже бьется колючий, средних размеров окунёк.