Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Полное собрание сочинений. Том 42. Ноябрь 1920 – март 1921

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 72 >>
На страницу:
8 из 72
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Американец Вандерлип обратился в СНК с письмом, в котором он говорил: «Мы, республиканцы, принадлежащие к партии республиканцев Америки, к партии крупнейшего финансового капитала, которая связана с воспоминанием о войне за освобождение с Южными Штатами, мы сейчас не у власти». Он это писал еще до выборов, которые имели место в ноябре: «Мы победим в ноябре на выборах (теперь они победили), и в марте президент будет наш. Наша политика не будет повторять те глупости, которые ввязывали Америку в европейские дела, мы займемся своими интересами. Наши американские интересы приводят нас к столкновению с Японией, с Японией мы будем воевать. Может быть, вам небезынтересно знать, что в 1923 году наш флот будет сильнее английского. Чтобы воевать, нам надо иметь в своих руках нефть, без нефти мы вести современную войну не можем. Не только надо иметь нефть, но надо принять меры, чтобы противник не имел нефти. Япония в этом отношении находится в плохих условиях. Под боком около Камчатки есть какая-то губа (я забыл ее название), где есть источники нефти, и мы хотим, чтобы у японцев этой нефти не было. Если вы нам продадите эту землю, то я гарантирую, что в народе нашем будет такой энтузиазм, что ваше правительство мы сейчас же признаем. Если не продадите, а дадите только концессии, я не могу сказать, чтобы мы отказались рассматривать этот проект, но такого энтузиазма, который гарантировал бы признание Советского правительства, я обещать не могу».

Письмо Вандерлипа совершенно откровенно, с неслыханной циничностью излагало точку зрения империалиста, который ясно видит, что война с Японией надвигается, и прямо, открыто ставит вопрос: войдите в сделку с нами, тогда вы получаете известные выгоды. Вопрос стоял таким образом: Дальний Восток, Камчатка и кусок Сибири фактически сейчас находятся в обладании Японии, поскольку ее военные силы там распоряжаются, поскольку, как вы знаете, обстоятельства принудили к созданию буферного государства – в виде Дальневосточной республики, и мы прекрасно знаем, какие неимоверные бедствия терпят сибирские крестьяне от японского империализма, какое неслыханное количество зверств проделали японцы в Сибири. Это знают товарищи из Сибири: в их недавних изданиях подробно об этом рассказано[59 - По-видимому, В. И. Ленин имеет в виду сборник «Красная Голгофа», посвященный памяти жертв японских агрессоров.]. Но тем не менее вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным условиям сейчас непосильна. И в то же время, отнимая от нас связь со всемирной торговлей через Тихий океан, Япония наносит нам колоссальный ущерб. При таких условиях, когда перед нами растущий конфликт, растущее столкновение Америки и Японии, – ибо из-за Тихого океана и обладания его побережьями уже многие десятилетия идет упорнейшая борьба между Японией и Америкой, и вся дипломатическая, экономическая, торговая история, касающаяся Тихого океана и его побережий, вся она полна совершенно определенных указаний на то, как это столкновение растет и делает войну между Америкой и Японией неизбежной, – мы становимся в то же положение, в котором были в течение трех лет: социалистическая республика, окруженная империалистическими странами, которые несравненно сильнее нас в военном отношении, которые все средства агитации и пропаганды пускают в ход, чтобы усилить ненависть к Советской республике, – и ни одного случая не упустят для военного вмешательства, как они выражаются, т. е. для удушения Советской власти.

Если, памятуя это, мы бросим общий взгляд на прожитые три года, с точки зрения международного положения Советской республики, то станет ясно, что мы могли продержаться и могли победить неслыханно могущественный союз держав Антанты, поддерживаемый нашими белогвардейцами, только потому, что никакого единства между этими державами не было. Мы могли побеждать до сих пор только благодаря глубочайшим раздорам среди империалистических держав и только благодаря тому, что эти раздоры не были случайными партийными внутренними раздорами, а что это глубочайшая неискоренимая рознь экономических интересов между империалистическими странами, которые, стоя на почве частной собственности на землю и капитал, не могут не вести той хищнической политики, при которой попытки соединения их сил против Советской власти оказались пустыми. Если мы возьмем Японию, которая держала в своих руках почти всю Сибирь и которая, конечно, могла помочь во всякое время Колчаку, – основная причина, почему она этого не сделала, заключается в том, что ее интересы коренным образом расходятся с интересами Америки, что она не хотела таскать каштаны из огня для американского капитала. Зная такую слабость, мы, естественно, не могли вести какую-нибудь другую политику, кроме той, которая ставит себе задачей использовать эту рознь Америки и Японии таким образом, чтобы укрепить себя и оттянуть возможность соглашения Японии и Америки против нас, а что такое соглашение возможно, у нас уже имеется пример: в американских газетах был напечатан текст соглашения между всеми странами, которые обещали поддержку Колчаку[60 - 26 мая 1919 года Верховный совет Антанты обратился к Колчаку с нотой, подписанной Вильсоном, Ллойд Джорджем, Клемансо, Орландо и Сайондзи, в которой говорилось о готовности признать Колчака и помочь ему военным снаряжением, продовольствием, боеприпасами с тем, чтобы он смог укрепиться в качестве всероссийского правителя. В свою очередь от Колчака союзники потребовали также выполнения некоторых условий: созыва учредительного собрания после занятия Москвы, признания независимости Польши и Финляндии; при невозможности урегулировать вопрос о взаимоотношениях России с Эстонией, Латвией, Литвой, кавказскими и закаспийскими областями передать этот вопрос в Лигу наций, до того признать эти территории автономными и др. Колчак в своем ответном письме Верховному совету Антанты выразил готовность принять ряд условий союзников. 12 июля Англия, Франция, США и Италия признали ответ Колчака удовлетворительным и подтвердили еще раз свою готовность помочь ему.].

Конечно, это соглашение распалось, но ничего нет невозможного в том, что они при первой возможности попытаются восстановить это соглашение. И, чем глубже, чем грознее будет расти коммунистическое движение, тем больше повторных попыток сделают они для удушения нашей республики. И отсюда наша политика – использовать рознь империалистических держав, чтобы затруднить соглашение или по возможности сделать его временно невозможным. Это – основная линия в течение трех лет нашей политики, которая вызвала необходимость подписания Брестского мира, вызвала и необходимость подписания договора с Буллитом, – договора, крайне нам невыгодного, о мире и перемирии. Эта же линия определяется для нас сейчас таким образом, что мы за подобное предложение, как концессии, должны ухватиться обеими руками. Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даем Америке такую территорию для экономической утилизации, где у нас абсолютно нет и куда мы не можем дать ни морских, ни военных сил. И, давая это, мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику.

Так что главные интересы при переговорах о концессиях были у нас политические. И события последнего времени доказали с полнейшей очевидностью, что мы одними разговорами об этих концессиях уже выиграли. Мы концессий еще не дали и не можем дать до тех пор, пока американский президент не вступит в управление, а это будет не раньше марта месяца, и, кроме того, мы сохраняем возможность при детальной разработке договора отказаться от его подписания.

Значит, экономически этот вопрос совершенно второстепенный, и вся сущность его заключается в интересе политическом. А что мы выиграли, это доказывают все публикации в печати, которые мы получили. Вандерлип сам настаивал на том, что пока проект о концессиях должен быть оставлен в тайне. Он должен быть оставлен в тайне до тех пор, пока не победит республиканская партия. И мы согласились не опубликовывать как его письма, так и всего предварительного проекта. Но оказалось, что такого рода тайну скрыть долгое время нельзя. И как только Вандерлип приехал в Америку, так тотчас же начались разного рода разоблачения. До выборов в Америке кандидатом в президенты, который теперь уже победил, был Гардинг. Этот Гардинг поместил в газетах опровержение о том, что будто он ведет через Вандерлипа сношения с Советской властью. Его опровержение было очень категорическое, почти следующего характера: Вандерлипа не знаю и никаких сношений с Советской властью не признаю. Но совершенно понятно, чем было вызвано такое опровержение. Накануне выборов в буржуазной Америке прослыть сторонником соглашения с Советской властью для Гардинга значило потерять, может быть, несколько сот тысяч голосов, и поэтому он поспешил опубликовать, что он никакого Вандерлипа не знает. Но, как только выборы окончились, мы начали получать из Америки сведения совершенно другого характера. Вандерлип в ряде газетных статей всячески рекомендует соглашение с Советской властью, и в одной газете написал даже, что он сравнивает Ленина с Вашингтоном. Получилось, таким образом, что мы имеем в буржуазных странах пропагандистов за соглашение с нами, и пропагандистов этих мы получили не в лице советского посла и не в среде каких-нибудь журналистов, а в среде представителей эксплуататоров худшего типа, каким является Вандерлип.

Когда мне на собрании ответственных работников пришлось рассказывать то, что я рассказываю сейчас[6 - См. настоящий том, стр. 62–66. Ред.], то один товарищ, вернувшийся из Америки, где он работал на заводах Вандерлипа, выражал нам свой ужас и говорил, что такой эксплуатации, какую он видел на заводах Вандерлипа, он нигде в другом месте не видел. И вот в лице такой акулы капитализма мы получили пропагандиста торговых сношений с Советской Россией, и если бы мы даже кроме предполагаемого договора о концессиях ничего не получили, то и тогда можно сказать, что мы выиграли. У нас есть целый ряд сообщений, конечно, тайных, что капиталистические страны не бросили намерения весной вновь начать войну с Советской Россией. У нас есть целый ряд сведений, что подготовительные шаги некоторыми капиталистическими державами делаются, а белогвардейщина, можно сказать, ведет подготовительную работу во всех державах. Поэтому наш главный интерес – добиться восстановления торговых отношений, а для этого надо иметь хоть некоторую часть капиталистов на своей стороне.

В Англии борьба идет давно. Мы выиграли уже тем, что получили от представителей злейшей капиталистической эксплуатации людей, которые стоят за политику восстановления торговых отношений с Россией. Договор с Англией, торговое соглашение с Англией еще не подписано. Красин ведет сейчас в Лондоне усиленные переговоры об этом. Английское правительство свой проект нам внесло, мы дали свой контрпроект, но все же мы видим, что английское правительство затягивает соглашение, что там усиленно работает военная реакционная партия, которая до сих пор побеждала и которая мешает заключению торговых соглашений. Наш прямой интерес и наш прямой долг поддержать все то, что способно усилить партии и группы, стремящиеся к заключению с нами этого договора. В лице Вандерлипа мы получили такого сторонника, и это не только случайность, это нельзя объяснить только тем, что Вандерлип особенно предприимчив, или что Вандерлип очень хорошо знаком с Сибирью. Тут есть более глубокие причины, связанные с развитием интересов английского империализма, который владеет невероятным количеством колоний. Рознь между американским и английским империализмом тут глубока, и опереться на это – наш безусловный долг.

Я упомянул, что Вандерлип является особым знатоком Сибири. Когда наши разговоры стали подходить к концу, то товарищ Чичерин указал на то, что Вандерлипа следует принять потому, что это окажет прекрасное действие на дальнейшее его выступление и Западной Европе. И хотя, конечно, перспектива побеседовать с такой капиталистической акулой не принадлежит к числу приятных, но после того, как пришлось по должности беседовать весьма вежливо даже с покойным Мирбахом, меня, конечно, не мог испугать и разговор с Вандерлипом. Интересно, что, когда с Вандерлипом мы обменивались всякими любезностями и он стал шутя говорить о том, что американцы – народ чрезвычайно практический и никому не поверят, пока сами своими глазами не увидят, я ему также полушутя ответил: «Вот вы теперь посмотрите, как хорошо в Советской России, и в Америке у себя это введите». Он мне на это отвечал, но уже не по-английски, а по-русски: «Может быть». «Как, вы знаете даже по-русски?». Он говорит: «Я пять тысяч верст проехал по Сибири много лет тому назад, и Сибирь меня заинтересовала чрезвычайно». Такой шуточный обмен любезностями с Вандерлипом закончился тем, что Вандерлип, уходя, сказал: «Да, надо признаться, что у мистера Ленина рогов нет, и я должен буду это сказать всем своим знакомым в Америке». Было бы, конечно, не шуточным пустяком, если бы мы не получали дальнейших сообщений в европейской прессе, что Советская власть чудовище, что с ней нельзя вести сношений. Мы получили возможность бросить в это болото камень, в лице Вандерлипа – сторонника восстановления торговых сношений с нами.

Было ли хотя бы одно сообщение из Японии, которое не говорило бы о чрезвычайных волнениях в торговых кругах Японии. Японское общественное мнение говорит, что оно никогда своими интересами не поступится, что оно против концессий с Советской властью. Одним словом, мы получили гигантское обострение вражды между Японией и Америкой и тем получили несомненное ослабление натиска Японии и Америки против нас.

На том собрании ответственных работников в Москве, где мне пришлось сообщать об этом факте, был задан во время дискуссии такого рода вопрос: «Выходит, – как писал один товарищ, – что мы втравливаем в войну Японию и Америку, но воевать будут рабочие и крестьяне. И хотя это империалистические державы, но нам, социалистам, разве пристало втравливать в войну две державы и приводить к пролитию крови рабочих?». Я на это ответил, что, если бы мы действительно втравливали в войну рабочих и крестьян, это было бы преступлением. Но вся наша политика и пропаганда направлена отнюдь не к тому, чтобы втравливать народы в войну, а чтобы положить конец войне. И опыт достаточно показал, что единственно социалистическая революция является выходом из вечных войн. Таким образом, наша политика не состоит в натравливании в войну. Мы ничего не сделали такого, что оправдало бы войну, прямо или косвенно, между Японией и Америкой. Вся наша пропаганда и все газетные статьи полны выяснения той истины, что война между Америкой и Японией будет такой же империалистической войной, как была война английской группы с германской в 1914 году, что не о защите отечества надо будет думать социалистам, а о свержении власти капиталистов, о революции рабочих. Но если мы, делающие все доступное нашим силам для ускорения этой революции, находимся в положении слабой социалистической республики, на которую нападают империалисты-разбойники, правильна ли наша политика использования розни между ними, чтобы затруднить для них соединение против нас? Конечно, такая политика правильна. Мы вели ее в течение четырех лет. И главным фактом проявления этой политики был Брестский договор. Пока германский империализм сопротивлялся, мы, используя противоречия империалистов между собой, могли продержаться даже тогда, когда Красная Армия не была создана.

Вот положение, при котором сложилась наша концессионная политика по отношению к Камчатке. Этого рода концессия является довольно исключительной. Я дальше буду говорить о том, как складываются остальные объекты концессии. Сейчас я ограничусь политической стороной вопроса. Я хочу указать, что в отношениях между Японией и Америкой кроется объяснение того, почему предложение о концессиях или заманивание концессиями для нас выгодно. Концессия предполагает то или иное восстановление мирных соглашений, восстановление торговых отношений, предполагает возможность для нас открытия прямой широкой закупки необходимых для нас машин. И мы должны все усилия направить на то, чтобы это осуществить. Это еще не осуществлено.

Товарищ, который задает вопрос о восстановлении торговых отношений с Англией, спрашивает, почему задерживается подписание соглашения с Англией? Я отвечаю: задерживается потому, что английское правительство колеблется. Большинство торговой и промышленной буржуазии Англии стоит за восстановление сношений и ясно видит, что делать шаги, поддерживающие войну, это значит рисковать чрезвычайно и ускорить революцию. Вы помните, как во время нашего похода на Варшаву английское правительство пригрозило ультиматумом и сказало, что даст приказ флоту двинуться против Петрограда. Вы помните, как вся Англия покрылась «Комитетами действия»[61 - «Комитеты действия» («Советы действия»), созданные английскими рабочими, чтобы воспрепятствовать вступлению Англии в войну против Советской России, начали возникать в начале августа 1920 года. К концу августа в Англии насчитывалось более 150 таких организаций, а через месяц их число удвоилось. В организации «Комитетов действия» большую роль сыграла Коммунистическая партия Великобритании. Под давлением массового революционного движения центральный «Комитет действия», возглавляемый оппортунистическими лидерами тред-юнионов и Рабочей партии, вынужден был выступить против антисоветской политики правительства. Но когда правительство, напуганное нарастанием революционного подъема, отказалось от войны с Советской Россией, он воздержался от дальнейшего расширения борьбы и начал ограничивать деятельность местных организаций. Это подрывало работу «Комитетов действий» и ослабляло движение; к началу 1921 года они распались.], и меньшевистские вожди английского рабочего класса заявили, что они против войны, что они этой войны не допустят. С другой стороны, реакционная часть английской буржуазии и придворная военная клика стоят за продолжение войны. Нет сомнения, что их влиянию надо приписать, что подписание торгового соглашения задерживается. Отдельные перипетии этих торговых отношений с Англией, этого договора о торговых отношениях с Англией я рассказывать не стану, потому что это завело бы меня очень далеко. В Центральном Комитете партии приходилось этот щекотливый вопрос обсуждать в последнее время очень усердно. Мы возвращались к нему необыкновенно часто, причем наша политика здесь ясно определилась в сторону максимальной уступчивости. Наша цель сейчас – получить торговое соглашение с Англией, чтобы начать товарообмен более правильно, чтобы для нашего широкого плана восстановления народного хозяйства получить возможность закупить необходимые машины возможно скорее. Чем скорее мы это сделаем, тем больше у нас будет основ для экономической независимости от капиталистических стран. Именно теперь, когда они ожглись на военном нашествии против России, они не могут немедленно думать о возобновлении войны; нам надо ловить момент и все силы направить на то, чтобы ценой хотя бы максимальных уступок добиться торговых сношений, ибо в прочные торговые сношения с империалистическими державами мы ни на секунду не верим: это будет временный перерыв. Опыт истории революций, крупных конфликтов учит тому, что войны, ряд войн неизбежен. Такой же вопрос, как существование Советской республики рядом с капиталистическими странами, – Советская республика, окруженная капиталистическими странами, – это такая недопустимая вещь для капитализма, что они ухватятся за всякую возможность возобновления войны. Сейчас народы устали от империалистической войны, они грозят возмущением при продолжении войны, но не исключена возможность, что по истечении небольшого числа лет капиталисты смогут возобновить ее. Вот почему мы должны направить все силы к тому, чтобы использовать возможность, поскольку она представляется, и заключить торговые сношения. Я могу здесь сказать следующее (прошу этого не записывать). Я думаю, что тут мы своей твердой позицией, что Коммунистический Интернационал не есть учреждение правительственное, в конце концов возьмем верх. Тем более, что разумом буржуазия Англии должна видеть нелепость попытки восстать против III Интернационала. III Интернационал образован в марте 1919 года. В июле 1920 года состоялся II конгресс, а после этого во всех странах открыто были провозглашены московские условия[62 - Речь идет об условиях приема в Коммунистический Интернационал, принятых 6 августа 1920 года II конгрессом Коминтерна. Условия приема в Коммунистический Интернационал предварительно обсуждались в комиссии, избранной конгрессом. В ее состав вошли представители от коммунистических партий России, Германии, Болгарии, США, Венгрии, Австрии, Голландии, от Промышленных рабочих мира Ирландии, от левого крыла социал-демократической партии Швейцарии и от коммунистической группы Франции. В работе комиссии принимал непосредственное участие В. И. Ленин. В основу работы комиссии были положены его тезисы «Условия приема в Коммунистический Интернационал» (см. Сочинения, 5 изд., том 41, стр. 204–211, 212). 29 июля тезисы были представлены комиссией на обсуждение конгресса.]. Идет открытая борьба за присоединение к Коммунистическому Интернационалу. Везде есть организационные основы коммунистической партии. При таких условиях попытка поставить нам серьезный ультимативный вопрос – потрудитесь расквитаться с Коммунистическим Интернационалом – вещь недопустимая. Но то, что они напирают на это, показывает, где у них сапог жмет ногу и что им не нравится в нашей политике. И без этого мы знали, что в нашей политике им не нравится. Другой вопрос, о котором можно говорить на партийном собрании и который тревожит Англию, это Восток. Англия хочет нас обязать, чтобы мы ничего не предпринимали против интересов Англии на Востоке. Мы охотно готовы дать такое обязательство. Например, съезд народов Востока[63 - Имеется в виду Первый съезд народов Востока, состоявшийся 1–7 сентября 1920 года в Баку. На съезд приехал 1891 делегат, представители 37 национальностей (Кавказа, Средней Азии, Афганистана, Египта, Индии, Ирана, Китая, Кореи, Сирии, Турции, Японии и других стран). Две трети делегатов съезда (1273 делегата) были коммунистами. Накануне открытия съезда, 31 августа, состоялось торжественное собрание Бакинского Совета рабочих, красноармейских и матросских депутатов и Азербайджанского съезда профсоюзов, которое приветствовало прибывших на съезд делегатов. На собрании представители коммунистических партий Европы и Америки – Бела Кун (Венгрия), Томас Квелч (Англия), Джон Рид (США) и др. также приветствовали народы Востока.Съезд народов Востока обсудил следующие вопросы: 1) Международное положение и задачи трудящихся народов Востока; 2) Национально-колониальный вопрос; 3) Аграрный вопрос; 4) Советы на Востоке; 5) Организационный вопрос и др. Для подготовки материалов на съезде были созданы четыре секции: по аграрному вопросу, по национально-колониальному вопросу, по вопросу о советском строительстве и по организационному вопросу.Съезд народов Востока присоединился к решениям II конгресса Коммунистического Интернационала и на их основе выработал ряд резолюций. Съезд постановил опубликовать воззвание к народам Востока с призывом к борьбе против колонизаторов и воззвание к трудящимся Европы, Америки и Японии с призывом поддержать освободительное движение народов Востока. Для проведения в жизнь принятых решений съезд организовал при Исполнительном Комитете Коминтерна постоянный орган – Совет пропаганды и действия народов Востока.Говоря о II конгрессе Коминтерна и Первом съезде народов Востока, В. И. Ленин отмечал: «Это те международные съезды, которые сплотили коммунистов и показали, что во всех цивилизованных странах и во всех отсталых восточных странах большевистское знамя, программа большевизма, образ действий большевиков – есть то, что для рабочих всех цивилизованных стран, для крестьян всех отсталых колониальных стран является знаменем спасения, знаменем борьбы, что действительно Советская Россия за эти три года не только отбила тех, кто бросался, чтобы ее душить, но и завоевала себе сочувствие трудящихся во всем мире…» (Сочинения, 5 изд., том 41, стр. 357).], коммунистический съезд, состоялся в Баку, в Азербайджанской независимой республике, а не в РСФСР. Изобличить нас в том, что мы предпринимаем что-нибудь против интересов Англии, английскому правительству не удастся. Не зная хорошо нашей конституции, они смешивают иногда Азербайджанскую республику с Российской Советской республикой. На этот счет наши законы точны и определенны, опровергнуть лжетолкования английских министров можно легко. Однако разногласия на эту тему продолжаются, и около этих двух больных пунктов ходят Красин с министрами.

В июле, когда грозило полное поражение Польше, когда грозил разгром Польше Красной Армией, Англия предложила полный текст соглашения, в котором было сказано: принципиально вы должны заявить, что не будете вести официальной пропаганды и не предпринимать ничего против интересов Англии на Востоке. Это будет разработано дальнейшей политической конференцией, а сейчас мы заключаем торговое соглашение такое-то. Угодно вам подписать? Мы ответили: угодно. Мы говорим и сейчас, что это соглашение подписываем. Политической конференцией будут точнее определены интересы Англии на Востоке. Мы тоже имеем некоторые интересы на Востоке и, когда будет в этом надобность, мы их подробно изложим. Англия не может сказать прямо, что она отступает от своего июльского предложения. Поэтому она тянет и скрывает от своего собственного народа правду относительно переговоров. Переговоры находятся в положении неопределенном, ручаться за то, что соглашение будет подписано, мы не можем. Сильнейшее влияние в Англии, придворное и военное, работает против этого соглашения. Но мы сейчас идем на максимальные уступки и думаем, что для нас интересно получить торговое соглашение и возможно быстро закупить кое-что из основного для восстановления транспорта, т. е. паровозы, для восстановления промышленности, для электрификации. Это – для нас важнее всего. Если мы это получим, то за несколько лет мы так укрепимся, что даже на худой конец, если через несколько лет будет военная интервенция, она сорвется, потому что мы будем сильнее, чем теперь. Наша политика в Центральном Комитете идет по линии максимальных уступок Англии. И если эти господа думают поймать нас на каких-либо обещаниях, то мы заявляем, что никакой официальной пропаганды наше правительство вести не будет, никаких интересов Англии на Востоке мы трогать не намерены. Если они надеются сшить себе на этом шубу, пусть попробуют, мы от этого не пострадаем.

Я подошел к вопросу об отношении Англии к Франции. Тут отношения запутанные. С одной стороны, Англия с Францией находятся в Лиге наций[64 - Лига наций – международная организация, существовавшая в период между первой и второй мировыми войнами. Создана в 1919 году на Парижской мирной конференции держав – победительниц в первой мировой войне. Устав Лиги наций являлся частью Версальского мирного договора 1919 года и был подписан 44 государствами. Деятельность Лиги наций осуществлялась Ассамблеей, Советом Лиги наций и постоянным Секретариатом во главе с генеральным секретарем. Устав Лиги наций был составлен с расчетом создать впечатление, что эта организация якобы имеет целью борьбу с агрессией, сокращение вооружений, укрепление мира и безопасности. В действительности же руководители Лиги наций потворствовали агрессорам, поощряли гонку вооружений и подготовку второй мировой войны.В период с 1920 года по 1934 год деятельность Лиги наций носила враждебный Советскому Союзу характер. В 1920–1921 годах Лига наций была одним из центров организации вооруженной интервенции против Советского государства.15 сентября 1934 года по инициативе французской дипломатии 34 государства – членов Лиги наций обратились к Советскому Союзу с приглашением вступить в Лигу. В целях борьбы за укрепление мира СССР вступил в Лигу наций. Однако попытки СССР создать фронт мира наталкивались на сопротивление реакционных кругов западных держав. С началом второй мировой войны деятельность Лиги наций фактически прекратилась. Формально Лига наций была распущена в апреле 1946 года постановлением специально созванной Ассамблеи.] и обязаны действовать вместе, с другой стороны, при всяком обострении, они вместе не действуют. Когда тов. Каменев был в Лондоне и вел переговоры вместе с Красиным, это обнаружилось с ясностью. Франция была за то, чтобы поддержать Польшу и Врангеля, а английское правительство заявило: «Мы с Францией не пойдем». Концессии для Англии более приемлемы, чем для Франции, которая еще мечтает о получении долгов, а в Англии об этом перестали думать сколько-нибудь деловые капиталисты. И с этой стороны нам выгодно использовать рознь между Англией и Францией, а потому надо настаивать на политическом предложении концессий Англии. Сейчас мы имеем проект договора по отношению к лесным концессиям на дальнем севере. Мы находимся в таких условиях, когда благодаря тому, что политического единства между Англией и Францией нет, наша обязанность не отказываться даже и от известного риска, лишь бы достигнуть того, чтобы затруднить Англии и Франции военный союз против нас. Новая война, которую Англия и Франция будут поддерживать против нас, принесет нам (даже при условии, что мы кончим ее вполне победоносно, так же, как кончили теперь с Врангелем) колоссальные тяготы, затруднит наше экономическо-хозяйственное развитие, ухудшит положение рабочих и крестьян. Поэтому мы должны идти на все, что принесет нам менее убытков. А что убытки от концессий – ничто, по сравнению с тем, чем оказалась бы задержка нашего хозяйственного строительства и гибель тысяч рабочих и крестьян, если не удастся противостоять союзу империалистов, – это ясно. И одним из таких средств противостоять их союзу есть переговоры с Англией о концессиях. Вот политическая сторона вопроса.

И, наконец, последняя сторона – это отношение Англии и всей Антанты к Германии. Германия – самая передовая страна, за исключением Америки. По отношению к развитию электричества она по высоте техники стоит даже выше. И вот, эта страна, связанная Версальским договором, находится в условиях невозможных для существования. И при таком положении Германия, естественно, толкается на союз с Россией. Когда русские войска подходили к Варшаве, вся Германия кипела. Союз с Россией этой страны, которая задушена, которая имеет возможность пустить в ход гигантские производительные силы, – это положение привело к тому, что в Германии получилось политическое смешение: германские черносотенцы шли в сочувствии к русским большевикам со спартаковцами[65 - Спартаковцы – члены революционной организации германских левых социал-демократов, образованной в начале мировой империалистической войны К. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерингом, К. Цеткин, Ю. Мархлевским, Л. Иогихесом (Тышка) и В. Пиком. Спартаковцы вели революционную пропаганду в массах, организовывали массовые антивоенные выступления, руководили стачками, разоблачали империалистический характер мировой войны и предательство оппортунистических лидеров социал-демократии. Однако в некоторых важнейших вопросах теории и политики спартаковцы допускали серьезные ошибки. Ленин неоднократно критиковал ошибки германских левых социал-демократов, помогая им занять правильную позицию (см., например, работы «О брошюре Юниуса», «Военная программа пролетарской революции». Сочинения, 5 изд., том 30, стр. 1–16, 131–143).В апреле 1917 года спартаковцы вошли в центристскую Независимую социал-демократическую партию Германии, сохранив в ней свою организационную самостоятельность. В ноябре 1918 года, в ходе революции в Германии, спартаковцы оформились в «Союз Спартака» и, опубликовав 14 декабря свою программу, порвали с «независимцами». На Учредительном съезде, состоявшемся 30 декабря 1918 – 1 января 1919 года, спартаковцы создали Коммунистическую партию Германии.]. И это вполне понятно, так как это вытекает из экономических причин, это составляет основу всего экономического положения и нашей внешней политики.

Наша внешняя политика, пока мы одиноки и капиталистический мир силен, с одной стороны, состоит в том, что мы должны использовать разногласия (победить все империалистические державы, это, конечно, было бы самое приятное, но мы довольно долго не в состоянии этого сделать). Существование наше зависит от того, что существует коренное расхождение империалистических держав, с одной стороны, а с другой стороны, что победа Антанты и Версальский мир отбросили в положение невозможности жить гигантское большинство немецкой нации. Версальский мир создал такое положение, что Германия мечтать о передышке, мечтать о том, чтобы ее не грабили, чтобы у нее не отнимали средств к жизни, чтобы не осуждали ее население на голодовку и вымирание, – мечтать об этом Германия не может, и естественно, что единственное для нее средство спасти себя – только в союзе с Советской Россией, куда она и направляет свой взгляд. Они бешено идут против Советской России, они ненавидят большевиков, они расстреливают своих коммунистов, как самые настоящие белогвардейцы. Немецкое буржуазное правительство бешено ненавидит большевиков, но интересы международного положения толкают его к миру с Советской Россией против его собственного желания. Это, товарищи, второй кит нашей международной, внешней, политики: доказать сознающим буржуазный гнет народам, что им нет спасения вне Советской республики. И поскольку Советская республика устояла в течение трех лет против напора империалистов, то это говорит о том, что есть на свете одна страна, только одна страна, которая этот гнет империализма успешно отражает. Пусть это – страна «разбойников», «грабителей», «бандитов», большевиков и т. д., пусть так, а все-таки без этой страны экономического положения улучшить нельзя.

При таком положении вопрос о концессиях приобретает еще одну сторону. Вот эта брошюра, которая у меня находится в руках, это декрет от 23 ноября о концессиях. Она будет роздана всем членам съезда. Мы брошюру о концессиях намерены издать за границей на нескольких языках[66 - Декрет Совета Народных Комиссаров о концессиях, карты лесных, продовольственных и горных концессий, а также ряд статей советских руководящих работников были опубликованы в 1921 году на немецком языке в № 1–2 журнала «Russische Korrespondenz» («Русская Корреспонденция»).]. Наша цель немедленно сделать все, чтобы заинтересовать в концессиях население наибольшего числа стран и именно тех стран, которые наиболее угнетены. Расхождение интересов Японии и Америки очень большое. Они не могут поделить между собой Китая, ряда островов и т. д. Расхождение интересов между Германией и Антантой другого рода. Существование Германии невозможно в силу тех условий, которые ей создала Антанта. Народ там умирает, так как Антанта берет двигатели и скот. Такое положение толкает Германию на сближение с Советской Россией. Я не знаю подробностей договора между Германией и Антантой, во всяком случае известно, что в этом договоре прямые торговые сношения между Германией и Советской Россией запрещены. И если мы заключили сделку о германских паровозах, то мы заключили ее так, что нашим контрагентом является не Германия, а Швеция. Едва ли раньше апреля 1921 года Германия сможет восстановить открытые торговые сношения с нами. Но шаги наши к торговым сношениям с Германией идут быстрее, чем с Антантой. Условия существования заставляют народ Германии в целом, не исключая германских черносотенцев и капиталистов, искать сношения с Советской Россией. Германия уже связана с нами некоторыми торговыми отношениями. Германия с нами еще больше может быть связана, поскольку мы предлагаем ей продовольственную концессию. Таким образом, ясно, что нам необходимо выдвигать концессии, как способ экономический, даже независимо от того, насколько проект удастся осуществить. Интерес к концессиям настолько ясен, что, если бы даже ни одной концессии нам предоставить не удалось, если бы даже ни один наш договор не был осуществлен (а это еще вполне возможно), если бы даже так оказалось, то все-таки мы выиграли бы, все-таки мы должны вести эту политику, потому что мы затрудняем этим поход империалистических стран против нас.

Независимо от этого, мы ко всем угнетенным народам в целом должны обращаться с указанием, – и это вытекает из Версальского договора, – что кучка стран душит другие народы, и эти народы обращаются к нашей помощи открыто или прикрыто, сознательно или бессознательно, но они привыкают сознавать экономическую необходимость союза с Советской Россией против международного империализма. Поэтому продовольственные концессии выходят из рамок старых буржуазных концессий, они уже не похожи на старые капиталистические концессии. Они остаются капиталистическими, поскольку мы говорим немецким капиталистам: привози столько-то тракторов, а мы тебе дадим целинную превосходную землю и хлеб. Мы привлекаем капитал громадной прибылью. В этом отношении концессия остается чисто капиталистическим предприятием, но она приобретает неизмеримо большее значение, поскольку Германии, как нации, Австрии и другим странам существовать нельзя, поскольку им продовольственная помощь необходима и поскольку весь народ, независимо от того, что капиталист наживает сто или двести процентов, поскольку весь народ видит, несмотря на предрассудки против большевизма, что большевики создают совершенно иные международные отношения, дающие возможность всем угнетенным народностям избавиться от империалистического гнета. Поэтому наш успех в течение прошлых трех лет будет еще большим успехом в течение ближайшего года в нашей внешней политике. Наша политика группирует вокруг Советской республики капиталистические страны, которые душит империализм. Вот почему это предложение концессий имеет значение не только капиталистическое, вот почему – это рука, протянутая не только германским капиталистам: «Привезите нам сотни тракторов и берите хоть триста процентов на рубль», – а это рука, протянутая угнетенным народам, это союз угнетенных масс, который есть один из факторов грядущей пролетарской революции. Сомнения и опасения, которые еще существуют в передовых странах, которые говорят, что Россия могла рискнуть на социалистическую революцию потому, что она велика и имеет свои средства для жизни, а мы, промышленные страны Европы, не сможем этого предпринять, потому что у нас нет союзников, – неосновательны, и мы говорим: «У вас союзник уже есть – Советская Россия». И поскольку мы осуществим концессию, это будет тот союз, который упрочит союз против всемирного империализма. Это положение нельзя упускать из виду, оно оправдывает нашу политику концессий и указывает на необходимость заключения этих концессий.

Дальше несколько соображений чисто экономических. Я теперь перехожу к экономическим соображениям и прочту некоторые положения из закона, хотя я надеюсь, что товарищи, присутствующие здесь, этот закон от 23-го ноября читали. Но я кратко напомню его; он говорит о том, что концессионерам будет предоставляться вознаграждение долей продуктов, что, в случае особых технических усовершенствований, мы готовы дать торговые преимущества, что сроки концессий будут более или менее продолжительными в зависимости от объема и характера затрат. Мы гарантируем, что вложенное в предприятие имущество не конфискуется и не реквизируется.

Без этого, конечно, частный капитал и частный собственник в сношениях с нами быть не может. Но тут устранен вопрос о судах, который сначала был затронут в проекте договора. Потом мы увидели, что это невыгодно для нас. Таким образом, судебная власть на нашей территории остается в наших руках. В случае столкновения решать вопрос будут наши судьи. Это не будет реквизиция, а будет применение законных судебных прав наших судебных учреждений.

Пятый пункт говорит о кодексе законов о труде. С Вандерлипом, по первоначальному проекту договора, было предусмотрено изъятие распространения кодекса законов о труде на местности, где живут, мы не знаем какие, слаборазвитые племена. В этих местностях кодекс законов о труде невозможен. Изъятие будет состоять в том, что вместо кодекса законов о труде будет заключен специальный договор о гарантиях рабочих.

Последний пункт, в котором мы гарантируем концессионеру недопустимость одностороннего изменения. Без этого, конечно, не может быть и речи о допущении концессий. А что значит не одностороннее изменение, этот вопрос оставлен открытым. Это зависит от текста договора относительно каждой концессии. Возможно третейское разбирательство из каких-либо нейтральных держав. Это – пункт, который может подать повод к разногласию и который оставляет известный простор при определении самих условий концессии. Надо указать на то, что, например, меньшевистские вожди рабочих считаются в капиталистическом мире людьми надежными. Они входят в буржуазные правительства, и буржуазным правительствам таких посредников или третейских судей, как меньшевики или социал-предатели европейских стран, отвести слишком трудно. Между тем нам опыт показал, что при сколько-нибудь серьезных обострениях эти господа американские и европейские меньшевики ведут себя так же, как русские меньшевики, т. е. не знают, как им вести себя, и вынуждены поддаваться напору революционных масс, оставаясь противниками революции. Это – вопрос открытый. Мы его не предрешаем.

Из этих условий, которые я вам прочитал, вы видите, что экономические отношения между концессионерами-капиталистами и социалистической республикой далеки от прочности и устойчивости. Понятно, что капиталист, сохраняющий частную собственность и отношения эксплуатации, не может не быть в социалистической республике инородным телом. И отсюда вытекает то, что составляет один из главных предметов моего доклада: то, что концессия есть продолжение войны, только в иной форме. Я сейчас перейду к этому подробно, сначала я хочу изложить три главных вида или объекта концессий.

В этой брошюре мы написали перечень главных объектов концессий, и товарищи из ВСНХ, которые дали материал к этой брошюре и средактировали ее, приложили карты, наглядно показывающие эти объекты концессий. На этих картах видно, что объекты концессий разделяются на три главных вида: лесные концессии на дальнем севере – это раз, продовольственные концессии – это два, горные концессии в Сибири – три.

В лесных концессиях на дальнем севере Европейской России, где есть десятки, сотни миллионов десятин леса, который мы совершенно не в состоянии разработать за отсутствием путей сообщения, средств производства, за отсутствием возможности подвезти продовольствие для тамошних рабочих, где государству, обладающему сильным флотом, есть возможность правильно заготовить лесной товар и вывезти его в гигантских размерах, – здесь интерес экономический для нас очевиден.

Если мы хотим товарообмена с заграницей, а мы его хотим, мы понимаем его необходимость, наш основной интерес – возможно скорее получить от капиталистических стран те средства производства (паровозы, машины, электрические аппараты), без которых восстановить нашу промышленность сколько-нибудь серьезно мы не сможем, а иногда и совсем не сможем, за недоступностью иметь для наших фабрик нужные машины. Надо подкупить капитализм сугубой прибылью. Он получит лишнюю прибыль, – бог с ней, с этой лишней прибылью, – мы получим то основное, при помощи чего мы укрепимся, станем окончательно на ноги и экономически его победим. Чтобы получить лучшие машины и пр., мы должны платить. Чем платить? Мы имеем несколько миллионов золотого фонда, который нам остался. Вы увидите в специальном плане по электрификации России, что этот план, рассчитанный на десятки лет, с дополнительной работой по восстановлению промышленности, вызовет необходимость расхода по приблизительному расчету до 17 миллиардов рублей золотом. Одна электрификация непосредственно будет стоить свыше миллиарда рублей золотом. Покрыть нашим золотым фондом мы этого не можем, вывозить продукты продовольствия для нас до последней степени нежелательно и опасно, потому что полного обеспечения продовольствием мы не имеем для своей промышленности, а покрыть надо. И здесь нет объекта более удобного для нас экономически, чем леса на дальнем севере, которые мы имеем в невероятном количестве, они там гниют, пропадают, потому что экономически мы не в силах их эксплуатировать. Между тем лес на международном рынке представляет гигантскую ценность. В этом отношении дальний север удобен нам и политически, потому что это дальняя окраина. Эта концессия удобна нам и политически и экономически, и мы на нее должны налегать больше всего. Милютин сообщал на совещании, которое было в Москве, о котором я вам говорил[67 - Речь идет о собрании актива московской организации РКП(б) 6 декабря 1920 года.], что переговоры с Англией насчет этой концессии в североевропейской России двигаются. Там имеется несколько десятков миллионов десятин леса. Если мы три или пять миллионов десятин леса отдадим концессионерам в шахматном порядке, создавая для себя использование усовершенствованных предприятий, использование возможности учиться, выговаривая возможность участия наших техников, мы выигрываем для себя многое и мы затрудняем для капиталистических держав, пошедших на сделку с нами, военные предприятия против нас, ибо война рвет все, при войне постройки, сооружения, пути сообщения достанутся нам. Предприятия новых возможных Колчаков, Деникиных и т. д. против нас не облегчаются.

Второй вид концессий – продовольственный. За исключением Западной Сибири, где есть громадная площадь первоклассной земли, недоступная для нас потому, что она находится далеко от путей сообщения, в одной Европейской России и по реке Уралу, – нашим Комиссариатом земледелия было дано соответственное задание и определено количество земель, которое мы не сможем обработать, не меньше, чем в 3 миллиона десятин по реке Уралу, оставленных казаками в результате победоносного окончания гражданской войны, когда ушли целые станицы. Там имеются превосходные земли, которые надо поднять, но которые при недостатке скота, при ослаблении производительных сил мы обработать не сможем.

В совхозах Донской области до 800 000 десятин, которые обработать мы не можем и для обработки которых нужно громадное количество скота либо целые тракторные отряды, которые пустить мы не можем, а некоторые капиталистические страны, в том числе нуждающиеся до зарезу в продовольствии – Австрия, Германия, Богемия, – могли бы пустить их в ход и получить превосходную пшеницу в летнюю кампанию. Насколько это нам удастся реализовать, мы не знаем. У нас сейчас работает два тракторных завода, в Москве и Петрограде, но вследствие трудных условий они не могут дать в большом количестве тракторов. Мы могли бы облегчить положение покупкой увеличенного количества тракторов. Тракторы – важнейшее средство для радикальной ломки старого земледелия и для расширения запашек. Этими концессиями мы можем показать целому ряду стран, что мы можем развить мировое хозяйство в гигантских размерах.

Если бы наша пропаганда и наше предложение не увенчались успехом, если бы наше предложение оказалось непринятым, в нем остается не только политическая, но и социалистическая польза. То, что происходит в капиталистическом мире, есть не только расхищение богатства, а безумие и преступление, ибо в одних странах наблюдается избыток продовольствия, которое не может быть продано из-за валютных революций, потому что деньги обесценены в целом ряде стран, потерпевших поражение. Гниют громадные количества продовольствия, а в то же время десятки миллионов населения в таких странах, как Германия, прямо голодают и гибнут. Эти нелепости, это преступление капитализма становится очевидным для всех капиталистических стран и для маленьких стран, окружающих Россию. Выступает Советская республика и говорит: «У нас есть сотни тысяч превосходных земель, которые можно поднять тракторами, а у вас есть тракторы, у вас есть бензин и у вас есть обученные техники; и вот мы предлагаем всем народам, в том числе и народам капиталистических стран, сделать краеугольным камнем восстановление народного хозяйства и спасение всех народов от голода». Если капиталисты не понимают этого, это есть аргумент гнилости, безумия и преступности капиталистического порядка. Это будет иметь не только пропагандистское значение; это будет коммунистический призыв к революции, ибо показывает с несомненностью, которая внедряется в сознание всех народов все более, что капитализм разваливается, что он не может удовлетворить потребности. Ничтожное меньшинство империалистических стран наживается, а целый ряд других стран прямо находится на краю гибели. Мировое хозяйство требует реорганизации. И Советская республика выступает с этим планом реорганизации, с этим совершенно деловым, бесспорным, осуществимым предложением: «Вы умираете от голода при капитализме, несмотря на чудовищные богатства техники, – мы имеем возможность, соединяя вашу технику с нашим сырьем, разрешить кризис, но помехой являются капиталисты. Мы предлагаем им это сделать, а они тормозят, срывают». Это – второй вид концессии, продовольственной или тракторной.

Третий вид концессий – горные. Они перечислены на карте Сибири, где подробно указана каждая местность, относительно которой идет речь в концессии. Горные богатства Сибири представляются совершенно необъятными, и мы даже в лучшем случае, при большом успехе, в несколько лет не могли бы разработать одной сотой их доли. Они находятся в таких условиях, где требуется оборудование лучшими машинами. Здесь есть такие продукты, как медная руда, которая для капиталистических стран, для электрической промышленности необходима до зарезу вследствие голода на эти продукты. Есть возможность восстановить мировое хозяйство и поднять всемирную технику, если вступить в правильные сношения с нами.

Эти концессии в отношении их осуществления, конечно, трудны, т. е. они представляют больше трудностей, чем концессии лесные, продовольственные. Там, в продовольственных концессиях, дело идет о тракторных кампаниях на короткое время. Лесные тоже не так трудны, тем более что это объект, недоступный для нас, но горные концессии находятся частью на недалеком расстоянии от железной дороги, частью в местах очень населенных, и здесь опасность большая, и мы будем более тщательно взвешивать, давать ли их, и будем ставить определенные условия, ибо нет никаких сомнений, что концессии – это новая война. Капиталисты приходят к нам на новую войну, самое существование капиталистов – уже война против окружающего социалистического мира. Экономически-капиталистические предприятия в социалистическом государстве – это война за свободную торговлю, против политики разверстки, война за частную собственность, против республики, отменившей эту собственность. И на этом экономическом корне вырастает целый ряд взаимоотношений (вроде как военные отношения между «Сухаревкой»[68 - Сухаревка – рынок в Москве, располагавшийся вокруг Сухаревой башни, построенной при Петре I в 1692 году. В годы иностранной военной интервенции и гражданской войны Сухаревка стала центром спекуляции, синонимом «свободной», частной торговли. В декабре 1920 года Моссовет вынес решение о закрытии рынка. В годы нэпа он возродился и просуществовал до 1932 года. В 1934 году была снесена и Сухарева башня, мешавшая уличному движению. Ныне на территории бывшей Сухаревки расположена Колхозная площадь.] и нашими учреждениями). Нам могут сказать, что вы «Сухаревку» закрываете и открываете новый ряд «сухаревок», впуская капиталистов. Мы на это глаз не закрываем и говорим, что если до сих пор мы победили, победили тогда, когда у наших врагов все средства были пущены в ход для срыва наших предприятий, когда этот срыв производился изнутри вместе со срывом извне, то неужели мы не сумеем на определенных участках, когда у нас будут определенные условия и отношения, справиться, проследить. У нас практический опыт борьбы с военным шпионажем, с капиталистическим саботажем имеется. Мы боролись, когда они прятались в наших собственных учреждениях, – неужели мы не сумеем сладить, когда у нас будут пущены капиталисты по определенным спискам, с определенными условиями? Конечно, мы знаем, что эти условия они будут нарушать, мы будем бороться против этих нарушений. Но, товарищи, это война – концессии с капиталистическими устоями. Пока мы не сбросили капитала в других странах, пока он гораздо сильнее нас, он сможет во всякое время направить против нас свои силы, опять выступить против нас в войне. И нам поэтому нужно сделаться сильнее, а для этого нужно развить крупную промышленность, нужно поднять транспорт. Мы, проводя это, идем на риск, тут снова военные отношения, снова борьба, и если они будут подрывать нашу политику, то мы будем воевать против них. Было бы большой ошибкой думать, что мирный договор о концессиях – мирный договор с капиталистами. Это – договор относительно войны, но договор менее опасный для нас, менее тяжелый и для рабочих и крестьян, менее тяжелый, чем в тот момент, когда против нас бросали лучшие танки и пушки, и поэтому мы должны применить все способы, прийти к тому, чтобы ценой экономических уступок развить свои экономические силы, облегчить дело нашего экономического восстановления. Конечно, капиталисты не будут исполнять договоры, – говорят товарищи, боящиеся концессий. Само собой разумеется, обнадеживать себя, что капиталисты будут исполнять договор – абсолютно нельзя. Это будет война, и последний довод, который вообще остается доводом, входящим в отношения социалистической республики, – это война.

Эта война сейчас нам угрожает с часу на час. У нас ведутся мирные переговоры с Польшей, и мы имеем все шансы, что мир будет подписан или по крайней мере, чтобы быть точнее, огромное большинство шансов за заключение этого мира. Но что Савинковы и французские капиталисты работают за то, чтобы этот договор сорвать, это несомненно. Война не сегодня, так завтра для капиталистов возможна, и они охотно начали бы ее уже сейчас, если бы только не были научены трехлетним опытом. Концессии, это – известный риск; концессии, это – убыток; концессии, это – продолжение войны. Это – несомненно, но эта война нам выгоднее. Когда известный минимум средств производства, паровозов и машин мы получим, тогда мы экономически не будем тем, чем были до сих пор, и тогда империалистические страны будут еще менее нам опасны.

Нам говорили, что концессионеры создадут исключительные условия для своих рабочих, привезут для них лучшую одежду, лучшую обувь, лучшее продовольствие. Такова будет тогда их пропаганда среди наших рабочих, которые должны терпеть лишения и долгое время еще будут их терпеть. Получится – социалистическая республика, в которой рабочие бедствуют, а рядом капиталистический остров, где рабочие живут прекрасно. Такие опасения слышатся очень часто на наших партийных собраниях. Конечно, этого рода опасность остается и показывает, что концессия есть продолжение войны, а не мир, но если мы испытывали лишения гораздо большие и вместе с тем видели, что рабочие из капиталистических стран все-таки идут к нам, хотя и знают, что экономические условия, ожидающие их в России, гораздо хуже, то неужели здесь от такой пропаганды мы не сможем защититься нашей контрпропагандой, неужели мы не сможем доказать рабочим, что капитализм, конечно, может известным группам своих рабочих создать условия лучшие, но что от этого условия остальной массы рабочих не улучшаются? Наконец, почему от всех соприкосновений с буржуазной Европой и Америкой всегда выигрывали мы, а не они? Почему до сих пор боятся посылать делегации они к нам, а не мы к ним? До сих пор из делегаций, которые они присылали к нам, мы всегда откалывали на свою сторону хоть небольшую часть, несмотря на то что делегации состояли главным образом из меньшевистского элемента, и это были люди, приезжавшие к нам на время. И мы будем бояться, что не сумеем разъяснить правды рабочим?! Мы были бы очень плохи, если бы этого боялись, если бы эти соображения поставили выше того прямого интереса, который в концессиях имеет наивысшее значение.

Положение наших крестьян и рабочих остается тяжелым. Надо его улучшить. На этот счет у нас не может быть никаких сомнений. Я думаю, что мы сойдемся на том, что политика концессий есть также политика продолжения войны, но наша задача удержать существование одинокой социалистической республики, окруженной капиталистическими врагами, сохранить республику, неизмеримо более слабую, чем капиталистические враги вокруг нее, устранить этим возможность врагам создать союз между собой для борьбы против нас, помешать их политике, не дать им возможности одержать победу; наша задача обеспечить для России необходимые орудия и средства для восстановления хозяйства, ибо, когда мы это получим, тогда мы так прочно станем на ноги, что нам никакие капиталистические враги не будут страшны. Вот та точка зрения, которая руководила нами в нашей политике относительно концессий и которую я изложил.

Напечатано в конце декабря 1920 г. в брошюре: В. Ленин. «О концессиях (Доклад на фракции РКП VIII-го съезда Советов)». Москва, Госиздат

Печатается по стенограмме, сверенной с гранками брошюры, просмотренными В. И. Лениным

2. Заключительное слово по докладу о концессиях на фракции РКП(б) VIII съезда Советов

21 декабря

Товарищи! Я имею целый ряд записок и кратко буду отвечать на те из них, на которые не даны еще ответы. Но сначала прочту еще одну записку осведомительного характера, которая мне тоже кажется характерной:

На Арзамасском уездном съезде Нижегородской губернии один беспартийный крестьянин по поводу концессий заявил следующее, что сообщаем вам как характерный признак: «Товарищи! Мы вас посылаем на Всероссийский съезд и заявляем, что мы, крестьяне, готовы еще три года голодать, холодать, нести повинности, только Россию-матушку на концессии не продавайте».

Я думаю, что эту записку очень полезно будет и надо будет привести в официальном докладе на съезде[7 - См. настоящий том, стр. 135. Ред.], потому что она покажет ту сторону вопроса, которую капиталисты не имеют в виду и относительно которой нам совершенно нечего скрывать, что тут есть опасность, что мы за этой опасностью должны смотреть в оба. Что эти напоминания усиливают внимание рабочих и крестьян, об этом я уже говорил, а если из безграмотной среды крестьянства идут такие напоминания, то это особенно важно, потому что подчеркивает задачу, в настоящее время имеющую исключительное значение в связи с тем, что на этом съезде вы должны будете рассмотреть вносимые в Совет Народных Комиссаров законопроекты о помощи крестьянскому хозяйству. Надо уметь убедить беспартийных крестьян, привлечь их на свою сторону и добиться их самодеятельности. Такая записка показывает, что тут есть полная возможность добиться громадного успеха, и мы его добьемся.

Теперь такая записка:

Не вооружат ли капиталисты-концессионеры рабочие пролетарские массы против Советской власти тем, что мы, переживая экономический кризис и разруху, не в силах будем удовлетворять рабочего так, как смогут удовлетворить капиталисты?

Я уже говорил, что в передовых странах и в большинстве из них рабочие снабжаются лучше, чем у нас, а между тем русский рабочий из всех передовых стран всеми силами тянется в Советскую Россию, нисколько не закрывая глаз на те лишения, которые ложатся на рабочих.

Не появятся ли вместе с английскими и американскими капиталистами и русские Рябушинские, и прочая свора?

Это надо поставить в связь с запиской, которая спрашивает, не будут ли концессионеры экстерриториальны. Нет, конечно, никоим образом мы им экстерриториальности не предоставим. Экстерриториальность предоставляется только послам, и то на определенных условиях. Если Рябушинский рассчитывает, что он спрячется от надлежащих органов, то я думаю, что он ошибается.

Затем, товарищи, сообщаю, что товарищ Лежава пишет: «Вандерлип представил мандат от десятка крупных синдикатов. Это проверено специальными органами у нас. Это уже подтверждено Красиным из Лондона, который там также проверил серьезность групп, уполномочивших Вандерлипа».

Я повторяю тем товарищам, которые спрашивают, почему договор не опубликован, что публиковать договор нам невыгодно, потому что дерущиеся между собой капиталисты думают, что там, в договоре, есть многое худшее. Это показывает шум, поднятый в печати. Пускай они это думают, мы их разочаровывать совершенно не рассчитываем. А те, которые хотят познакомиться с этим договором, имеют полную возможность это сделать. Кроме того, я указал, что договор может вступить в силу после того, как новый президент Американских Соединенных Штатов вступит в должность. А у нас партийный съезд будет в феврале[69 - По решению пленума ЦК РКП(б) от 8 декабря 1920 года созыв X съезда партии был назначен на февраль 1921 года. В январе по просьбе местных организаций ЦК принял решение о переносе съезда на март.]. Следовательно, для партии есть полная возможность все, что надо, сконтролировать и решить.

Прошу объяснить, если можно, на сколько сдана Камчатка (или на сколько предполагается сдать) и есть ли кроме политической выгоды экономическая для РСФСР и в каком виде?

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 72 >>
На страницу:
8 из 72