Розы для магистра

– А к папе ты постеснялся обратиться? – спросила она.

– Оленька, я Адольфу Карловичу вчера звонил, по одному вопросу. Сегодня, что прикажешь мне по другому вопросу к нему обращаться? Он, что работать за меня будет? Я сам в силе решить многие вопросы без посторонней помощи. Просто ты должна привыкнуть к моим поздним возвращениям домой. У меня сейчас ненормированный рабочий день и выходные у меня условные. Вот когда я превращусь в коммерческого зубра, тогда все вопросы буду решать при помощи телефона.

– Ты им обязательно будешь Толик. В тебе есть коммерческая жилка и внешность у тебя соответствующая.

– Как тебя понимать прикажешь?

– Очень просто, есть твои коллеги, которые имеют жалостливый и плачущий вид, а у тебя лицо уверенное и требовательное, такому человеку трудно в чём-то отказать.

– Спасибо дорогая, я приму это к сведению, – ответил он жене, – а то я не знал, что обладаю такими драгоценными для коммерсанта качествами.

– Ты, что иронизируешь?

– А, что может сказать любимая жена, любимому мужу, только утешительные слова. Вот когда я это услышу от посторонних подобные слова, тогда я оценю твои алмазные глаза. А сейчас я ополоснусь под душем, и спать лягу. С ног валюсь от усталости. Данил, наверное, спит давно?

– Неужели он ждать будет папу до двенадцати ночи, да и не маленький уже у нас Данил. На следующий год в институт пойдёт. Медиком хочет быть, как и я. – Она взяла Анатолия за руку и пощупала пульс, – пульс, как всегда, в норме, а тёплый душ принять обязательно надо. От тебя, потом пахнет. И непременно выпей перед сном из холодильника стакан сока.

– Медик – это хорошо, но больно хило, они жить стали, – сказал он в ответ.

***

На следующий день он запоздал на работу, – подвозил Данилу в школу. Когда зашёл в кабинет, то обнаружил на столе в вазе одну красную розу и бутерброды с осетриной, покрытые бязью. При виде розы сразу перед глазами встала смуглая Маша, которую он вспоминал регулярно с необыкновенной нежностью, несмотря, что она исчезла давно из его жизни.

«Надо пригласить Симочку на чай, – подумал он, – не буду же я один поглощать эту кучу бутербродов».

Она прибежала безоговорочно и с ходу плюхнулась в кресло. В этот раз на ней не было халата. Она была в юбке и элегантной чёрной кофточке, поверх которой свисал золотой кулон, напоминающий бивень слона:

– Ругать будешь за розу и бутерброды? – спросила она осторожно. – Не думай, меня никто не видел. Мне первой открыл двери вахтёр. А ключ от твоего кабинета у меня давно имеется.

– Симочка спасибо дорогая! Напротив, мне приятно всё это, – развёл он руки, но чрезмерное внимание ко мне со стороны женщин всегда ставит меня в неловкое положение. Мы нашли способ, как проявлять друг к другу внимание. На него и будем опираться, а вызвал я тебя для того, чтобы чаю с тобой попить. Я же не могу один гору бутербродов поглотить.

Она заулыбалась и сказала:

– Буквально три дня назад, я и не смотрела в твою сторону, а сегодня я счастлива, что ты работаешь в нашей сфере.

– Я тоже рад, нашему сближению. Вчерашний день принёс мне неизгладимые впечатления. И когда у тебя будет муж, я всегда буду тосковать и хотеть тебя. Так я устроен.

– Ты так говоришь, будто отыскал мне уже мужа? А ты не спеши его искать, тосковать меньше будешь. Я тебе вчера еще сказала. Можешь меня в любое время брать, какой бы муж у меня золотой не был, – во, что я с трудом верю. Когда ты ушёл от меня, я долго не могла уснуть. Размышляла над твоими словами о непостоянстве с женщинами. Только ты мне правду скажи, я женщина не глупая и пойму тебя.

Она вперила в него свои васильковые глаза, и без тени смущения спросила:

– Ты хочешь взять Царицу?

Толик ожидал от неё такого вопроса, но не здесь у себя в кабинете и готов был к ответу:

– Глупые женщины длительное время на такой должности не состоят, – изрёк он, – и таких изумительных картин, которые висят у тебя в квартире, не пишут. Врать я тебе не намерен. Да у меня возникло вчера желание поиметь её, но не для того, чтобы тебе сделать больно, а для того, чтобы сравнить тебя с ней. И после обрадовать тебя, что ты во стократ прекрасней её в постели. И вообще лучше тебя никого нет! Я думал таким методом вселить в тебя надежду и уверенность, что помогло бы коренным образом изменить твою жизнь в лучшую сторону. Я понимаю, какой ты ущемлённой была в последние годы, а доброе слово порой делает с женщиной сказочные вещи. И напрасно ты боготворишь Царицу, именно она виновата в твоём одиночестве. Она использовала тебя, как свою личную вещь. Пойми одно, нет таких мужчин, которые не изменяют своим жёнам. Есть только ненормальные и импотенты. Она сама спровоцировала для тебя все измены. Это были происки лукавой. А мужья твои оказались нормальными людьми, они не посмели её оттолкнуть, – он замолчал и нежно заглянул ей в глаза. – А сейчас я её не хочу, я и так знаю, что ты самая сексуальная женщина на свете!

– Спасибо тебе милый за правду! Я примерно тоже так раньше размышляла. Но для неё я всегда находила оправдания. Теперь я понимаю, что во мне говорил голос холопского преклонения перед ней. Сейчас я хочу, чтобы ты её всё – таки проверил, как женщину. Она будет на седьмом небе от тебя! А потом ты её должен обязательно оттолкнуть. Не грубо, а тактично, чтобы она поняла, что и Царицам не всё принадлежит на земле. Я уверена, что она обязательно посекретничает передо мной сначала своей новой победой, а потом печалью. Вот, чего я ужасно желаю милый!

Симочка встала с кресла и приложила свою руку, чуть выше своей поясницы:

– Здесь у неё самая эрогенная зона, как дотронешься сюда, считай она твоя. И она безумно любит, когда ей целуют мочки ушей.

– Интересные ты факты мне осветила, – удивился он. – Она, что всегда рассказывает тебе про своих половых партнёров?

– Она не рассказывает, а делится радостью. «Царица может в какое-то время быть охотницей и последовательно воплощать свой сексуальный план, – сказала Симочка, – а иногда она просто на них смотреть не может». Говорит, что на неё напал синдром усталости.

– И подобные радости, вероятно, она выискивает в горкоме партии, или исполкоме? – спросил Толик.

– Нет что ты, там она себя ведёт как целомудренная дева, у неё чаще бывают партнёры из изостудии, пропахшие краской художники. Сейчас, например она встречается с пятидесяти пятилетним Тиграном Давидовичем, – армянином русского происхождения. Он в архитектуре города работает и у него есть своя художественная мастерская в станции юный техник, но работают они над картинами у меня дома. У них совместный творческий союз. Все их работы лежат у меня под диваном. Готовят выставку. Раз в месяц Наталья берёт у меня ключ от квартиры в рабочее время, для встреч с ним. Набивает мне холодильник разными деликатесами, осетриной, к примеру, или дорогой колбасой с всевозможными сырами, чего короче в магазинах свободно не купишь. И мне, конечно, этих припасов вполне хватает до следующего месяца. А на работников партийного аппарата, она смотрит, как на подсобный и ручной материал, для роста своей карьеры. Она высокопоставленных мужей близко к себе не подпускает. Знает, что они на виду у народа, а ей лишние разговоры не нужны. Но слепить из них что угодно может.

– То, что она умная женщина, я понял это при нашей первой встрече, – промолвил Магистратов. – А как она относится к исландским консервам? – спросил он.

– Ты сладкий мой уже и про это пронюхал? – удивилась она, – да ты опасный человек. С тобой непорочной женщине нужно держать ухо востро.

Магистратов улыбнулся и опустил голову вниз, делая вид, что ищет глазами что – то на столе:

– Звонил Адольф Карлович, – мой тесть. Просил ей передать, что на той неделе, у него будет возможность изыскать такой деликатес.

– Она бредит этими консервами как наркоманка. Ещё она любит красный чай, отварное сердце, ряженку и французские булочки. А за исландские консервы ты её можешь обломать, как ветку рябины и рассказать ей сказку на ночь про опытного сотрудника фабрики, который дал обет перед богом, обходить стороной весь персонал, включая и швей, – засмеялась она.

Анатолию стало весело от её сказанных слов, и он тоже засмеялся:

– Симочка, ты бы какой портрет на меня смогла нарисовать?

– Подумать надо, а вот дружеский шарж я бы на тебя оригинальный написала. Ты в образе племенного быка в середине полотна, обмотанный оборванными нитками, которые держат множество цветных бабочек.

– Почему нитки то оборванные? – спросил он.

– Бабочки удержать тебя не могут, потому что твои гормоны оказались намного сильнее, той паутины. Каждой бабочке я нанесу на крылышко капельку твоей спермы. Естественной, конечно, а не акварельной краски.

– И ты эту картину отвезёшь в Голландию на выставку сексуальной живописи? – спросил он.

– Нет, повешу у тебя в кабинете, чтобы женщины, не верили чужим словам. А воочию могли убедиться в этом кресле, на котором я сижу, что ты цепкий и буйный в сексе, как тот бык.

– Спасибо Симочка, мне хорошо с тобой, и я не хочу пока, чтобы наша свечка любви померкла. Будем беречь огонь. А сейчас давай с тобой всё-таки попьём чаю, и ты после возьмёшь мою машину и привезёшь канцелярию со складов. Заявку я сделал.

– Хорошо, – сказала она и положила перед ним маленький ключ.

– А это, что? – спросил он.

– Это, чтобы свечка не померкла, – улыбнулась она.

Он понял, что это ключ от её квартиры.

– Не может быть? – изумлённо спросил он, – это я могу навестить нашу келью любви в любое время суток?

– Безусловно, и знай, что я всегда буду, рада твоему приходу и очень буду по тебе скучать. Только других женщин не приглашай в моё отсутствие, – кокетливо погрозила она пальчиком.