Горячие камни

Немного помолчав, он добавил:

– К тому же, все мы немного ненормальные. Все люди. Ни один человек не похож на другого, как две капли воды. Особенно же это касается тех, в ком есть особенная искорка, талант. – Увлеченный какими-то своими мыслями, он стал серьезным. Затем, после еще одной паузы, продолжил: – Поверь мне, однажды ты начнешь думать, что ты очень-очень ненормальная. Но тогда просто вспомни мои слова… и поверь еще одному: так должно быть. А потом, позже, ты поймешь, что в этом твое счастье.

…Отзвучал последний аккорд композиции, и Полина озадаченно заморгала. Какая красивая песня. Удивительно, что эта кассета не попадалась ей раньше.

Попадалась, возразила себе девушка. Просто лента стояла на другой композиции. Да и, наверное, всякой музыке – свое настроение.

Но воспоминание, навеянное мелодией, потрясло ее куда больше, чем собственная невнимательность. Давно забытый разговор. Мог ли отец уже тогда знать, что с ней будет происходить сейчас? Или он имел в виду нечто другое?

Может, за всем этим стоит какая-то тайна?

В подобных размышлениях Полина провела остаток вечера. Странно, однако воспоминание словно прибавило ей сил. Здорово было ощутить чью-нибудь поддержку, когда мир вокруг окрасился в сплошь недоброжелательные тона!

***

Вечерело.

Она шла по дороге вдоль моря. Вода, как и на протяжении уже нескольких недель, была безмятежно-спокойной – ни малейшей волны, способной породить всплеск. "Ночь, луна и тишина", – как сказал кто-то из поэтов. Хотя, конечно, ночь наступит еще не скоро, а вместо луны над морем висел красновато-оранжевый шар солнца.

Игра вечернего света и размытых, неотчетливых теней создавала странное впечатление. Казалось, будто на набережной нет ни одного живого существа. Полина знала, что это лишь иллюзия: летом в такое время здесь всегда полно рыбаков, отдыхающих и всяких праздношатающихся. Чтобы убедиться, она подошла к бетонному заграждению и выглянула на берег.

Действительно никого. Ну что ж, бывает. Возможно, как раз сегодня по телевизору футбол. Или еще какая-нибудь "народная" передача.

Тем не менее, Полине стало немного не по себе. Она вернулась на дорогу и прибавила шаг, попутно пытаясь найти хотя бы одну человеческую фигуру.

По левую руку от нее стоял дом, а дальше расположилась кучка гаражей. Гаражи были частными, но кому принадлежал дом, Полина не знала. Здесь, на набережной, у него отсутствовали соседи. "Хозяев" же девушка видела не так уж часто, и, как ей казалось, все время разных. К тому же во дворе дома располагался колодец, и когда портился водопровод, жители окрестных пятиэтажек приходили сюда с ведрами. При этом разрешения никто не спрашивал – то ли так повелось, то ли колодец в самом деле был народным достоянием.

Здесь Полина услышала первый звук. Шум цепи и вращающегося барабана. Ну наконец, хоть кто-то живой!

Она расслабилась, не сбавляя, впрочем, шага. Дом закрывал собой колодец и того, кто сейчас набирал воду. Чтобы все увидеть, следовало пройти чуть дальше по дороге.

Полина поймала себя на трепетном любопытстве.

Когда колодец вынырнул из-за угла, девушка с облегчением перевела дух. Ну вот, все нормально. Обычная старушка набирает воду – наверное, считает ее менее вредной, чем водопроводную. Подобную картину здесь можно увидеть каждый день.

– С чего это я стала шарахаться? – пробормотала Полина себе под нос.

Старушка, впрочем, просто заглядывала в колодец, опираясь обеими руками о его край, и тяжело дышала. Затем тоскливо оглянулась. Увидев Полину, помахала ей:

– Ой, девочка, ты мне не поможешь? Не вытащу ведро. Одышка проклятая…

– Конечно, – сказала Полина.

Пожилым всегда следует помогать – это правило она усвоила еще с первых классов школы. Однако сейчас ей двигала больше симпатия к старушке: та действительно не справлялась и выглядела жалко. Наверное, привыкла все делать сама, а старость постепенно берет свое…

На дороге покоился толстый слой пыли, которая мягко пружинила под подошвой и взлетала серыми облачками. Глядя на эту пыль, Полина с некоторым замешательством обнаружила, что идет босиком. Интересно, как…

– Совсем замучилась, – сообщила старушка, присев на край колодца. Дыхание с шумом вырывалось из ее груди.

"Неужели когда-нибудь такое будет и со мной?" – мельком подумала Полина, изменив направление мыслей.

Когда она подошла, барабан тихо скрипнул, словно приглашая девушку к работе. Полина заглянула в шахту колодца.

Шахтой это можно было назвать лишь условно: вода колыхалась на уровне двух метров от поверхности. Неудивительно, если учесть, что до моря – десять шагов. И кому пришло в голову выкопать здесь колодец?..

– Вот, хоть ты мне поможешь, – продолжала ворковать старушка, – спасибо тебе. Славная девочка.

"Что-то не так, – подумала Полина. Тревога возвратилась. – Нужно было идти домой".

Ее босые ноги… это имело какое-то значение. Теперь она не могла вспомнить, но…

Уже потянувшись к ручке барабана, девушка вскрикнула. Внизу, в темном зеркале воды, отражалась только она. Отдыхающей на краю старушки не было.

– Славная девочка, – голос рядом вдруг начал утрачивать человеческие нотки, а тяжелые вздохи превратились в шипение.

Полина отшатнулась, глядя на старушку. Та по-прежнему выглядела совершенно нормально, доброжелательно, однако…

Однако ее лицо плыло. Что-то неуловимое, незаметное скользило по нему волнами, делая черты то очень четкими, то размытыми.

Затем враз изменились глаза. Они стали ярко желтыми, с темноватыми прожилками. На девушку взглянули вертикальные зрачки хищника.

– Сла-авная де-евочка, – уже не проговорил, а прошептал голос, от которого у Полины на затылке поднялись волосы.

Словно загипнотизированная, она не могла сдвинуться с места. Ужас, казалось, медленно распространялся по всему телу, замораживая кровь там, куда он успел проникнуть. Хотелось кричать, но из горла вырывался лишь слабый стон.

Кожа "старушки" приобрела серый оттенок. Нос удлинился и загнулся к низу. Когда же это нечто открыло рот, чтобы в очередной раз сказать: "Славная девочка", – Полина увидела безупречный ряд белых и совершенно не характерных для старушек зубов. Два верхних клыка были настолько велики, что губы уже не закрывали их полностью.

Наверное, ей следовало бы потерять сознание. Но Полина вряд ли могла рассуждать об этом. Она утратила власть над собственными мыслями – впрочем, как и над телом.

Затем одна настойчивая мысль все-таки пробилась сквозь хаос, и девушка с неожиданной четкостью подумала: "Если я хожу босиком, то где мои шлепанцы?"

Это спустило какую-то пружинку. Словно подчиняясь новой идее, мир вокруг начал блекнуть, а продолжающий свои превращения монстр чуть отдалился.

– Я сплю, – сказала Полина тихо.

Монстр напротив ее угрожающе оскалился.

– Все это просто сон, – настаивала девушка. Ужас, однако, не улетучился полностью – он только ослабил хватку.

Дом, дворик, гаражи, колодец – все окружающие предметы постепенно теряли свои формы и цвета, подтверждая догадку Полины. Но монстр не спешил следовать общему примеру. Вскоре он остался единственной реальностью среди вихря серых теней.

Он снова оскалился, и Полина ощутила зловонное дыхание.

Тогда она закричала.

***

На дворе стояла ночь.