Братство волчьей стаи

– Кто-то один строил, остальные покупали и вселялись, – сказала Знаменова.

– На какие шиши?

– На те самые, о которых ты думаешь… Выходим?

Они стояли возле дома под номером четыре. На этом месте нашли машину, в которой и находился труп Грибова. Но машины здесь давно нет, и Грибова уже успели похоронить.

– Свидетелей опрашивать?

Погода вроде бы неплохая – небо чистое, сухо, но холодно. А в микроавтобусе тепло, и выходить не хочется. Да и куда? Возможные свидетели за высокими заборами, за бронированными дверями прячутся, их сейчас никаким законом из теплых нор не выкуришь. Да и не время сейчас опрос проводить.

– Да нет, пройдемся. Погода хорошая.

– Ну да, – кисло глянув на Татьяну, неохотно согласился Олег.

Теплая спортивная куртка на ней, а он в холодной кожанке поверх тонкого джемпера. Впрочем, он мужчина, и если женщина просит… Тем более женщина эта еще и начальник.

Но Знаменова не вышла из машины. Ее взгляд привлек пес, который сидел на крыше гаража и смотрел в небо – на луну, еще не полную, но уже пухлую.

– Смотри!

– Это не собака, – качнул головой Пахомов. – Это волк!

Это действительно был самый настоящий волк. С цепью на шее. Неподалеку от него горел фонарь, но казалось, что его подсвечивает само небо – темное, лунное. На фоне этого неба волчий силуэт казался тенью из потустороннего мира. Зловещее зрелище, пугающее. А если бы волк еще и взвыл на луну. Но он молчал. Он взывал к луне взглядом – пристальным, из глубины волчьей души, порожденной мистикой леса.

– Выходим? – спросил Олег.

Волк произвел впечатление на Знаменову, она притихла, присмирела. И, судя по выражению лица, у нее пропало желание выходить из машины.

– Выходим?! – Она метнула на него вопросительно-восклицательный взгляд.

Похоже, Татьяна поняла, о чем он думает, поэтому пересилила себя.

– Выходим!

Она выпрыгнула из машины, повернулась к волку спиной, чтобы на него не смотреть. И Олег вышел к ней.

– Что дальше?

– А время-то не очень позднее, – сказала она, глянув на часы. – Половина десятого. А на улице уже никого нет.

– Это Сибирь, здесь рано ложатся.

– Может, боятся по темноте гулять?

– Может, и боятся.

Из темноты полыхнул свет фар, к ним приближалась машина.

– Такси едет, – сказал Олег.

– Такси?

– Такси компании «Летучий Голландец». Грибов за рулем.

– Пахомов! – Татьяна возмутилась так, как будто Олег выругался при ней матом.

– Шучу я, – улыбнулся он.

И в этот момент волк завыл – протяжно, пронзительно и высоко – до самой луны. И тишина вокруг него взорвалась собачьим лаем. Это успокоило волка. Он стих. И собаки замолчали, восхищаясь собственным мужеством, которое позволило им облаять волка.

А рядом с микроавтобусом остановился новенький «Гелендваген» – чистый, отливающий лаком. Из машины вышел Чащин, в коротком пальто с воротником из стриженой норки. От него на расстоянии пахло дорогим одеколоном. Или запах очень стойкий, или он собирался к любовнице, которая жила в этом районе. Об этом Пахомов подумал вскользь. Зачарованный волчьим воем, он туговато соображал. И Знаменова казалась слегка ошарашенной.

– Товарищ подполковник! – Он смотрел на Татьяну с благодушной насмешкой.

– Виктор Борисович?

– Я думал, вы меня не запомните, – улыбнулся он.

– Ну как же! Вы же зам по безопасности. И у вас, насколько я понимаю, своя версия происходящего.

– Происходящего, – кивнул Чащин.

И почему-то посмотрел на волка, который по-прежнему сидел на крыше пристроенного к дому гаража.

– Хотел бы говорить об этом в прошедшем времени, но почему-то не получается. Весна еще не закончилась, – сказал он. – Еще будет полная луна.

– Это вы об оборотнях?

– Об оборотне. Он у нас один.

– Кто?

В ответ Чащин кивнул на волка, который вдруг повернулся к нему.

– Это оборотень?! – Знаменова хотела засмеяться, но ее голос дрогнул, сорвался на хрип.

– А разве Грибова не здесь убили? – спокойно, но с гнетущей тяжестью во взгляде спросил Чащин.

– Здесь Грибова убили, – сказал Пахомов. – И что?

Ему тоже было слегка не по себе, но голос звучал ровно, уверенно.

– Ничего. – Чащин посмотрел на него так же невозмутимо, с безмятежной тяжестью во взгляде.

А глаза у него необычные, янтарные, и светились они как будто бы изнутри. А может, в них отражался свет луны. Пахомов поймал себя на ощущении, что завороженно смотрит Чащину в глаза. И усилием воли встряхнулся изнутри. Возникло вдруг чувство, будто он только что проснулся.

– Ничего, – повторил Чащин. – Но Грибова убили.