Нам хочется!
А сможем ли понять,
взрывающее строки
вдохновенье?
Ведь нам по сути
на Шекспира
наплевать.
Нас ра-
дует
сомненье,
самомненье.
Насыщены
усталостью,
враньем.
Напыщены
тщеславием
и злобой.
Подумать стыдно
для чего живем,
зачем в постели
голые
мы оба.
Мы тратим жизнь
на пошлость,
суету,
на тех,
кто нам
среди других
полезней.
Но вот ударит
правда
по хребту,
И с ног летишь
как от лихой
болезни.
Так почему,
собой же дорожа,
к другим
претензий
предъявляем много?
Идем во тьму по лезвию ножа,
смеясь над теми,
кто летит
под ноги?
Старость
Я ощущаю искренность людей
на близком и далеком расстоянье.
У одиночества немало злых путей.
Всех манит звезд неясное сиянье.
Общения ищу среди других,
таких же одиноких и несчастных.
Кричу во тьму, но замирает крик,
и все попытки сблизится напрасны.
Как странен мир не дружества людей,
в котором мы серы и неприметны…
Ты поделись со мной бедой своей!
Ты поделись со мной мечтой заветной!
Как труден первый шаг для нас с тобой.
Гнетет нас яростно усталости дремота.
Кивнуть не успеваю головой,
как ты уходишь, подавив зевоту…
И остаемся мы наедине
с пустой тоской, отчаяньем и злобой…
Не дай-то бог те дни топить в вине,
иль в наслажденье с молодой особой.
А время капает, как капельки воды,
но ничего они не заполняют.
Теряем медленно сознанье правоты
и жизни смысл сознанье извращает.
И, наконец, устав от праздных слов,
среди людей чужих и незнакомых,
замрут, чуть вздрогнув, стрелки у часов,
звонки умолкнут бойких телефонов.
Мгновенно вспомнишь одинокий путь,
которым шел упрямо, бестолково,
с которого мог сотни раз свернуть,
но не нашел ни сил в себе,
ни слова
«…И бродит наслаждение…»
…И бродит наслаждение
и бедрами качается,
и чьё-то наваждение
в желанье превращается.
Колышется упругостью
нетронутой сомнением