Третий должен уйти

– А если докажу вашу причастность к убийству?

– Тогда я вам и слова не скажу. – Похоже, Серафима ничуть не сомневалась в своей невиновности.

– А как же ваш муж? Его видели во дворе сорок седьмого дома.

– Я не знаю.

– Он и раньше бывал там, спрашивал у соседей, показывал вашу фотографию, ему сказали, что вы приходите в тридцать шестую квартиру.

– Я этого не знала, – покачала головой Серафима.

Я чувствовал душевную боль в ее взгляде. За себя она не беспокоилась, а за мужа переживала.

– Может, сегодня он тоже шел в тридцать шестую квартиру?

– Я не знаю.

– Может, он убил Чайкова по ошибке?

– Вадим не мог убить человека.

– Вы в этом уверены?

– Я устала. Вы можете идти.

Глянув на меня с глубокой грустью во взгляде, она поднялась и направилась к дому. А охранник поспешил выставить меня за ворота.

Я чувствовал себя как человек, который, приняв душ, попал вдруг под фекальные брызги. Так все хорошо начиналось, и вдруг облом. И любовник у Серафимы был, и встречалась она с ним в сорок седьмом доме, а потом вдруг тупик. Плевать на суд за клевету, мне и не такими карами угрожали, смущало другое. Варвара Евгеньевна не видела Нефедова в лицо, и номера его машины не заметила, может, это вообще был какой-то другой человек. Если так, то Чайкова убил кто-то другой. Если так, то Серафима не имела к убийству никакого отношения…

Так все хорошо начиналось, но я в результате не получил оснований для того, чтобы заподозрить Нефедова в убийстве. И все-таки нутро подсказывало, что в этом деле не обошлось без него. И Серафимы…

Хотел бы я поговорить с этим человеком, но не будет его сегодня в Архиповке. Ушел он от жены, и где искать его, я не знал. А если вдруг найду, то не смогу подойти к нему… Если, конечно, он не окажется таким же покладистым, как и его жена…

Глава 3

Наступила ночь, и в Стране Дураков закипела работа. Так говорили мы в армии: там в порядке вещей только ночные дежурства и караулы, а боевая и прочая работа должна проводиться днем, если не считать учений и прочих маневров. А в полиции ночная работа – обычное дело. Особенно если произошло убийство.

Шкотов не исключал, что дело об убийстве Чайкова заберет область или даже главное управление внутренних дел, поэтому и торопился, поэтому в его кабинете и ночью горел свет. Мы же как мотыльки слетелись на этот огонек. Как бы крылышки не опалить…

Мигарев и Станков обошли всех жителей дома, но никто из них не видел Нефедова. И фотографию они раздобыли, и работу провели, а все без толку. Я к ним подключился, мы работали допоздна, но смогли найти только одну зацепку. Выудили-таки одного паренька, который не только видел «Мерседес», но признал в нем «шестисотую» модель и даже запомнил три «семерки» в регистрационном номере. Но буквенные обозначения ускользнули от его внимания…

Среди «шестисотых» «Мерседесов», зарегистрированных в Москве и области, нашлось несколько машин с тремя «семерками», одна из них принадлежала господину Нефедову. Уже что-то.

Нефедов не имел приводов в полицию, и дактилоскопическая карта на него не заводилась. Но и отпечатки пальцев, снятые с орудия убийства, не поддавались идентификации. Как и Нефедов, их носитель не проходил по специальным картотекам. Какое-никакое, а совпадение.

– Уланов, что у тебя? – спросил Шкотов, обращаясь ко мне.

О моем разговоре с Нефедовой он знал в подробностях, но я не удивился его вопросу. В нашем деле можно выудить зерно истины даже из пустоты, если пропустить ее через жернова мозговых извилин не один раз.

– Была Нефедова в сорок седьмом доме. С четырнадцати до шестнадцати часов. В сороковой квартире. Семен Анатольевич снял отпечатки.

Прежде чем вскрыть сороковую квартиру, мы попытались разыскать владельца. Бесполезно. Возможно, Лукьянов действительно сдал ее и съехал. Тунеядец он и алкоголик, такой за деньги мать родную продаст.

Квартиру мы вскрыли без соответствующего постановления, но в присутствии участкового и понятых.

Ремонт здесь делали очень давно и на тяп-ляп – обои потемнели от времени, краска на полах отслаивалась, мебель убогая. Но, как ни странно, везде царила идеальная чистота.

– Семен Анатольевич, – выразительно глянул на криминалиста Андрей Иванович.

– А что, Семен Анатольевич? Ну, снял пальчики, и что? Кому они принадлежат, неизвестно…

Бровкин зевнул в кулак, всем видом давая понять, что ему давно уже пора быть дома.

– А пальчики тонкие, женские, – заметил я. – Нефедовой пальчики… И больше никаких следов. Ни-ка-ких!.. Даже постель чистая, без всяких там физиологий…

– Может, она одна в квартире была? – предположил Мигарев.

– А смысл?

– Может, порядок после всяких там, как ты говоришь, физиологий наводила?

– А зачем ей это надо?

– К следующей встрече готовилась. Вдруг она не может с мужиком, когда вокруг бардак? А может, у нее фишка такая? Меня, например, после такого дела на жор пробивает, а она убираться начинает…

– И так чисто убралась, что все пальчики своего любимого мужчины смыла… Странно все это, – пожал я плечами. – И сама она странная. Сначала выложила мне все как на духу, а потом судом грозить стала…

– Защитная реакция.

– Все равно странная… Любовник есть, а кто такой – не скажу. Как это понимать? И почему ее любовник из тридцать шестой квартиры в сороковую перебрался? Что им там, в тридцать шестой, мешало?

– Муж про нее, наверное, узнал, – оппонируя мне, сказал Мигарев.

– В таких случаях квартиру в другом доме снимают. Или даже в другом городе.

– Логично, – кивнул Шкотов.

– И не муж Серафиму искал, кто-то другой, – заметил Мигарев.

– Нефедов человек большой, и служба безопасности у него большая. Там и охрана, и частный сыск, – вслух подумал Андрей Иванович.

– Если охрана у него, почему он сам в этот дом приезжал?

– Почему сам? Если его не видели, то и охрану могли не увидеть.

– Ну, может быть… Может, кто-то из его людей про Нефедову спрашивал, – предположил я. – И охрана с ним была… Кто-то из охраны Нефедова и убил Чайкова…

– Или же не было никакого Нефедова, – покачал головой Шкотов, – только его человек и был. Может, он и убил Чайкова…