Экзамен

Экзамен
Владимир Латышев

Фантастические обстоятельства, в которых невольно оказывается наш герой, становятся испытанием его главных человеческих качеств. В невероятных путешествиях он обретает верную спутницу жизни и замечательных друзей, наполняющих вселенную светом разума.

Экзамен

Владимир Латышев

© Владимир Латышев, 2023

ISBN 978-5-0059-8033-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Миссия

– Откуда вы, уважаемый?

Крупный и статный мужчина средних лет, смотрел на меня благожелательно, но при этом серьёзно и даже требовательно. Высокий выпуклый лоб и серые с зеленью глаза в обрамлении спадающих на плечи густых светлых локонов напомнили деда Мороза, которого я видел когда-то в поездке по Архангельской губернии.

– Я из архитектурной фирмы «Шатёр»… из Москвы. – Произнёс я, растерянно озираясь и пытаясь понять где я и что происходит. В глаза бросилась вспыхивающая над головами сидевших передо мной надпись «Экзаменационная комиссия», ничего, впрочем, не проясняющая.

В ответ на мои слова трое мужчин за столом с недоумением переглянулись и, обменявшись фразами, которых я не расслышал, снова уставились на меня.

– Значит из Москвы… Это хорошо. И зовут вас Александр. Ну что же, уверен, что вы справитесь с экзаменом.

Сообщив мне это, «Дед Мороз» поправил табличку с надписью «Председатель» и коснулся небольшого прозрачного экрана, возникшего перед ним на столе. Некоторое время, словно забыв о моём присутствии, он молча рассматривал подвижное цветное изображение.

– А у меня к вам, молодой человек, такой вопрос. – Заговорил вдруг негромким наждачным голосом сидевший слева от председателя худой, желчной внешности тип в тёмной фиолетовой мантии и того же цвета головном уборе странной пирамидальной формы. – Вы куда путь держите?

– В каком смысле? Вы обо мне лично?

– В прямом смысле. Имея, конечно, в виду вас и как общество и как личность.

– Общество наше, – тут я осторожно пожал плечами, выражая свою неготовность ответственно судить о таком сложном вопросе, – мне кажется, пытается достичь максимального материального благополучия, построить высоко развитую экономику. Вот туда, к этим ориентирам и движется. А я лично… стремлюсь профессионально расти, чтобы быть востребованным, ну и… тоже благополучным.

– Ответ принят. – Глухим и невыразительным голосом сообщил «фиолетовый» и тут же добавил – Необдуманно, поверхностно и не убедительно.

– Но я же не знаю… – попытался я возразить, но был тут же прерван.

– Мы ждём от вас не знания ответов на наши вопросы. Нам важно услышать ваши собственные соображения, относящиеся к затронутым проблемам, увидеть как вы мыслите. – Всё так же ровно и скучно произнёс «фиолетовый».

– Да-да, Александр! Постарайтесь опереться не на память, которая у вас, кажется, неважная, а на интеллектуальный потенциал, который, похоже, неплохой. – энергично поддержал тощего коллегу председатель.

Между тем, несмотря на волнение, которое сковывало мысли, в сознании моём начали всплывать отрывочные воспоминания о произошедшем совсем недавно.

* * *

Пятница накануне Рождества по старому стилю выдалась морозная. Было тихо и на редкость солнечно. Снег, выпавший в изобилии за ночь и ещё не убранный, лежал на улицах белым праздником. Казалось, что нет и не может быть в городе сегодня человека, не испытывающего духовного подъёма при виде этой пушистой красоты.

Стащив с головы вязанную шапочку и глубоко вдохнув свежий, кристально чистый воздух, я посмотрел на небо, синее и свободное, и замер, поражённый не столько великолепием увиденного, сколько невероятно сильным чувством… обращения, словно неподвижная небесная бесконечность вдруг обернулась осмысленным взглядом, устремлённым на меня с каким-то вопросом. Долгое время я не в силах был опустить глаз. Затем в сознании возникла чужая, но совершенно понятная мне мысль о том, что не следует волноваться, потому что меня ждёт небольшое, но интересное и полезное испытание перед главным событием. Других мыслей не было, но небо по-прежнему притягивало и продолжалось это довольно долго. Насколько я теперь могу судить, до тех пор, пока не возникло явное ощущение полета. А потом все вдруг растворилось. Не то в синеве, не то в обнимающих меня прохладных потоках воздуха…

Следующее воспоминание было связано с возникшим в какой-то момент и пробудившим моё сознание шумом. Прислушавшись, я понял, что это голоса людей, живо и эмоционально обсуждавших что-то на непонятном мне языке. Я попытался разобрать едва доносившуюся до меня речь, но так и не уловил ни малейшего смысла. Вскоре голоса начали стихать, словно говорившие удалялись, а потом и совсем смолкли. Некоторое время я ещё пытался открыть глаза, но это занятие скоро утомило и, расслабившись, я снова провалился в комфортное небытие.

Следующее пробуждение произошло уже в зале, где я сейчас находился перед таинственной экзаменационной комиссией.

– Насколько нам известно, вы занимаетесь формированием жизненной среды человека. Это весьма сложное и ответственное дело, предполагающее чёткое представление о самых важных идеях и ценностях, закрепляемых в пластике окружающих форм. Ведь без этого ваше занятие просто утрачивает смысл. Не так ли?

Я неуверенно кивнул, мысленно возразив «фиолетовому» в том смысле, что остаётся не менее важное функциональное содержание среды. Словно отреагировав на мои не сказанные вслух слова, «фиолетовый» хмыкнул и, повернувшись к председателю, заговорил всё тем же глухим и невыразительным голосом.

– Непонимание сути формообразующей практики в сфере, которую у них принято называть архитектурой, вновь вынуждает меня предположить, что уровень представлений о человеке, как субъекте разума, в этом мире не слишком высок. У меня пока всё. – Добавил он и, повернувшись к коллеге, сидевшему справа от председателя, кивнул ему.

Второй член комиссии заметно отличался от «фиолетового». Во-первых, он был улыбчив и однажды, кажется, даже незаметно подмигнул мне. Во-вторых, он не был похож на человека, проглотившего кол и теперь сохраняющего вынужденную вертикальную неподвижность. Словно от избытка энергии экзаменатор, несмотря на полноту, то и дело поворачивался и наклонялся то в одну, то в другую сторону, обращаясь к председателю либо начиная беззвучно шевелить губами, улыбаясь и глядя уже куда-то в пустоту. Одет он был в желто-коричневое и только маленькая феска на голове была ярко красной.

– Ну что, начнём! – обратился он ко мне со счастливой улыбкой, демонстрируя всем своим видом бесконечную расположенность и готовность прийти на помощь, – Будьте так любезны! Расскажите нам где именно вы предпочитаете жить.

Вопрос снова был не конкретным, и не уразумев толком, чего ждёт от меня этот добрый человек, я начал издалека. Сообщил, что селиться мы предпочитаем на собственной земле, отдавая предпочтения территориям с мягким климатом и богатыми природными ландшафтами. Затем подробно рассказал о выборе участка строительства, об инфраструктуре и других важных для архитектора вопросах, когда мой экзаменатор начал явно выражать нетерпение.

– Александр, вы говорите о вещах очевидных и не очень важных. Возможно вы не поняли вопроса, поэтому я немного поясню. Когда я спросил, где вы предпочитаете жить, меня меньше всего интересовал географический и, тем более, биологический аспект этого вопроса, ваше, так сказать, существование. Представление о разумной жизни как функционировании организмов – это анахронизм! И вы, безусловно, сами прекрасно это понимаете.

Здесь я почувствовал, что щеки мои загорелись, и утвердительно затряс головой, спеша подтвердить своё право называться человеком разумным. Я уже собрался даже сказать что-то умное, когда желто-коричневый поднял руку, призывая меня слушать, и окинул выразительным укоризненным взглядом.

– Когда вас спрашивают, где вы предпочитаете жить, речь идёт, конечно, о вашем окружении. А это, прежде всего, люди, объединенные общими целями и задачами. Они могут быть подвижными и весьма активными, в том числе физически, нацеленными, к примеру, на практическое преобразование существующего сегодня мира. А могут образовывать сообщество, занятое нашим будущим, его символическим и образным выражением или, наоборот, преимущественно прошлым – здесь наука. Значительная часть обычно приходится на долю тех, кто специально посвятил себя детям, их творческому развитию… Но, похоже, я напрасно объясняю так подробно. Вы ведь и без того прекрасно всё поняли, не так ли?

Не успел я отреагировать на последнее, лестное для меня замечание, как экзаменатор перешёл ко второй стороне вопроса.

– Вам не нужно, конечно, объяснять, что форма разумного пространства, в котором воспроизводится культура, сама должна быть воплощением разумных идей, открытым учебником человеческого типа жизни. В то же время конкретное многообразие подобных пространств, их значительное различие между собой, связаны с существенными особенностями живущих здесь сообществ.

Экзаменатор умолк, и я на сей раз успел не только согласно кивнуть, но и произнести несколько слов. Затем наступила пауза, во время которой члены комиссии живо обменялись соображениями на непонятном простому архитектору языке, после чего председатель снова обратился ко мне.

– Александр, теперь вы должны ещё подумать над вторым вопросом. Время у вас будет достаточно. А мы пока оставим вас. Да, ещё… Здесь есть, я думаю, всё, что может вам потребоваться, кроме средств связи, которые отключены на время экзамена. Уверен, что вы сумеете разобраться, если что-то окажется для вас непривычным.

Члены комиссии поднялись и, продолжая тихо, но эмоционально обмениваться какими-то соображениями, направились прочь. Несмотря на наличие прямо перед ними глухой стены, троица необъяснимо долго двигалась в её сторону, постепенно удаляясь и уменьшаясь в размерах, пока совсем не скрылась вдали. Закрыв рот, я ещё целую минуту смотрел ей вслед, пытаясь привести в порядок свои чувства. Конечно, они мне не лгали, но и правдивую картину с их помощью получить я тоже не мог.

Поднявшись, я подошёл к стене и, осторожно протянув руку, коснулся твёрдой гладкой поверхности, почти такой же тёплой, как моё тело. Пройдясь затем вдоль стены, я быстро убедился, что её свойства везде одинаковы. Проникнуть сквозь это ограждение подобно моим экзаменаторам я точно не мог.

Вернувшись на своё место за небольшим удобным столиком, я задумался. Ситуация, судя по всему, не была сном или каким-то капризом подсознания. Всё происходило наяву и всё противоречило моим представлениям как о существующем, так и о возможном мире. Однако, существовало нечто, что заставило меня не просто принять происходящее, но и отнестись к нему серьёзно. Дело, конечно, было в том, что в словах членов комиссии заключалась вполне человеческая мудрость. Само по себе это уже было для меня неожиданностью, поскольку в последние годы все формы контроля знаний или иных профессиональных достоинств, с которыми я сталкивался, сводились к выявлению степени формального соответствия неким, зачастую примитивным, стандартам. Способность же и готовность человека самостоятельно продуктивно мыслить оценить при этом было, конечно, невозможно. Да никто и не ставил подобной задачи. А вот на этом странном экзамене именно это главное! Но почему, и что это вообще за люди, откуда они? И где, наконец, нахожусь я сам?

Я ещё раз внимательно осмотрел помещение и в очередной раз убедился, что оно было практически пустым, если не считать моего столика и рабочих мест членов комиссии. Правда, на стенах были хорошо различимы непонятные изображения, не влиявшие существенно на художественные качества интерьера, и служившие вероятно знаками для людей просвещённых. Мне же они ничего не говорили. Подойдя к ближайшей картинке с высоким светлым прямоугольником, окруженным какими-то странными на мой взгляд закорючками, я некоторое время внимательно рассматривал их чёткие и, одновременно, загадочные очертания. Прямоугольник, судя по пропорциям, мог бы символизировать дверь, подумал я, а вот… Тут мои рассуждения оказались прерваны, посколько передо мной действительно возник широкий проём, явно служивший проходом в соседнее помещение.

Лишь минут через десять я завершил свои предварительные исследования и окончательно установил, что оказался в прекрасно оборудованном санузле с какими-то дополнительными, кроме всем известных, функциями. Отдав должное этому заведению, я вернулся к стене, где был вход, и мысленно произнес слово «дверь», представив себе знакомый проём. Всё работало! Вернувшись в зал, где проходил экзамен, и медленно двигаясь вдоль стены, я стал внимательно рассматривать другие рисунки, безуспешно пытаясь угадать их смысл. Лишь в конце своего маршрута я вновь обнаружил изображение двери, которая так же послушно пропустила меня в соседнее помещение. Это безусловно была удача, поскольку передо мной красовался стол, уставленный разными блюдами, полными графинами и тарелками. Решив не сомневаться в том, что эта замечательная находка была изначально предназначена мне, я решительно уселся за стол и отдал должное большинству блюд, почти обычных по виду и вкусу. С особым чувством и большим количеством сметаны я уплёл порцию любимых вареников с картошкой и запил всё это каким-то компотом.

Насытившись, я неспеша вернулся за свой столик в зале и принялся размышлять. Вопрос, который рекомендовал обдумать председатель, касался смыслов, выражаемых архитектурными и другими формами, окружающими человека в городских, например, условиях. Я понимал, конечно, о каких смыслах идет речь, хотя в собственной проектной практике соответствующих задач мне решать практически не приходилось, не считая мелких деталей, смысл которых никого не беспокоил. Да и кого сегодня могла заинтересовать нравственная идея, воплощенная в совокупности форм и изображений, например, в проектном решении коттеджа.

Комиссия вскоре вернулась, возникнув неожиданно перед стеной, сквозь которую, уходя на перерыв, она прошла как сквозь лёгкий туман. Быстро заняв свои места за столом, экзаменаторы с хмурым видом коротко обменялись несколькими словами. Затем председатель заговорил, обращаясь ко мне.

– Уважаемый Александр, как только что выяснилось, произошла крайне неприятная и совершенно нелепая ошибка, причина которой до сих пор не установлена. Но в настоящий момент важно не это. Проблема в том, что вы оказались здесь вместо другого архитектора Александра, который был специально выбран и, в отличие от вас, тщательно подготовлен в качестве претендента на участие в сложной и небезопасной миссии. Ещё один претендент, – психолог по вашей земной классификации, – уже выдержал экзамен и прошёл конкурсный отбор.

– Значит я могу отправляться домой? – Со смешанным чувством воскликнул я и тут же, кажется, пожалел об этом. Председатель не удостоил меня ответа, а вместо этого долго, не мигая, смотрел на мои руки, лежавшие на столе. Наконец, приняв, видимо, какое-то решение, он снова заговорил своим обычным спокойным голосом, сообщив, что менять что-либо поздно. Предложив продолжить экзамен, он уточнил, что обсуждение всех прочих вопросов можно пока отложить.