Возвращение мессира. Книга 1-я

Та схватилась руками за свои бёдра и, как резаная, закричала не своим голосом:

Караул! Насилуют!

Кому ты нужна, чумичка! Отпусти трусы, говорю, – рычал он, вцепившись в резинку на её бёдрах, под платьем, мёртвой хваткой, – глянь, что народ делает! Что ж он – дурней тебя, дуры!

Голицын, стоя рядом с Мессиром, в тени могучего тополя, загораживающего собой свет столбового фонаря, давно хотел нарушить коту его пламенную речь о принцессе, и надрать ему уши так, чтобы ему больше неповадно было вести похабные речи о том! Он весь сгорал от этого желания! Но, почему-то, сделать ничего не мог.

И не известно, чем бы всё это кончилось, если бы не Мессир. Он выступил впёрёд, и зычным протяжным командирским голосом сказал:

Станичники-и!! – и поднял правую руку, с перстнем, на безымянном пальце.

И вся свадьба, разом смолкла и посмотрела на него. А он продолжил, громогласным голосом, сняв с глаз своих зеркальные очки:

У вас же столовая горит, гляньте!!

И вся свадьба, опять же, разом, оглянулась, и ахнула! Поднялся дикий шум и страшная паника! Какой-то женский голос истошно прокричал: «Там же все наши собранные деньги!» Поднялась ещё большая паника! Кто-то уже схватил вёдра и бегал к Дону за водой и поливал столовую. Кто-то сорвал с пожарного щита багор и начал крушить столовую! Но больше всех орал и метался кот, которому, как нельзя – не к стати мешала та куча разноцветного, разнокалиберного и разно фасонного женского белья, насильно напяленного на него, как попало, и которое опоясало его с ног до головы, как кольца африканского удава.

И, только, Голицын, стоящий за спиной Мессира, был спокоен, и не понимал, что происходит. Потому, что он отлично видел своими глазами, реально – никакая столовая не горит, и люди бесятся зря, поливая столовую водой и круша её на части.

А Мессир, улучшив момент, схватил кота за шиворот и оранул ему в ухо: «Марш на корабль»! – Да так пхнул его рукой, по направлению причала, что тот улетел туда, как ядро из пушки, постепенно уменьшаясь в размере, и опять же, не успев даже мяукнуть. После чего, Мессир вернул очки на место, повернулся к Голицыну, и спокойно сказал:

Пойдёмте, нам пора.

Капитан выставил свою трость в направлении Дона, и мерным шагом они пошли к старенькому причалу неизвестной им Базы отдыха.

Мимо них шныряли участники свадьбы, гремя вёдрами, тазами и корытами, которые забегали по колено в реку, черпали оттуда спасительную влагу, и амором бежали обратно, к злосчастной столовой.

И когда стальной наконечник капитанского зонта-трости, и каблуки его белых парусиновых туфель – застучали по железному покрытию причала, а в лицо пахнуло свежестью донского воздуха, и в конце причала возникла иллюминация их яхты, как

Новогодняя ёлка, посреди лета, только тогда, капитан повернулся в пол оборота в сторону берега, и точным посылом своего голоса, сказал: «Отставить пожар».

Но оставшимся на берегу – не сразу дошла его команда. Они ещё некоторое время бегали и суетились вокруг полуразрушенной ими столовой, с вёдрами, баграми и топорами, пока их не остановила, протрезвевшая раньше всех, кума, сказавшая: «А пожар-то кончился». И все вдруг увидели, что никакого пожара нет. А только лежат мокрые развалины столовой, а среди них стоят целёхонькие столы с выпивкой и закуской. А за главным столом – сидят, пригнувшись, перепуганные насмерть – жених и невеста, обхватившая сумку с собранными «на дары» деньгами.

И всем сразу стало весело. И сразу забыли они про кота, про доктора и про того бородатого казака, что всё с ними ходит. И только разгорячённым телам, некоторых свадебных женщин, оставшимся без нижнего белья, нет-нет, да и напоминал о странном ночном порыве, невзначай подлетевший свежий ветерок, от тихого Дона.

А капитан со своим пассажиром уже сидели в носовой части яхты по разным её бортам, друг против друга, на удобных мягких диванчиках. Боцман стоял за штурвалом. Кота среди них не было, но по кораблю витали разнообразные запахи многолюдного женского общества, принесённые им.

Вы знаете, – заговорил Голицын, – один далёкий наш родственник – дядька Вася, который был работником Культуры, где-то на Целине, и который наезжал в Ростов под каждый Новый год для закупки ёлочных игрушек, и посещения, при этом, ресторана «Центральный», почти ежевечерне… Так вот он – называл мою мать, почему-то, Зоей. Я никак не мог понять – почему? А потом понял – он всех женщин называл – Зоями.

А-а, – воскликнул Мессир, – это тот самый волнистоголовый симпатяга, который разошёлся со своей первой женой, и женившись на второй – снова заимел первую, но уже как тайную любовницу?.

Да, да, – растерянно раскрыв рот, тихо согласился Голицын.

Ну, так что же, – бодро сказал капитан, обращаясь ко всему, что их окружало. И ОН, ловко сняв очки, глянул на небо, а затем, в упор на Голицына, – Пойдём намеченным маршрутом?

И от этих глаз, в полутьме которых потонули два тусклых огонька – зелёный и жёлтый, у Голицына в голове запрыгали мысли, как стрелка курсора его компьютера, ошарашенная залетевшим вирусом, и замелькали, как лапочки всего компьютерного комплекса, сошедшие с ума – от того же злоумышленного вируса. В них промелькнула и танцующая блондинка, со спущенными на её быстрые ножки чулками, и эротичный подъём этих ножек. И его одинокая душная «келья» с огрызком горящей свечи, и бурчащая мать, охающая днями и вечерами, от своих бесконечных болячек, и машины «скорой помощи», вызываемые для неё, и ожидаемые им в ночной тьме улицы, с тревожной болью в его груди. И балкон Светланы Николаевны, и она сама, разлёгшаяся на своём диване, перед телевизором, и давно махнувшая рукой на свой домашний имидж, в чём был повинен и

он, своим мужским безразличием к ней; и снова – блондинка с её загадочным наэлектризованным ликом. И – всё!

А какой у нас маршрут? – конкретно спросил Голицын.

Пойдём вверх по Дону: Волгодонск. Волгоград.

Сталинград, – поправил боцман капитана.

Да, – согласился ТОТ, снова надев очки, и продолжив, – Москва – далее – везде!

Была, ни была! – махнул рукой Голицын, глотнувший вольного донского воздуха, – где наша не пропадала!

Вперёд! – скомандовал капитан.

Отдать швартовые! – подал команду боцман, невидимо где, прятавшемуся коту.

После чего, был включён яркий прожектор, освещающий путь, отходящего от берега корабля.

Они сделали «круг почёта», дойдя до большого автодорожного моста, на Ворошиловском. И пошли вверх, оставляя позади высокий берег Дона, усыпанный огнями ночного города и утопающий в ночной зелени – другой берег – шашлычно-ресторанный «Клондайк левбердона», из чёрной пасти которого, то там, то здесь, взмывали в небо трещащие разноцветные фейерверки, и лилась фонограмма песни «Как упоительны в России вечера».

Свадьбы гуляют, – раздался неведомо откуда, грустный голос кота.

Крутые – праздник себе устраивают, – в пику ему, сказал Голицын.

Кстати, – обратился к нему Мессир, – как вам ресторан, после вашего затянувшегося монашества? Не считая, конечно, вашей блондинки.

Голицын подумал и сказал:

Всё тот же примитив, всё та же – тоска.

Вы! сказали, – и твёрдой рукой, Мессир выставил свою трость, точно указав острым стальным наконечником, в голицынскую грудь.

Я, – утвердительно покивав головой, сказал Голицын.

Боцман дал длинный гудок, потом, два коротких и ещё длинный, и корабль, пригасив свой прожектор, вошёл в темноту пути, мерцая огоньками иллюминации, очерчивающей невидимый в ночи, контур яхты, плывущей по уснувшей реке, как сказочный призрак Новогодней ёлки.

А навстречу им, уже поднималась на чёрный небосвод – огромная полная луна, тревожно волнующая своим загадочным, гипнотическим светом, каждого, кто засмотрится на неё».

@ @ @

Часть вторая. Шлюзы

7. Транзитный причал

Виталий, прочитав об отплытии яхты из Ростова на Дону, в ночь на полнолуние, снова занервничал, засуетился чего-то. Прошёл на кухню, поставил чай. Закурил. Открыл, уже затворённое, предупредительной маманей, окно. Ночь была тихая и звёздная. Издалека зажужжал идущий на посадку самолёт, вот появились его горящие прожектора, жужжание превратилось в звенящий гул – он гасил уже ненужную скорость своего полёта. И вот, он приземлился – это было слышно по его дикому рычанию – точно тигр, на пути которого встала дрессировщица с хлыстом.

Виталий вернулся в комнату, с чаем, сел к компьютеру, и, мельком глянув на телефон, и искупав лицо, горячим дымком свежего чая, продолжил чтение.

@ @ @

«Славный корабль с капитаном, в зеркальных очках которого играли отсветы яхтенной иллюминации, его архи малочисленной командой и одним единственным пассажиром на борту, бесшумно, и уверенно набирал ход. Он уже минул бывшие станицы: Александровскую и Аксайскую, оставив их далеко сзади, по левому борту.