Воздушные разведчики – глаза фронта. Хроника одного полка. 1941–1945

В четвертом часу начали поступать донесения с постов ВНОС о перелете границы одиночными немецкими самолетами.

Взлетом звена лейтенанта Мочалова фактически начались первые боевые действия дивизии.

4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся налету немецкой авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. Десять «Мессершмиттов» в течение нескольких минут расстреливали самолеты. В результате все пятнадцать И-15 и два Ил-2 были уничтожены. Летчики, находившиеся в самолетах, взлететь не успели.

Оставшийся без самолетов личный состав полка забрал документы, знамя и под командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток. В дальнейшем этот полк, как и вся дивизия, стал гвардейским и закончил войну в Берлине.

В других полках дивизии обстановка сложилась иначе.

Примерно в 3.30 связистами 4-й армии на короткое время была восстановлена телефонная связь с Пружанами, и я успел передать командиру 33-го истребительного полка задачу на случай боевых действий.

В 5.00 я выехал на машине на аэродром 123-го истребительного полка. По пути машина была дважды атакована Ме-109 и получила несколько пробоин, но ни я, ни шофер не пострадали.

На аэродроме меня встретили командир полка Сурин и его заместитель по политчасти батальонный комиссар Гольдфельд. Сурин только что прилетел с боевого задания – водил девятку и лично сбил один Ме-109. Еще не остывший после горячки боя, возбужденный, он скупо доложил:

– Полк ведет воздушные бои.

– Знаю, знаю, сам наблюдал несколько схваток и 33-го, и вашего. Только вот что плохо, все в одиночку.

Сурин тут же определил тактику ведения боя, подсказанную самой жизнью, – летать не звеньями, а парами, четверками.

Обстановка на земле была не ясна.

Я вызвал инспектора дивизии по технике пилотирования капитана Щербакова и штурмана дивизии капитана Зарукина.

– На СБ проведите разведку над Бугом. Определите место переправ. Данные немедленно передайте в 39-й бомбардировочный полк. Поставьте задачу: одной девяткой бомбить эти переправы.

– Разрешите мне на «Яке» слетать в район Бреста, – обратился Сурин.

– На нем же нет вооружения.

– Зато скорость. Я ж вчера летал.

– Добро, Борис Николаевич.

Только что Сурин поднялся в воздух, как по аэродрому был нанесен бомбовый и вслед за ним штурмовой удары врага. На наше счастье, половина боеспособных самолетов находилась в воздухе, и ущерб был незначительный.

Вернулся Сурин.

– Наводится переправа через Буг южнее Бреста.

Я немедленно доложил генералу Коробкову.

А с аэродрома 39-го бомбардировочного полка в 7 часов утра поднялась девятка под командованием капитана Щербакова. Наши самолеты шли без прикрытия. Вообще-то прикрывать их должны были истребители 33-го истребительного полка, но в это время связь с аэродромом прервалась. Как мы потом узнали от немецких летчиков, сбитых в районе Пинска, немцы приняли наши бомбардировщики за свои. Девятка успешно выполнила поставленную задачу.

Примерно через час на Пинск налетели 25–30 бомбардировщиков. Но на аэродроме были только поврежденные при первом налете машины. Все исправные самолеты уже перелетели на другой аэродром.

Оттуда, вплоть до 25 июня, самолеты 39-го бомбардировочного полка вылетали на уничтожение войск противника, наносили удары по его колоннам, двигавшимся по Московскому шоссе. Летчики летали без прикрытия, несли большие потери и все-таки вновь и вновь рвались в бой. Мужественно сражались капитаны Заяц (ныне генерал-майор авиации) и его штурман Новиков (погиб), капитан Бакурадзе и штурман Проколенко (погибли 26 июня), капитан Левин и старший лейтенант Петров (погибли в битве за Москву), капитаны Скрипалев, Щербаков, Зарукин (погиб), командир полка майор Захарычев (погиб в боях за Москву)» [94].

Вернемся к тем же событиям, но уже в рассказах моего отца. Так сложилось, что после окончания учебы в Москве он вернулся в Пинск в пятницу, 20 июня 1941 года. Как рассказывала мне мама, ему сразу же предложили выехать в лагеря, где уже находился весь полк, но поскольку формально отец был еще в отпуске, то разрешили прибыть на службу уже в понедельник, 23 июня.

Воскресным утром 22 июня мои родители как ни в чем не бывало пошли на рынок, чтобы купить продукты, так как после длительного отсутствия в Пинске у них совершенно не было никаких запасов. Уже первая торговка, недоуменно глядя на спокойно делающего покупки военного, сказала: «Летчик, аэродром горит! Шо ты тут робишь?»

Только тогда до отца дошло, что слышанные утром взрывы он ошибочно принял за раскаты грома.

Аэродром находился в селе Жабчицы в шести километрах от Пинска. Оставив жену на рынке, он бросился домой, взял велосипед и помчал на аэродром. Оказалось, что в первый же налет немецкие летчики, видя на аэродроме старые СБ и пять новых Пе-2, сбросили весь свой страшный груз на новые машины. Те сыпались, но не горели. Для них не завезли масла, а раз нет масла, то не стали заливать и бензин. Техники быстро сориентировались и стали их подпирать, создав своеобразную ложную цель, а старые СБ поднялись в воздух и ушли в свой первый боевой вылет.

Вот что писал об этом дне Дмитрий Хазанов: «На аэродроме 39-го скоростного бомбардировочного полка немцы осуществили четыре атаки, в результате чего полк потерял 43 СБ и 5 Пе-2. После первого налета 18 СБ сумели взлететь и в 7 часов утра атаковали немецкие танковые и моторизированные части, переправляющиеся через Буг. Немцы пишут, что на обратном пути были сбиты все 18 бомбардировщиков, участвовавших в налете» [125, с. 109].

«Начальник штаба ВВС фронта полковник С.А. Худяков составил сводку потерь самолетов с 4 ч утра 22 июня до 12 часов 23 июня. Из этого документа следовало, что полностью лишились материальной части 41, 122, 126, 129-й иап, 13, 16, 39-й бап» [Там же, c. 118].

С этой оценкой не согласен Марк Солонин. Он цитирует уже упоминавшиеся воспоминания Белова, а также сообщает о том, что две девятки – «18 экипажей СБ 39-го скоростного бомбардировочного полка в 7 часов утра 22 июня нанесли удар по скоплению фашистских танков и моторизированных войск в районе переправы через Буг, возле Мельника. Было зафиксировано прямое попадание бомб в переправу, разбито и подожжено несколько вражеских танков, автомашин, много гитлеровцев… Как бы то ни было, но это был первый в полосе Западного фронта авиаудар по наземным войскам противника» [121].

В истории части этот же полет описан несколько по-другому. «Одна девятка под командованием капитана Кудряшова летала на боевое задание разрушить переправы противника на реке Н.» [101].

«Около 11 часов, неожиданно, без предупреждения постов ВНОС на аэродром был произведен воздушный налет истребителями противника Ме-110, продолжительностью 45 минут. Две девятки СБ были своевременно выведены из-под удара и подняты в воздух под командованием капитана Заяц и капитана Левина» [101].

Заяц Анатолий Антонович, капитан. Командир эскадрильи в Финскую.

Левин Василий Иванович, капитан, в Финскую – заместитель командира эскадрильи. Вероятно, в 1941-м уже комэск.

Как рассказывал мне отец, когда он прибыл на командный пункт, то ему сразу же пришлось вступить в обязанности начальника связи полка. Когда девятка возвращалась в Жабчицы после первого боевого вылета, он, не зная ни паролей, ни шифров, открытым текстом связался с радистами находящихся в воздухе самолетов. Его узнали, поверили. Отец передал приказ о том, чтобы в Жабчицах уже не садились, а летели на Бобруйск.

Отец вспоминал о том, что на его глазах какой-то летчик-истребитель в самый первый день войны, 22 июня 1941 года, сбил два самолета противника. Подтверждение тому впоследствии обнаружилось и в других источниках. Замкомандира 123-го иап капитан Савченко докладывал: «Сижу в Пинске. Возглавляю группу истребителей сборных. 22.06.41 провели 8 воздушных боев. Сбили 7 бомбардировщиков, 3 Ме-109 и 1 разведчика. Сам участвовал в бою под Пинском, сбил 2 самолета. Сам невредим. Сегодня группа сделала 3 боевых вылета. Жду указаний 23.06.41» [94].

Дальнейшая судьба 39-го авиаполка получила подтверждение в следующем исследовании: «За 22 июня самолеты как минимум трех советских авиационных полков садились на поле Бобруйского аэродрома. Первыми были шестнадцать СБ 39-го сбап 10-й сад (по другим данным – семнадцать), около полудня перелетевшие на Бобруйский аэродром, в порядке вывода из-под удара, так как аэродром Пинск, на котором базировался 39-й сбап, подвергся массированным атакам самолетов 2-го авиакорпуса Luftwaffe. К утру 23 июня девять СБ 39-го сбап были боеготовы и выполнили один боевой вылет» [108].

Интересно и то, как оценивали происходившие события сотрудники нашей военной контрразведки.

«Нa рассвете в воскресенье 22 июня германская авиация напала количеством в 100 самолетов на крепость, полигон и все места дислоцирования частей Красной армии в г. Бресте. Особенно точно германская авиация знала расположение наших аэродромов, которые были подвергнуты обстрелу из пулеметов зажигательными пулями, в результате чего 123-й иап – в дер. Именины (гор. Кобрин), 74-й шап – Малые Взводы (что в 18 км от границы), 33-й иап – гор. Пружаны и 39-й сбап – гор. Пинск подверглись почти что полному уничтожению на земле. Боеспособной матчасти осталось единицы. Характерно, что матчасть в этих полках, за исключением 39-го авиаполка, была не рассредоточена.

На Пинском аэродроме, где дислоцируется 39-й сбап, эскадрилья самолетов Пинской флотилии, которая не была рассредоточена, подверглась полному уничтожению противником. Характерно, что объекты, расположенные ближе к германской границе, как-то: 74-й шап, 123-й иап подверглись более раннему нападению, чем 39-й сбап, не предупредили наши части, находящиеся в отдаленном месте от линии фронта, то есть от германской границы, в результате этого авиация противника уничтожила и эти, наиболее отдаленные аэродромы, путем обстрела из пулеметов.

Склады бензина и боеприпасов 33-го иап, 123-го иап, 39-го сбап были уничтожены.

По 39-му сбап, несмотря на то что производилось три налета, летно-технический состав почти что не понес потерь. В результате растерянности командования и отсутствия приказа действовать, матчасть самолетов была уничтожена. Во время последнего налета вылетевший самолет СБ сбил самолет противника Ю-88.

Зенитные пулеметы на аэродромах бездействовали. Пулеметы на уцелевших самолетах не были приведены в действие. Между перерывами налетов мер к спасению матчасти самолетов не предпринималось.

В первый же день военных действий весь летный состав был на аэродромах, ничего не делал, то есть не уходил в тыл и был в растерянности, в результате того, что нечем было воевать.

На аэродромах в основном велась подготовка к отражению предполагаемой высадки десантов. Запасы бомб, продовольствия, обмундирования в тыл не вывозились, бомбы не рассредоточивались.

Командование дивизии не планирует эвакуацию военнослужащих и членов семей.

Настроение личного состава боевое, несмотря на то что большие потери. Отсутствие матчасти самолетов приводит в отчаяние летчиков» [117].

22 июня 1941 года при бомбежке Жабчицкого аэродрома из состава 39-го сбап погиб один человек – старший летчик-наблюдатель Г.И. Морозов. Его похоронили в Пинске на городском кладбище в братской могиле № 2.