Женька, или Миражи за бугром

Женька, или Миражи за бугром
Владимир Ильич Купрашевич

«Женька, или Миражи за бугром» – продолжение книги «Женька, или Безумный круиз». В Испании, куда она отправилась с мужем, Женя надеется скрыться от грозящих опасностей, неустроенности, а больше от назревающих внутренних проблем. Однако эти попытки приводят к драматическим ошибкам, недоразумениям и непредсказуемой развязке. Но, продолжение следует…

МИРАЖИ НАД БАРСЕЛОНОЙ

Рейс из Архангельска на Питер, на который еще были билеты, значился в расписании поздним вечером.

– Как же, мы явимся в Пулково уже ночью, а под утро вылетим в Испанию? Надо же еще оформить документы?! – недоумевала Женя.

– Все уже сделано, – улыбнулся Василий. – Нам привезут и деньги и документы в аэропорт.

– Невероятно! – пробормотала Женя.

Василий посмотрел на нее внимательно.

– Ты, наверное, хотела бы успеть проститься… Я подожду. Вылет в четыре. Мы пока дооформим все….

Женя задумалась. Чуть было не брякнула: «До Питера еще надо долететь», но, вовремя сдержалась. И в самом деле, ни такая уж она паникерша…

Жучок (урожденная Жучка), пока ожидали объявления, лежал у ног Жени без признаков беспокойства. Не особенно расстроил его и новенький кожаный намордник, который он, будучи псиной разумной, принял, как условие…Время от времени провожал взглядом проходивших мимо людей, потом укладывал мордочку на вытянутые лапы, но глаз не закрывал. Женя взглянула на часы. Стрелки, которые многие дни и месяцы казались умершими, неслись теперь с какой-то ошалелой скоростью. Стало жутковато. Дни, когда было не дождаться конца ссылки, казались бесконечными. Но, что сейчас? Хочется их продления? Или пугает еще неизведанное? Да уж что там особо неизведанного? Не другая же планета! Правда, еще этот ночной перелет…

Объявили посадку. Никакого транспорта им не подали и по летному полю пошли гурьбой, вслед за немолодой шустро лидирующей толстушкой, в синей униформе.

Самолет на этот раз хоть и не был лайнером, но оказался достаточно приличной машиной.

– Это Як? – спросила Женя, рассматривая в отсветах огней серебристый аэроплан, к которому они подошли вместе с толпой других пассажиров. Спросила скорее из желания что-нибудь сказать, вынудить мужа произнести что-то…

– Да, – скользнув взглядом по фюзеляжу, подтвердил Василий. – А ты что, решила изучать самолеты?

– Я всегда мечтала полетать. Не на самолете, конечно. Здесь нет никакой романтики. А вот просто, с крыльями. А ты?

– Летать мечтают все, – уклончиво ответил Василий. – Даже рожденные плавать…

В ожидании трапа пришлось помаяться, хотя никто не роптал. Женя огляделась. Аэродромные огни кое-где, высвечивали здания, какие-то сооружения, и все это отражалось на мокром, зеркально черном асфальте.

– Надо же, – пробормотала Женя, – тепло и тихо. Как будто еще лето.

– Так и в самом деле лето. Только начало августа, – отозвался Василий.

Подали трап, и группка пассажиров, по мановению пухленькой ручки бортпроводницы, просочилась в дверной проем самолета. Женя отметила, что публика необычно молчалива. Не слышно ни шуток, ни оживленных разговоров.

– Что-нибудь случилось? – шепотом спросила она, хватаясь за свой саквояж.

– Думаю, что нет. Просто время такое…Народ утомился.

Шагнув в салон, Женя попала в полумрак, и не сразу сориентировалась куда идти. Рука стюардессы, оказавшаяся на ощупь не такой уж мягкой, подтолкнула ее в нужном направлении. Хорошо не коленом…

В салоне, показавшемся ей тесным и неуютным (из такого, в случае чего и выбраться то затруднительно!) она села к иллюминатору, усадила собаку у ног, прислонилась к Василию и прикрыла глаза. Она догадывалась, отчего публика безрадостна. По той же самой причине, по которой не возникало веселеньких мыслей и у нее. Бесконечные известия об авиационных катастрофах вряд ли могут кого-то развеселить, особенно перед взлетом… Русская рулетка.

Женя потерлась щекой о плечо Василия. Он коснулся губами ее виска, и она прижалась к нему еще плотнее. От ощущения близости мужчины напряжение ослабло. В салоне погасли верхние огни кроме дежурного освещения, и раздался нарастающий рокот пусковых двигателей. Жучка в тревоге зашевелилась, и Женя коснувшись ее головы успокоила псину… Сквозь приоткрытые веки она заметила, как, на несколько секунд, померк свет ночных фонарей, затем накал ламп восстановился и поочередно запустились двигатели, Включилась бортовая радиоголосилка и бодро сообщила о времени вылета, о погоде в Питере, о командире экипажа, затем всех призвала пристегнуть ремни. Удивительно, но интонация, с которой бортпроводница вещала, не показалась признаком идиотизма. Может быть, и в самом деле не все так безнадежно?…

Почти сразу же после информации самолет дрогнул и покатился. Катился почему-то долго, иногда останавливался, гонял двигатели на больших оборотах, снова катился…

Василий, обнял Женю.

– Боишься?

Из-за усилившегося рева двигателей Женя почти не расслышала вопроса, но догадалась о чем идет речь, и откровенно кивнула. Чего тут темнить, если самой кажется, что под тобой вот-вот образуется лужа. Женя сердилась на саму себя – не первый же раз в воздухе, но потом решила, что это скорее обида на вариант судьбы, какой мог случиться. Они еще не начали толком свою сказку… Хотя бы несколько дней настоящей, достойной жизни!

– Все будет хорошо, – уверенно прозвучал голос Василия.

Женя люто ненавидела это заклинание идиотов, но на этот раз подняла голову и улыбнулась.

– Конечно, я знаю. Ты же со всеми договорился…, – пробормотала она.

Участившийся перестук колес о бетонную полосу вдруг оборвался, исчезла вибрация, и Женя почувствовала зарождение знакомого сладостного тяготения внизу живота, Уголком глаза Женя увидела в иллюминаторе, как на черном полотне ночи рассыпался мелкий бисер огоньков, уползающих куда-то под гору. Бояться было уже поздно и она, переведя дыхание, снова повернула немного побледневшее лицо к Василию и скорее «на автопилоте» пробормотала:

– Давай поговорим об Испании…Я даже из географии не очень ясно ее представляю… Ты у меня, как тот Штирлиц, что-то все решаешь, а мне не рассказываешь.

– Это неправда, – отрекся Василий. – Сколько ночей мы с тобой вместе выбирали.

Женя подняла на него глаза

– Разве после ночи с тобой в памяти остаются какие-то беседы? Ты только коснешься меня, как из головы все вылетает. Я уж не говорю о продолжении… Тогда вообще начинаешь путать небо с землей.

Василий прижал ее на секунду к себе.

– Такие мысли у тебя, наверное, с перепугу…– услышала она, несмотря на шум в ушах и головокружение.

– Может быть, – приблизив губы к его уху, пробормотала Женя. – Ты же знаешь, что я не могу переносить ни качку, ни такие вот зависы. Что-то начинает со мной происходить…

Василий заглянул в ее сверкающие глаза, перевел взгляд на порозовевшие щеки.

– Но здесь ничего не выйдет, – шепотом ответил он ей на ухо. – Самолет маленький и туалет только один.

Василий уже почти весело оглядывал ее возбужденное лицо, потом тихо пообещал:

– Попробуем в Боинге. Здесь у нас даже времени не хватит…

Женя, вздохнув, вновь обхватила его обеими руками, просунутыми под полы расстегнутого плаща, легла щекой ему на грудь и попыталась уснуть. Подлокотник ей мешал и он, чтобы Жене было удобнее, подтянулся в своем кресле. Стало уютнее, но сцепленные пальцы быстро онемели, и она ослабила их. Одна рука соскользнула и наткнулась на то, вокруг чего крутились, и затягивали ее в бездну крамольные мысли.

Василий заерзал в кресле и зашептал что-то в ухо умоляющим тоном. Женя не понимала слов, но уже из озорства прижала локоть еще раз…Мельком взглянув по сторонам, она убедилась, что никто за ними не наблюдает и, не давая опомниться Василию, сунулась головой под полу плаща…

Радиоголосилка прервала их игры в самом разгаре. Стюардесса, по-прежнему бодро, сообщила информацию о скорости, высоте, температуре в Питере, и распорядилась пристегнуть ремни. Самолет пошел на снижение.

Публика зашевелилась, и Жене пришлось оставить увлекательное занятие. Искоса поглядывая на мужа, она с удовольствием заметила, что лицо его порозовело, на губах бродило подобие улыбки, а глаза, когда он открыл их, были как у младенца, который видит все вверх ногами.

– Разбойница! – успел шепнуть он ей на ухо, прежде чем колеса самолета коснулись