Со многими неизвестными. Повести и рассказы

Взглянул на часы: без трёх минут девять. «Пока войдём в подъезд, пока поднимемся по лестнице…»

Вот и второй этаж. С площадки третьего нам навстречу бесшумно спускались Наумов и Громов. Обменялись взглядами: «Пора!».

Наумов с Громовым нырнули в ярко освещённый проём коридора, и он тут же погрузился во мрак. Озноб нетерпения прокатился по моей спине. Представил себе, как же были напряжены в этот момент нервы и у других участников операции… Казалось, будто прошла уже целая вечность. Послышался металлический щелчок замка, недовольный мужской голос, потом яростный хрип, и мы с Беловым бросились в темь коридора. Я нащупал щиток с пробками. Вспыхнул свет, и я увидел распростёртого на цементном полу полуголого темноволосого парня в шортах, с закрученными за спину руками, на ногах его – тяжело дышащего Наумова. Рядом с ним Громов – защёлкивал на запястьях парня наручники. Тот конвульсивно извивался, что-то мычал.

Всё! Дело было сделано! В считанные секунды.

Громов рывком поставил Камилова на ноги. Теперь уже у меня не было никакого сомнения, что это Камилов: точный оригинал рисунка Бубнова. Мы завели его в квартиру, пригласили понятых.

А где же мать Камилова?

Нашёл на кухне. С полной отрешённостью на бледном, без кровиночки, старческом лице, она неподвижно застыла на табурете у стола и никак не отозвалась на предложение пройти в комнату сына.

Но мы и без неё нашли всё, что искали: пистолет, патроны к нему, пачки денег в инкассаторской сумке, спрятанной за шифоньер. На столе и на книжных полках – затрёпанные порножурналы, видеокассеты с фильмами ужасов.

Громов брезгливо поднял один из таких журнальчиков и показал Камилову:

– А это дерьмо, в каких подворотнях выискали?

– А тебе что, завидно? Тоже на голых баб поглазеть захотелось? ? истерично завопил Камилов. – Ну, гляди, гляди!

Понятые – две докучливые старушки – при этом всё охали и ахали: «Да как же так!.. Да что же это!..» – и вразнобой торопились заверить, что Эдик «всегда был такой хорошенький, такой милый мальчик!». И что мать души в нём не чает.

А мать не плакала, лишь беспомощно и растерянно прислушивалась к выкрикам сына, а когда его стали уводить из квартиры, проводила тоскливым взглядом. Мы же отправились в отдел.

На улице окончательно стемнело. В открытую форточку нашей машины врывался прохладный ветерок… И так хорошо было у меня на душе, так хорошо, что я невольно мысленно убегал к Елене. Целый день с ней не виделся. Как-то встретит меня, что скажет?

А Лена ничего и не сказала. Лишь печально смотрела на меня и молчала, молчала, молчала… В груди моей всё перевернулось от возникшей тревоги, уже знал: когда Елена так смотрит и молчит, значит, чем-то расстроил её. Но чем?

Я топтался в прихожей и не находил слов, что сказать. В комнату уходить не хотелось и вот так в молчанку играть – тоже. Тихо и осторожно спросил:

– Что не весела?

Она грустно усмехнулась.

– Я так скучала вчера, так ждала тебя… Неужели и в выходные дни ты не можешь побывать дома? Обойтись без своей работы?

Я облегчённо перевёл дыхание.

– Почему не могу? Могу! Вот только разберёмся с «Бирюзой»…

Лена недоверчиво покачала головой.

– Ой, Демичевский… Свежо предание…

– Знаешь что? Выходи-ка ты за меня замуж, а? – неожиданно для себя выпалил я и замер в тревожном ожидании ответа.

Глаза Лены округлились.

– Ты это… серьёзно?

– Конечно!

Она некоторое время молчала, потом с запинкой ответила:

– Спасибо за лестное и столь дорогое для меня предложение. Но… замуж за тебя… я пока не пойду.

– Почему?! – вскричал я запальчиво.

Лена предостерегающе вскинула палец к губам:

– Тише – маму разбудишь.

И вдруг взяла в ладони мои руки, как в тот недавний, памятный для меня вечер, и поцеловала их.

Непостижимо!

Совершенно сбитый с толку, я осторожно высвободил руки.

– Как же тогда понимать тебя?

Лена выпрямилась, задумчиво повернула голову в сторону.

– Ты прости меня, Демичевский. Я и сама себя не понимаю.

Она перевела на меня взгляд.

– Хочешь откровенно?.. Когда ты появился у нас, показался мне таким молчуном, таким нелюдимым… И захотелось расшевелить тебя… А сейчас вот места себе не нахожу, если не увижусь с тобой хоть денёк. Вот ведь как всё получилось.

– Тогда почему… отказ?

– По-моему, ты поторопился со своим предложением. Разве обо мне думал в тот наш вечер?

– Много ты знаешь, о ком я думал, ? пробурчал с раздражением. – И не такой я сухарь, как ты считаешь, нашли бы общий язык.

– Да, ты не сухарь, – согласилась Елена. – Просто был замороженный какой-то… А душа у тебя чуткая, отзывчивая. Потому и прошу – давай пока останемся просто друзьями.

«Друзьями? Просто – друзьями? Ну, нет. Такое мне не подходит! – думал я. – А как быть с третьим? С тем же Славиком? Не зря он вокруг неё так увивается…»

Лена выжидающе смотрела на меня. Прекрасное лицо её даже побледнело от волнения.

– Не хочу просто дружить, – сказал я и услышал, как предательски сорвался мой голос, словно у обиженного мальчишки. – Я не могу без тебя, ясно?

На лице Лены появилась едва заметная улыбка. Она приподнялась на носки и поцеловала меня в щёку. Потом быстро ушла к себе.

«Вот это выдался денёк! – подумал я. – А что грядущий день готовит?»

10