Гонзо

После остановки Макс выскочил и, пробегая мимо машины Влада в самый хвост колонны, обронил:

– Вот так мы это и делаем.

Теперь оставалось дождаться, когда приедут "принимающие". Они заберут российский груз, передадут тот, что должен наоборот въехать в Россию, и скроются среди скукожившихся от недостатка влаги кустарников – буквально в никуда.

"Магия возраста".

Следующий день прошел в докучании всем, кто знал жертву, и не принес никаких особых новостей. Кажется, Слава нарвался на очень среднего человека из очень средней полосы. В голове даже мелькнул образ девушки, с которой он столкнулся у входа в ресторан. Слишком уж черные у нее были волосы. Или взгляд запомнился. Или облегающая темно-фиолетовая куртка. И эти молодые люди. Но они остались какими-то безликими. Обычные интеллигентные парни, ничем не выделяются. Такие же, как и он. Вспомнились книги по психологии, в которых любят твердить, что зло непременно предшествует добру, и что самое страшное из зол именно то, которое свершается подобным тебе. Тем и отталкивает, что пошатывает твою уверенность одновременно и в твоей исключительности, и в твоей добродетельности.

– Да ну, бред какой-то, – сам себе вслух Слава озвучил неоспоримый контр-аргумент, и тут же выбросил образы из головы.

София оставила свой номер телефона, и когда солнце уже село, Слава набрал ее. Через час они снова ужинали в том же ресторане, только блюд в этот раз было намного больше. Поклонник Томпсона поделился своими переживаниями:

– Мне кажется, что я опять промахнулся. Ничего тут не узнать. Даже в отделе был – там на все это почти "забили". Говорят, бывает.

– Да брось, – цедила Софа, перекладывая еду между щеками. – Я думаю, изначально было понятно, что дело не выгорит. Не хочу преуменьшать ценность твоих порывов, но дело и вправду рядовое.

– Но похоже на организованную преступность, так ведь?

– Это просто контрабанда. Кто-то что-то не поделил. Здесь немало таких историй, поэтому полиция права. Полиция давит на то, что контрабандой должны заниматься пограничники и "безопасники". Пограничники пытаются бегунов гонять, но с переменным успехом, а свои неудачи вручают полиции. Все прекрасно понимают, что произошло, но зацепиться за что-то будет трудно.

– Видимо, это мой карго-культ.

– Не вини себя. Мы все что-то ищем.

За те годы, что Слава не видел девушку, она стала более мудрой. И более мудрой, чем он. Стала какой-то непрошибаемой что ли.

– Я не виню. Мы – наркоманы. Только каждый в поисках чего-то своего. Зависимости повсюду.

– Правильно.

– Поэтому я попробую еще. Завтра непременно попробую.

После ужина, пара добралась до гостиничного номера, и не покидала его до утра. Эта ночь ни была похожа на те, что были в глубокой юности. В ней было меньше нежности, но больше сомнений. Вот она – магия возраста.

"Реальные иллюзии".

Полгода спустя.

Странное расследование стало слишком личным. Слава подсознательно бился над нерешенной задачей – на самом деле решенной задачей. Решенной давным давно. И давным давно потерявшей объективный смысл. Кто убил того человека полгода тому назад? Кому это важно? Похоронили – и забудь. Его тревожила сама случайность, которая в итоге привела к воскрешению его чувств, в том числе и терзающих, и к появлению на свет его дочери. Да, именно к появлению. Пусть она еще томится во чреве своей матери, но она уже осязаема, и часто толкается ножками. Она уже здесь.

Пока Слава не смог этого до конца принять. Что-то тянулось из глубины души.

– Я думал, что просто с тобой высплюсь. А ты мне – "у нас будет дочь". Я хотел, правда. Но мечта десятилетней давности сбылась так неожиданно, что я оказался не готов.

Жестко, но честно. Софа ночами обнимала его и утешала, но с каждым разом обнимать ей становилось все сложнее – живот неустанно рос.

– Тесно между детством и тестом на беременность, я понимаю, – и как бы ей ни было обидно, она находила в себе силы смазывать резкие грани ради создания союза, в котором сама не росла. – Я осень бы любила лишь за то, что всем одиноко. Давай, дорогой, ложись спать, не сиди. Я тоже не могу так уснуть.

Ради ожидаемо неожиданно своей женщины Слава ложился в постель и по два часа не шевелился, изображая сон. Потом отключался, и на утро просыпался разбитым. По вечерам он любил негромко включать уже немодные песни, при том, исключительно на русском языке. За ними он чувствовал отголоски старых переживаний таких же живых людей. Переживания давно отгорели, но вдруг отзываются в тебе спустя пару десятков лет пускай даже посредством одного слова – это и есть сила искусства.

У ребенка должна быть не только мать. И девочкам пример настоящего мужчины еще важнее, чем мальчикам – во благо создания крепкого будущего союза. Если мальчика отец учит конкретным вещам, то девочку – абстрактным, а абстракция всегда шире и порой бесконечно вариативна в своей применимости.

– Слезы детства стали улыбкой в подростковом возрасте, а во взрослой все вернулось назад. Правда? Время – вода, – твердил Слава.

Он надеялся, что однажды ему самому надоест поедать себя. Аутоканнибализм, которым он занимался, передался ему от отца, и ближе к родам Слава понял, что не хочет, чтобы такие вещи передавались дальше. Только сделать пока ничего не мог.

Полная Луна висела над кромкой гор. Ровно семь месяцев назад он сюда приехал, и бросил всю прошлую жизнь. Скоро предстояло вернуться ради будущего ребенка в город покрупнее, но теперь ему будет не хватать тысячелетних скал и этой сибирской хтони, вкус которых он раньше не ощущал. Вкус местам придают люди. Люди – соль любой земли.

София уснула. Ей сейчас все время жарко, и она сбрасывает с себя одеяло. Но не полностью. Верхний край всегда слегка прикрывает плечи – так она чувствует себя в бо?льшей безопасности:

– Я чувствую этот мир плечами, – признавалась девушка. – А во сне не хочу ничего чувствовать и закрываю этот портал.

Вращая пальцами ее каштановый волос, подобранный с поверхности стола, Слава вспомнил, как так же вращал черный волос неизвестной ему девушки. И все же – кто она? Сколько ей лет? Как ее зовут? Хотелось узнать ее историю, ведь именно она невольно "виновата" в нынешней его жизни. Или не она? Сугубо спортивный интерес. Никого ведь так и не нашли, и все, что у него есть от неизвестной ему истории – это память о маленькой частичке тела. Даже не сама частичка.

"Времени нет".

Той же ночью – буквально в паре километров – Влад стоял на пороге дома своего временного властителя. Звонить пришлось около минуты, Но Макс в конце концов впустил его в свой дом. Так начиналось очередное дело.

Такие апартаменты Влад видел только в фильмах. Бра на стенах разливали мягкий свет по коридорам. Переходы между комнатами, оформленные в японском стиле, немного веселили, но в то же время вызывали чувство восхищения. В огромной гостиной на коврике для фитнеса, полностью обнаженная, Женя делала третий подход по тридцать раз, и так отчаянно, словно пыталась обнулить возраст. Затем она ушла в душ, чтобы вернуться в люди в привычном для всех окружающих обличии. На Влада она не обращала внимания. А он про себя отметил, что ребра все же торчат.

– Ты первый, кто это видит, – придал моменту важности Макс.

– Сочту за честь.

– Не иронизируй. Садись.

Макс расхаживал по квартире в халате и с бокалом шотландского виски в руке. Для него это просто очередное дело, а для Влада любое очередное – все еще особенное.

– Не заматерел ты, – Макс лил односолодовый в стекло.

– Потому я здесь.

– Верно.

– В Бога веришь? – неожиданно спросил Макс, раскинувшись напротив в плетеном кресле.

"Господи, это не кухня, а целая штаб-квартира", – подумал про себя Влад.

– Отчасти. Пока не разобрался.

– А я верю в Дьявола.

– Почему? В Библии Дьявол проигрывает.

– Да, но прошло две тысячи лет, и он все еще жив. Все думают о месте, но никто не делает поправку на время. Бог бессилен. Он лишь пытается убедить людей в их безгреховности, в то время как властвует Дьявол. Если и верить во всю эту чушь, то лишь в ту часть, которая действительно освобождает, а не дразнит счастливой жизнью в обмен на послушание, как и любая мирская власть. Не проводишь аналогии?

– Может быть и провожу, но я ищу какого-то спасения. Может быть, даже от себя самого.