Случайности не случайны

Уже в машине, как само собой разумеющееся, спросила, давно ли я видел Кармазина. Попытался отшутиться, что являясь его советником, обязан в любое время дня и ночи по его первому зову явиться. Поэтому на выходных довелось побывать у него дома. Похоже, это не стало новостью для Бойко, поскольку она сразу же с видом – любопытство, не более того – спросила, не знаю ли я причины приподнятого настроения Виктора Анатольевича. На что я с выражением полной неосведомленности свёл всё к отдыху в выходные и хорошей погоде, способствовавшей этому отдыху.

– Ладно, Володя. Не считаешь нужным, не говори. – Как бы самой себе в полголоса произнесла Ольга Николаевна. – А почему ты ни присутствуешь на еженедельных планерках? – Как будто только сейчас эта мысль ей пришла в голову.

– Виктор Анатольевич мне этого не предлагал. – От неожиданности ничего другого не смог придумать. Тут же придя в себя. – Но я спрошу у него.

Остаток пути проехали в тишине.

И вот я опять в кабинете Райтнера. Менее недели назад стоял тут перед хозяином кабинета, бесправным крепостным крестьянином. Теперь сижу с ним за одним столом на противоположных сторонах и делаю вид, что подобная ситуация для меня обыденна. Не переиграть бы. Как ожидалось, на стороне стола Райтнера все четыре зампреда и главбух. За их спинами возле стены трое из пяти акционеров банка, не входящих в его руководство. А мы с Бойко лишь вдвоём. Должен был присутствовать её сын, финансовая компания которого предлагается для вхождения в капитал банка. Но он решил не прерывать свой отпуск. Кроме Легостаевой остальные руководители банка меня показательно проигнорировали. Татьяна же, после наших обычных приветственных обнимашек, попросила зайти к ней по окончании переговоров.

– Хорошо, когда муж генерал, – ехидно заметила Ольга Николаевна, – можно обниматься с предателем без последствий.

На правах хозяина начал Райтнер. Всем своим видом показывая, что это переговоры равных потенциальных партнеров, зачем-то увел разговор в описание успехов банка за последнее время.

– Напоминает описание достоинств невесты при сватовстве. – С усмешкой сказала Бойко, как только предправления сделал паузу для того, чтобы собравшиеся прониклись важностью сказанного им. – Аркадий Моисеевич, мы умеем читать отчеты. И умеем читать между строк в этих отчетах. – Последнее предложение прозвучало в другой тональности.

Райтнер сконфузился. В его кабинете никто не имел права сбивать его с повествования. Молчали и его замы, не решаясь прийти на выручку. Слово взял Лощёнов, держатель второго по величине после Райтнера пакета акций банка.

– Почему бы ни похвалить невесту, если она того заслуживает?

Роман Борисович когда-то был компаньоном Райтнера на заре зарождения предпринимательства в позднем Советском Союзе. Их кооператив благополучно накрылся медным тазом в эпоху гайдаровских реформ, что не отразилось на личных отношениях. Поэтому, когда создавался банк, Лощёнов, на ту пору входивший в руководство одного из предприятий области, первым поддержал своего старого друга. И, естественно, стал его акционером. Сейчас он отошел ото всех дел, и дивидендные выплаты были неплохой прибавкой к семейному бюджету.

– Чтобы по приданому торг легче вести было? – Метафора понравилась Ольге Николаевне. – Тогда давайте говорить начистоту: засиделась ваша невеста в девках. Ой, засиделась! А в приданом, говорят, – Бойко повернула голову в мою сторону, – грызуны завелись, да вредители поменьше. Того и гляди, оставят невесту на бобах. …

Райтнер справился с оторопью.

– Уважаемая Ольга Николаевна! – В его голосе появилась сталь. Нужно было спасать лицо. – Мы здесь собрались не для того, чтобы о народных традициях разговаривать. – Театральная пауза. Надо дать подчиненным проникнуться важностью момента и одобрительно кивнуть. – Мы слушаем Ваши предложения. – Прозвучало с оттенком снисходительности.

Работая в этом банке, я, как абсолютное большинство моих коллег, был уверен в профессионализме руководителя. Пускай, он был слаб в анализе финансовой отчетности, далёк от понимания тонкостей работы бухгалтерии и операционного отдела, не отслеживал изменения в нормативах Центрального Банка, … Для председателя правления главным в работе считалось умение находить общий язык с руководителями других компаний и чиновниками высокого ранга. Сейчас я убедился в ошибочности этого представления. Поведение Райтнера на этой встрече не выдерживало никакой критики. Как можно пытаться говорить с финансовым директором крупного предприятия с доминирующей позиции? Особенно, когда оснований для такой позиции нет. Это знают все присутствующие. Как говорится в подобных случаях: «это больше, чем преступление, это ошибка!»

Последняя фраза отводила Бойко роль просительницы. Ошибка была фатальной.

– И правда, – с лица Ольги Николаевны исчезла улыбка, – не будем терять время на пустые разговоры. – Она обвела взглядом руководителей банка. – Из анализа вашей отчетности следует неутешительный вывод: на горизонте обозначилась перспектива остаться без лицензии. – Райтнер попытался было что-то сказать, но Бойко жестом руки остановила его порыв. – Поэтому речи о переводе в ваш банк на обслуживание части бизнес-процессов быть не может. Предлагаю рассмотреть перспективы сотрудничества по зарплатным проектам, как самого завода, так и его дочерних предприятий. Согласно нашим расчетам, среднемесячные остатки на счетах физических лиц, которые появятся у вас на балансе, – Ольга Николаевна посмотрела на главного бухгалтера банка, – позволят не нарушать нормативы ликвидности. Я считаю, – сделала ударение на «я», – что только ради этого банк должен ухватиться за возможность сотрудничества с нами. – Маленькая пауза. – Поэтому комиссионный доход следует рассматривать, как незаслуженное вознаграждение. Исходя из вышесказанного, предлагаю вам разработать схемы, предполагающие возврат скажем до …, – на несколько секунд задумалась, – до трёх четвертей этого дохода.

Райтнер издал какой-то непонятный звук. На лицах остальных зампредов читалось удивление, граничащее с паникой. Акционеры, сидящие у них за спинами, были слегка потрясены. За несколько минут их представление о банке и его руководителе сильно изменилось в худшую сторону.

– Раньше поднимался вопрос о вхождении в капитал банка. – Спокойным тоном продолжила Ольга Николаевна. – Считаю это преждевременным. Хотя, новый акционер с блокирующим пакетом акций, безусловно, пошел бы вам на пользу. Только риски, на мой взгляд, на сегодняшний день слишком велики.

Вот так! Никаких «мы считаем» и «по нашему мнению». Бойко не стала прятаться за множественным числом, а показала, кто тут главный.

– Предлагаю акционерам банка ознакомиться с аналитическими материалами. – Ольга Николаевна демонстративно положила на середину стола две папки. – Жду вашего решения к следующему понедельнику.

Бойко встала. Я тоже встал. Некоторые из присутствующих нерешительно поднялись. Райтнер, похоже, всё ещё не понимал, что происходит. Ситуация вышла из-под его контроля. Он сидел и мучительно искал выход, не обращая внимания на происходящее. Ольга Николаевна остановилась у двери, тем самым давая мне время эту дверь открыть.

– Приятно иметь дело с людьми, ценящими чужое время. – Улыбка победителя украсила её лицо.

Мы вышли на улицу. Возле автомобиля, открыв ей дверцу, наконец-то решился сказать то, что хотел сказать несколько последних минут:

– Я потрясён, Ольга Николаевна! Честное слово, это было классно! – Улыбка снисхождения в ответ. – У меня к Вам огромная просьба. – Теперь на лице Бойко удивление. – Берите меня с собой на переговоры. Хоть иногда. Так хочу научиться вести себя подобным образом.

Ольга Николаевна рассмеялась. Коснулась рукой моей щеки:

– Да ты маленький подхалим! – Села в машину. – Но, приятно. До завтра!

Проводив взглядом её машину, с лёгким сердцем отправился к Легостаевой.

Когда я заглянул в её кабинет, Татьяна общалась по телефону, стоя у окна. Она жестом предложила мне войти и присесть у стола. По отрывкам фраз я понял, что говорила она с мужем. По выражению лица нетрудно было догадаться, что никаких положительных эмоций от этого разговора Татьяна не получала. Закончив разговор, Легостаева ещё с минуту молча смотрела в окно, оставаясь во власти своих переживаний.

– Вот умеешь ты, Крюков, даже не сказав ни слова стать изгоем. – Повернувшись ко мне, сбросив гнетущие мысли, постаралась изобразить хорошее настроение. – Тебе обязательно было приезжать вместе с Бойко на переговоры? Зачем было дразнить наших гусей?

Татьяна села напротив меня. Она улыбалась. Но улыбка была наиграна.

– Тань, – я коснулся её руки, – что у тебя случилось?

– Серёжа … – она запнулась. – Ему предложили перейти в министерство. В Москву. А у него обострение. Сегодня всю ночь не спал. Стонал. – Татьяна встала и отошла к окну. – Ты же знаешь, у него с первой чеченской осколки остались. Когда давление падает, он мучается.

Прошла минута.

– Ему завтра лететь в столицу. А он не может. Комиссуют его. – Прошла три шага от окна и обратно. – Его на пенсию. Меня тоже из банка попросят уйти. Вот такая ситуёвина! – Легостаева готова была расплакаться, но сдержалась.

– В больничке отлежаться не получится? – Совершенно бесполезный вопрос. Но что я мог ещё сказать.

– Нет, не получится. Похоже, его место здесь уже кому-то обещано. Поэтому Серёже либо в Москву на повышение, либо на пенсию.

– Он же, помнится, на операцию собирался года три назад …

– Ему тогда сказали, что после операции спишут без вариантов. – Пауза. – Без вариантов. – Повторила по слогам Легостаева и отошла от окна. Остановилась, не зная, куда себя деть.

– Тань! – Маленькая пауза. – Присядь, пожалуйста. – Она села. – Я тебе не рассказывал, но ты просто поверь мне на слово …

Татьяна тихонько засмеялась нервным смехом.

– Я могу ему помочь. Точнее не я, – поторопился себя поправить, – мои родственники. Я тебе не рассказывал, как познакомился с тем, кого выдаю за своего деда. – Опять запнулся. – Петрович дома отлёживается?

– Да. – Легостаева смотрела на меня непонимающими глазами. Давно я её такой не видел.

Набрал телефон Джозефа. Они с Иржи были дома. Мальчишка спал. В двух словах объяснил ситуацию и попросил помочь. «Приезжай» – спокойным тоном ответил старик.

Мы с Татьяной сидели на кухне их особняка. На столе стоял уже остывший чай и вазочка с конфетами, которые никто не трогал. Сидели молча, каждый глядя перед собой. Пару раз пытались завести беседу на какую-нибудь тему, но после пары фраз заходили в тупик. Мы приехали чуть меньше часа назад. Легостаев лежал в постели. Приходившая медсестра сделала ему несколько обезболивающих уколов, но всё равно на его бледном лице застыло страдание. Выслушав нас, он поначалу отказался. Даже попробовал высмеять наивность жены. Но топом махнул рукой, «мне всё равно».

Вдруг в кухню вприпрыжку вбежал Иржи. Увидев на столе конфеты, почему-то спросил у меня:

– Владимир, можно мне конфетку?

– Как он? – Голос у Татьяны дрожал. Но Иржи по-прежнему смотрел вопросительно на меня.

Да, да, сынок, бери. – Я машинально подвинул вазочку в его сторону. – Вы закончили? Дедушка Джо скоро спустится?

Иржи взял несколько конфет и, не удостоив нас ответом, ушел из кухни.