Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том II. Схватка на плато Маньпупунёр

«Ну, точно, я смотрю рапорт – Семёнов, это он или не он, так раздобревший правда чуток Семеныч, дорогой узнаешь ли другана своего по службе срочной». И уже более официально – «Павел Алексеевич Левашов, командир отдельного батальона материального обеспечения». Семенов, лежащий на койке, один в трёхместной палате санчасти, сдёрнул жгуты и трубки какой-то ерунды, окутавшей его после завтрака, сдёрнул повязку с глаз и мокрым от слёз лицом упёрся в грудь высоченного Пашки.

В 6 отдельном гвардейском полку связи, в ГСВГ в первой роте, первом взводе, экипаж машины боевой, радиостанции Р-140, где Пашка был водилой, а Семён оператором – старшим специалистом служили они. Почти год вместе, подружились как-то сразу, когда Семенов прибыл в Еберсвальде, после пересылки и учебных сборов, проникли друг к другу симпатией, толи по причине насмешек, которые позволяли себе сослуживцы, которые были ниже ростом на голову, чем Павел. И конечно в роте таких бойцов, как ярко рыжий Семён, не было вовсе. В полку так, что-то отдалённо похожее было, человека два с половиной, как утверждал, гордящийся своей увы, почти под ноль шевелюрой Семенов. Толи от того, что оба были классными специалистами и очень скоро их фото рядом украсили здоровенный стенд – Лучшие специалисты части.

Прощались чуть не со слезами. Спали, койки рядом. Если один задерживался в парке или на работах, другой всегда тащил другану пайку. Это были кусок, другой хлеба с кружком масла и двумя прямоугольной формы маленькими кирпичиками немецкого сахара, так не похожего на наш кубинский.

Пашка, как решил, домой не возвращаться, отчим его отчего-то сразу невзлюбил, – «А мать все для этого гада. Хотя бы раз, что супротив сказала». Потому уехал сдавать экзамены в военное училище, а потом и совсем, наступила осень, и последние полгода Семенов дослуживал один.

Кажется потом, по какой причине и не упомнить, с переездами обоих адреса сначала поменялись, а затем и потерялись. Так, что поговорить Пату и Паташону, как их прозвали в полку, теперь было о чем.

Их раскидала жизнь по весям,

Детей и внуков рой возник.

Мир только встречами и тесен,

А так он, в общем-то, велик.

Но прежде всего Пат хотел узнать, как и почему Семенов оказался в этом подземном плену, Семён, шепелявил выбитыми зубами, пообещал, что все расскажет, прежде просил проведать жену и детей, им может угрожать опасность, бандиты. Их надо немедленно вывезти куда-нибудь. В то, что их кто-то и куда-то спрятали, он уже не верил. Санинструктор только покачал головой, категорически объяснив – «Два дня абсолютного покоя или у пациента может не выдержать сердце. Да и глаза того».

Решено было, что отправится командир с офицером, занимавшимся рукопашным боем и солдатиком каратистом прямо сейчас, а Семенов по телефону предупредит своих, чтобы собрались заранее. Так и поступили. Когда-то в крохотном общежитии, на территории части, жили три семьи, пока все три комнаты пустовали, там и додумались разместить, спасая от мести Махди семью и самого Семена. Туда уже направили прапорщика старшину третьей роты и четверо солдат, с задачей прибраться, подмести и вымыть. «Через три, четыре максимум часа, там будет размещена семья лучшего друга командира».

Кажется, в судьбе Семенова все опять начинало налаживаться.

Повязку с глаз снимали ему ещё утром, глаза болели, но он так истосковался по свету. Каково же было его удивление теперь, когда он увидел вместо дежурившего у его койки бойца медицинской службы, вон и эмблема на петлицах чаша со змеёй, полный набор полупрозрачных органов, мышц, сосудов, нанизанные на скелет, они жили одновременно несколькими жизнями.

Например, он увидел как кровеносные сосуды, совместно с сердцем, тоже участвуют в процессе перегонки крови по венам и артериям.

С одной стороны они добросовестно служили некими трубами, по которым сердце – большой насос гнало потоки крови. Разной толщины с клапанами, соединительными муфтами и прочими атрибутами водопроводной сети большого небоскрёба, собранной из тысяч элементов в единое целое. Некоторые из них напоминали медуз своими движениями внутри трубы, качали кровь, создавая повышающее давление за счёт циклов сжатия-расширения, они же в других случаях, вбирая в себя, направляли кровь в отводные ниши-ёмкости, похожие на острие шариковой ручки в надетом колпачке, снижали на определённое время на своём участке – давление кровотока. Уже другие её элементы, встроенные также в общую систему на других её отрезках, были видны в виде утолщений или наоборот сужений общего диаметра, либо только стенок трубы. Третьи, там, где были бляшки, мешочки, различные каверны и воспаления, отличные по своему предназначению, а значит и в чем-то – строению. Все они выступали как маленькие насосы, пульсируя телом, либо частью его (например, похожие на череду внутренних колец), за счёт каких-то собственных сил и мышц, сужались и расширялись, растягивались и стягивались в подобие удава, переваривающего крупную добычу. Причём темп и амплитуды таких колебаний позволяли общему потоку передвигаться с максимальной эффективностью, то есть, при максимально возможной скорости пробрасывать сквозь такие участки – максимальные объёмы крови.

В разных органах и местах, ветвях и самых маленьких веточках системы поддерживались своё давление, скорости, объёмы, сила и температура кровотока. При необходимости, коррекции этих параметров мог подвергаться как участок, так и блок, состоящий из разнородных участков, в исключительных случаях менялись общие параметры системы и, тогда например – человек часами плавал в ледяной воде. Изменялись физико-химические свойства и компоненты крови. При этом, заметно отличались от усреднённых показателей её: общий объем, текучесть, плотность, температура, кислотность, наличие солей. Менялись – давление плазмы, количество переносимого кислорода и других газов, различных ферментов, гемоглобина, железа и белков. И так далее и тому подобное.

Каждый элемент, секция и участок жили и трудились без передышки, своей личной жизнью, и вместе с тем составляли единое целое, подчинённое воле координатора процесса. Но он тоже, являлся элементом другой системы более высокого уровня, в свою очередь, изменчивой и зависящей от множества внешних факторов, таких как температура, затраты сил на те или иные работы, сон и отдых, травмы, болезни, стрессы и тому подобное. С учётом того, что кровь на всем протяжении, своего пути к сердцу и обратно, постоянно меняла консистенцию, какие-то бледные её потоки уходили через капилляры вообще непонятно куда, возможно питая эти органы, а может быть перерабатывались ими, как отбросы или яды. Другие, наоборот вливались внутрь и дополняли её состав.

Вся эта кухня работала под управлением одного главного, сотни средних и тысячи тысяч участковых дирижёров, как если бы мы свели в линию сотню крупных симфонических оркестров и попросили при различиях в составе, типах инструментов и времени отведённого на исполнение, выдать слушателю музыкальный шедевр.

Но резонанса, а тем паче диссонансов не было. Оркестр работал практически безупречно. Какой же сервер и программы нужны, чтобы всю эту махину держать в узде, предположу – видимо на участках работали ещё и свои маршрутизаторы, усилители и роутеры.

Но если это ещё как-то можно было понять, попытаться объяснить, то следующая жизнь внутреннего мира человека не поддавалась нормальной логике. Начну с того, что все органы слабо светились, едва заметно в диапазоне человеческого видения, но в других – эти органы не просто сообщали фотонами света и цвета о себе каким-то внутренним наблюдателям организма, но также переговаривались друг с другом по-соседски, передавали что-то через одного соседа другим и вообще отдалённым.

Все шумело и кричало, пело и шелестело страницами служебной информации в этом третьем мире, походившем на старый советский дворик, где жители 3—4 домов все друг про друга знали и бабушки заменяли Би-Би-Си и «Голос Америки». Внутри жил целый город в мерцании и движении электрических огней, блеске рекламы и всполохах прожекторов. Чётко прослеживался мощный поток света в центре города, его главная магистраль – спинной мозг и отдельные связанные освещением транспортных путей и узлов деловые и спальные районы. Рублёвка – головной мозг, переливалась морем огней красивого голубого, синего и реже других цветов. Каким образом химические реакции организма трансформировались в накопители, а затем и излучатели частиц и волн света?

Соответственно, поскольку был предыдущий то был, конечно же и мир энергетических силовых полей, их ССС видел как плывущие сгустки и волчки, живущие на гребнях электромагнитных и иных волн – летящих, и медленно ползущих, пересекающихся, налагающихся друг на друга и образующих резонансы, усиливающие передаваемую энергию, либо способствующие её затуханию. Достигали эти волны до тех или иных мест, причём не обязательно каких-то органов, а именно мест.

Пучки волн и сгустки этой энергии, силовые выбросы её протуберанцев исходили из общей силовой структуры. Она отдалённо напоминала ель, опираясь комлем в анус, вершиной в родничок на голове. По стволу закручивались до ветвей и далее по ним распространялись вихри красного, жёлтого, изредка голубого цвета нестерпимой яркости и мощи (может быть это была плазма). Другие шли выше до следующих утолщений – веток и двоились, троились, как лапки только не зелёные, те бушевали в основном внутри энергетического ствола, видимо срез его, если бы удалось таковой сделать, был похож на кругляк обычного дерева, с той лишь разницей, что внутренние слои были мощнее, шире наружных.

Был и ещё один мир – звуков, настоящих вполне воспринимаемых человеческим ухом в известном диапазоне – по частоте эта область охватывает диапазон от 16 до 25 000 Гц, а по силе – до 130 дБ… Шептала что-то своё потёртость кожи, жаловалась, то придавленная локтем сидящего индивида печень, то сосуды ноги. Человек закинул ногу на ногу и зачитался, а они орут себе и всем вокруг, плохо мне уже, но только тихо, как слоновий топот вереницы муравьёв в лесу, мы его слышим?

Этот звуковой внутренний мир был одним из древнейших.

Но и это не конец, все только начиналось. Все эти миры жили, как одна большая дружная и не только дружная разбитная цыганская семья, в которой, то мужики пили и баб били, то те, в свою очередь с чужими мужиками на стороне блудили и чужих детей заводили, рога мужьям растили, или вообще в другой табор уходили. Силовые структуры организма могли прийти на помощь сердечной мышце, стукнуть по ней зарядом-разрядом, а могли и промолчать и с назначенного места, с веточки не долететь, вот сердце то и останавливалось.

Понять насколько был сложен этот уровень взаимодействия живого организма, его различных систем, можно было попытаться, только изучив их все. Годы, десятки лет, уходили у самых умных и усидчивых на то, чтобы едва разобраться. Научиться понимать (или им это только казалось) даже какие-то небольшие части одного органа, но не всей системы. Медицинская наука сегодня говорит о том, что мы имеем:

– пищеварительную и отдельно выделительную;

– покровную;

– лимфатическую;

– иммунную;

– дыхательную;

– мочеполовую, и отдельно половую или репродуктивную;

– эндокринную;

– кровеносную;

– наконец, нервную системы.

На мой, сугубо дилетантский взгляд, к этим можно было бы смело добавить, приобретённую чужеродную, но без неё человека нет, бактериально-вирусную систему или среду. Сдайте анализы крови в вирусологическую лабораторию, и у вас непременно найдут как минимум с десяток «сожителей».

«С самого рождения в организм человека начинают проникать разнообразные бактерии, они попадают через рот, нос и даже родовые пути. Можно смело сказать, что весь наш организм состоит из бактерий. Но сколько же бактерий в организме человека? Учёные подсчитали, что количество человеческих бактерий в организме сопоставимо с общим числом всех клеток.

Только в одном желудочно-кишечном тракте обитает более четырёхсот видов живых бактерий. Определённый вид человеческих бактерий селится только в определённой среде, например одни молочнокислые бактерии могут жить и питаться только в кишечнике человека, другие бактерии хорошо себя чувствуют только в желудке, другие во рту, а третьи на теле и коже человека.

За долгие годы бактерии и человек смогли создать определённые условия подходящего сотрудничества или простыми словами – полезный симбиоз. В результате бактерии и человек объединили свои возможности, и каждая сторона получила определённую выгоду. Трудно недооценивать значение полезных бактерий в жизни человека, ведь они оказывают огромную пользу всему организму, к примеру, бактерии собирают на своей поверхности фрагменты различных клеток, в результате этого человеческий организм считает их своими и не подвергает атаке иммунной системы.

Так они и живут в мире и гармонии, но стоит в организм попасть опасному вирусу, полезные бактерии человека тут же становятся на защиту, преграждая путь незваным гостям, собирая вирусы на своей поверхности и не давая им проникать в клетки хозяина. Или вот ещё один пример, бактерии в кишечнике человека, оказывают значительную пользу, перерабатывая остатки пищи, во время этого полезные бактерии вырабатывают огромное количество тепла, которое передаётся соседним органам, поджелудочной железе, печени и селезёнки, а затем разносятся кровью по всему организму.

Но не все бактерии, живущие в организме, являются друзьями человека, ведь среди полезных бактерий встречаются и очень опасные виды, которые кроме вреда организму ничего не принесут. Опасные бактерии, попадая в организм человека, вызывают разнообразные бактериальные заболевания».

(из статьи – Бактерии человека – маленькие друзья и вредные враги» Сайт – Микробы и человек)

По некоторым данным, общий вес непатогенных чужеродных бактерий в организме каждого человека составляет почти три килограмма.

Долгое время считалось, что общее число микробов в десять раз больше количества родных клеток организма человека, однако недавние исследования показали, что их соотношение примерно равно.

От автора:

Но предлагаю читателю несколько отвлечься от фабулы романа, поскольку дальше речь пойдёт о сингулярности.

Хотя, я твёрдо уверен, что мы на пути к сингулярности, то есть полному избавлению от этого, такого прекрасного, но столь хрупкого, недолговечного и ненадёжного тела. Мы уже на пути превращения его в могучую, вечную, приспособленную к жизни в далёком холодном космосе и на горячей поверхности голубых гигантов – звёзд, превращения в плазмоидную оболочку со сверхразвитым интеллектом.

Почему плазмоид, все просто, чем выше уровень развития, тем более индивид потребляет различной энергии. Грустно об этом, но надо – мы сегодня потребляем электроэнергии на душу среднестатистического россиянина меньше, чем американец в США почти в 2,5 раза! А плазмоид, шар или тор позволяют при минимальном объёме сохранять максимум энергии, так сейчас, во всяком случае, пытаются решить проблему термоядерного синтеза (но Вы как всегда правы, есть и холодный).

Так какие же пути с максимальной эффективностью приведут к сингулярности?