Братство волчьей стаи

И снова загромыхали выстрелы. Один волчонок в страхе бросился назад, перескакивая через Олега, а остальные остались возле своего родителя. Когда выстрелы отгремели, наступила полная тишина. Не скулили волчата – их всех убили. Хотя, может, кто-то и сбежал.

Кто-то очень близко подошел к волчьему лазу.

– Может, он в норе? – Голос прозвучал как будто над ухом.

– Какой на хрен в норе! Там же волки!..

– Ну да.

Люди ушли, голоса стихли, а Олег провалился в беспамятство. Вместе с сознанием угасала и надежда на спасение. Он отогнал волка, подставил его под пули, а дальше что? Простреленный организм обескровлен, сил уже нет. Сам он из норы не вылезет, значит, здесь и умрет…

* * *

С потолка свисали какие-то хвосты, метелки. На одну веревку были нанизаны сушеные уши летучих мышей. Возможно, это были не уши, а что-то другое, но пахло от них жутко. Все это – и звериные хвосты, и травяные метелки – спускалось с потолка прямо на лицо, на тело. Вонь от них такая, что нос в самую пору затыкать. А само тело было обложено кусками сырого мяса, поросшего волчьей шерстью. На груди эта дрянь, на ногах… И все это так противно, так мерзко. Но как бы то ни было, жизнь в теле теплилась. И сознание неплохо себя чувствует, если способно возмущаться. Рана в груди не болела, и ноги Олег чувствовал.

Он мог стряхнуть с себя вонючие куски, расталкивая головой хвосты и метелки, подняться с жесткого ложа, но зачем? Он же не просто так здесь оказался. Кто-то вытащил его из норы, принес в эту избушку с закопченными стенами.

В странном жилище никого не было. Но здесь было тепло. В открытом очаге горел огонь, дыма почти не было – он выходил в дыру, проделанную в потолке. Но стены здесь тем не менее темные от копоти. Под потолком тянулись веревки, на которых сушились пучки трав, цветов, грибы на ниточках – возможно, поганки. Но больше всего метелок висело над лицом Олега. А волчий хвост касался носа, стоило лишь чуть-чуть поднять голову.

И еще он понял, что лежит совершенно голый. А вместо фигового листочка – клок волчьей шкуры с мясом. От этого открытия его едва не взорвало изнутри. Так захотелось подняться, отряхнуться. А вдруг это его убьет?..

– Э-эй! – тихо позвал он.

Но дверь не открылась, в хижину никто не вошел.

– Эй, есть кто живой? – громко спросил он.

– Ожил, болезный! – прокряхтел чей-то низкий, сипловатый голос.

Груда хлама возле печи зашевелилась, показалось морщинистое лицо. С деревянного, чем-то напоминающего трон кресла поднялась старуха с грязными косматыми волосами. Тряпье на ней было настолько ветхим, что перед глазами живо встало лесное существо, которое стреляло в Олега. Уж не эта ли бабка была там у егерского дома?..

– Вы кто? – спросил Олег.

Старуха как будто не услышала его. Подошла, сняла кусок мяса с груди, осмотрела рану, покачала головой. И снова положила его на место. Видно, не зажило там. Да и не могло зажить. Пуля застряла где-то в груди, тут операция нужна, а не волчье мясо.

И откуда это мясо взялось? Что, если это останки убитого бандитами волка?..

– Где я?

Но старуха не отзывалась. Может, глухая?

– Есть хочешь? – спросила она.

Олег кивнул.

– Это хорошо.

Она подала ему какое-то варево в глиняной кружке. Олег отпил немного и скривился от отвращения. Там и горечь, и тухлятина.

– До дна нужно. До дна.

– Что это? – спросил он, подозрительно глядя на нее.

– Пей.

Старуха смотрела на него спокойно. Когда она поднесла к его губам кружку, гортанные мышцы расслабились будто сами по себе. И глотательный рефлекс сработал. Олег выпил все до дна. Только тогда ее взгляд отпустил его, и он смог выплеснуть свое возмущение.

– Что там было?

Старуха повернулась к нему спиной, шагнула к своему «трону».

– Что там было, спрашиваю?

– Не кричи, не глухая… – поморщилась она, усаживаясь в шаткое кресло, сплетенное из неошкуренных веток. – Трава там была.

– Какая?

– Волчья.

– А есть такая трава?

– А откуда волки силу берут?.. И трава там волчья, и кровь волчья.

– Кровь?! – брезгливо скривился Олег.

Но при этом он не чувствовал отвращения, и тошнота к горлу не подступила.

– А это? – Он взялся пальцами за клок шерсти, чтобы сбросить с груди протухшее мясо.

– Сдохнуть хочешь? – нахмурив брови, спросила старуха.

И снова посмотрела на него, подчиняя своей воле.

– Не хочу, – опуская руку, сказал Олег.

– Тогда спи. Тебе надо.

– А поесть? – спросил он.

– Спи.

Ему действительно хотелось есть. Даже вонь тухлого мяса не отбивала аппетит. Но спать хотелось больше. Глаза закрывались сами по себе.

* * *

Волчье мясо тухло, разлагалось, в рану попадал трупный яд. И как таким лекарством можно было вылечиться? Эта мысль прострелила сознание, Олег скинул с себя тухлятину, поднялся на ноги. Голова закружилась, его сильно качнуло, но все-таки он удержался на ногах. Кресло у очага пустовало, старухи нигде не было. Да и огонь не горел. И ощущение такое, будто он погас уже давно.

Олег восстановил равновесие, осмотрелся в поисках зеркала, но ничего такого не нашел. Он стряхнул с себя всю «народную медицину», снова осмотрелся – на этот раз он искал одежду. Но не было ничего, даже чужого тряпья не нашлось.