Это Америка

– Я только вчера узнала, что освобождается хорошая квартира, вот адрес: Via Tripolitania 115/8. Не упускайте эту возможность, поезжайте и посмотрите. Квартира принадлежит одному итальянскому врачу, но он не живет в ней и согласится сдать за сходную цену коллеге, из профессиональной солидарности. За квартирой смотрит его мать, платить надо ей.

Лиля не знала, как благодарить душевную женщину. Они с Лешкой сразу поехали по адресу, это оказался район новой застройки. Дом был новый, квартира большая и красивая: четыре обставленных помещения – столовая-гостиная с громадным столом, две небольшие спальни с просторными кроватями и шкафами и громадная кухня с мраморным полом. И цена вполне доступная. Наконец-то они выехали из пансиона с шумными русскими соседями.

Жизнь стала более размеренной, настроение Лили улучшилось. Каким удовольствием было наконец распаковать чемоданы и развесить вещи в шкафах. Теперь у нее была своя кухня с разной утварью, и она с энтузиазмом занялась хозяйством. По ее расчетам их бюджет должен был составлять 10 долларов в день, на эти деньги удавалось купить достаточно еды и еще оставалось на кино и небольшие развлечения. Было приятно находиться среди жизнерадостных и болтливых итальянцев, ей нравились веселые и любезные продавцы. Они все делали живо, легко переговаривались с покупателями, много смеялись. Заодно она узнавала от них итальянские слова и выражения. Итальянский оказался удивительно легким, Лиля купила маленький разговорник и уже могла спросить что-то и объяснить необходимое. Это делало жизнь еще интересней. Лиля узнала о местной древней поговорке: «Когда ты в Риме, делай так, как делают римляне» и старалась следовать ей.

Недалеко от дома находились несколько магазинов и рынок, и Лиля осваивала новые для нее итальянские продукты. С удивлением она узнала, что в Италии нет сметаны и творога, но есть рикотта, похожая на творог. Она стала покупать и варить незнакомые сорта пасты – тортеллини, тортильони, это было дешево и вкусно. Из многочисленных видов хлеба самым вкусным им казалась пицца «бланка», а Лешке еще очень нравились копченая колбаса «салями» и ветчина «проскито».

Самые дешевые продукты продавались на Круглом рынке возле вокзала. Лиля ездила туда довольно часто и видела, как на толкучке русские беженцы продавали привезенные вещи. Картина была жалкая – интеллигентные люди целыми днями стояли, предлагая купить у них постельное белье, часы, фотоаппараты, водку, сувениры. Лиле было горько смотреть на это.

Большой радостью для них был телефон в квартире. Алеша звонил ей из Праги, звонки оттуда стоили дешевле. Он прислал им пятьсот долларов и радостно сообщил:

– Это гонорар за книгу детских стихов в переводе на чешский.

* * *

Лиля часто писала в Москву – родителям, Римме, Рупику Лузанику. Отправлять и получать письма «до востребования» она привыкла в одном и том же почтовом отделении в Ватикане: ей сказали, что доверять пересылкам и доставке можно только там. Почтовое отделение представляло собой маленькое помещение в низком первом этаже, рядом с колоннадой Бернини на площади Святого Петра. Туда часто заходили русские беженцы, обменивались информацией и советами. Почтовое отделение постепенно превращалось в нечто вроде офиса.

Павел с Августой писали часто, подбадривали Лилю и Лешку. Римма в письме рассказывала: «Моня Гендель перебрался ко мне. Пока мы оба довольны. Спасибо, что познакомила нас». Лиля только усмехнулась. Рупик откликался редко, благодарил за открытки и всегда прибавлял: «Завидую тебе». Однажды она получила от него короткое письмо-записку: «Нам опять отказали. Причины не говорят. Через полгода буду подавать снова, в третий раз. За что они нас так мучают? Завидую тебе. Храни тебя Бог».

Лиля прочитала и расстроилась до слез, действительно – за что они его мучают?.. В этот момент к ней подошел щеголевато одетый молодой человек. Не успела она сообразить, кто это, как он весело поздоровался:

– Здравствуйте, я Яша, помните меня?

Это был тот самый Яков Рывкинд из московского ОВИ-Ра, которого Лиля потом встретила в венской гостинице в качестве раввина. Теперь перед ней предстал расфранченный итальянец в прекрасно сшитом ярком костюме, на пальцах обеих рук сверкали перстни. Лиля в очередной раз поразилась такому преображению. Он стал рассказывать:

– Я говорил вам тогда, что прикидывался раввином из-за мадам Бетины. Продал ей потом картины моего брата-художника и хорошо заработал. Теперь вот жду, как и вы, визу в Америку. Могу я пригласить вас в кафе? Выпьем по чашечке кофе и поедим замечательного итальянского мороженого.

Расстроенной Лиле было все равно, чем заняться, лишь бы отвлечься от грустных мыслей. К тому же любопытно было понять, что все-таки представляет собой этот оборотень. Они прошли мимо ряда дешевых пиццерий и маленьких кафе, Яша подвел ее к шикарному входу и небрежно заметил:

– Мой любимый ресторан. Хорошо готовят, да и мороженое здесь – лучшее в Риме.

Их сразу провели к столику, видимо, его тут и правда знали. Он спросил Лилю, что она будет.

– Я не хожу по ресторанам. Мне достаточно чашки кофе, – смущенно ответила она.

– Обязательно с ликером и мороженым. Какой кофе вы предпочитаете – эспрессо, по-турецки, капучино, по-американски?

– А разве есть кофе по-американски?

– Конечно, американцы пьют много кофе.

– Тогда я попробую по-американски.

Яша с удовольствием разыгрывал партию аристократа, знатока Рима и западной жизни.

– Я купил себе несколько хороших итальянских костюмов. Итальянская мода и пошив – самого высокого класса. В Америке такие стоят раза в три дороже.

Лиле принесли большую чашку довольно некрепкого кофе. Она попробовала и удивилась тому, насколько он был непохож на ставший уже привычным итальянский. Яша засмеялся:

– Это и есть кофе по-американски.

– Что вы собираетесь делать в Америке? – спросила Лиля.

– Открою галерею и буду продавать картины своего брата и других художников-авангардистов. Я умею это делать. А вы?

– Я врач. Хочу попробовать снова стать врачом.

– Доктор? Тогда вы точно разбогатеете.

– Ну, я так не думаю.

– В Америке врачи богатые, уж я-то знаю. Возле больниц всегда стоят самые дорогие машины – «кадиллаки», «мерседесы».

– Какие там машины, – отмахнулась Лиля, – мне придется начинать все сначала, сдавать тяжелый экзамен.

Лиля стала прощаться, и Яша предложил подвезти ее на такси. Но ей больше не хотелось с ним общаться, она поняла, что он собирается приударить за ней от нечего делать, и соврала:

– У меня встреча с сыном.

Отделавшись от Яши, она пошла домой пешком и у входа в оперный театр увидела небольшую толпу. Давали оперу Верди «Эрнани». Лиля решилась и купила билет на галерку. Слушая оперу, она сразу забыла о неприятном впечатлении от разговора. Она не знала сюжета «Эрнани», но с первых аккордов ее охватил восторг – и от музыки, и от исполнения бельканто.

Домой она пришла в полном восторге.

– Лешенька, я слушала замечательную оперу. Нам надо обязательно сходить вместе.

Но он был расстроен и только ответил:

– Мне плевать. Меня уволили из ХИАС.

– Как? За что уволили?

– Да ни за что. Сказали, что у них нет денег, чтоб платить, и выгнали.

Он был глубоко травмирован, и мать как могла старалась успокоить его:

– Тебя не выгнали, а просто сократили. Не расстраивайся, денег нам хватает.

– Я старался, работал. Это унизительно, когда тебя выгоняют.

– Лешенька, не придавай этому большого значения. Пойдем завтра в оперу или, если хочешь, в кино.

13. Семья Штейнов собирается в Израиль

В Советском Союзе все больше евреев подавали заявления на выезд в Израиль, но из города Саранска уезжали лишь единицы. Одним из первых уехал профессор-терапевт Евсей Глинский с женой и сыном-студентом Сашей[21 - Эпизод отъезда семьи Глинских описан в 3-м томе «Крушение надежд».].

Они снимали квартиру в деревянном доме Михаила Штейна, обрусевшего еврея, и Михаил после их отъезда говорил жене и дочке:

– Неправильно он сделал. Большой ученый, профессор, нужный России человек. Чего ему в Израиле понадобилось?