Тоталитарное государство и его социокультурная политика в области физической культуры. Монография

Так считается, что важнейшим признаком тоталитарной системы является отсутствие в ней гражданского общества (см. напр.: 66, с.207). Однако А. Зиновьев в книге «Коммунизм как реальность» отчётливо показывает, что в тоталитарной системе существует общество, живущее по своим законам, которое тоже является вполне гражданским, так как состоит из граждан данной страны. Здесь мы сталкиваемся с примитивным, идеологически-пропагандистским пониманием тоталитаризма, в котором «государство» видится как некий самостоятельный субъект, будто бы порабощающий общество, тогда как на деле «…государство господствует над личностью, но не над обществом, оно лишь вожжи управления низшими со стороны высших» (42: книга 2, с.184). Так и в тоталитарной системе государство – лишь инструмент партии, осуществляющей надгосударственное управление, а партия – инструмент «внутренней партии», номенклатуры. Следовательно, тотальное огосударствление можно рассматривать как признак тоталитаризма лишь в узко институциональном, чисто формальном плане, ибо подлинным собственником всего здесь является не государство, а «внутренняя партия». При этом совсем не обязательно огосударствлять всю собственность в стране.«Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей» (цит. по 213, с.153), – говорил А. Гитлер. Следовательно, тотальное огосударствление не является сущностным признаком тоталитарной системы.

Не является подобным признаком и наличие тоталитарного вождя. «Так называемый принцип вождизма сам по себе не является тоталитарным. Он вобрал в себя определённые черты из авторитаризма и военной диктатуры, что во многом способствовало затушёвыванию существа и преуменьшению значимости тоталитарных феноменов» (14, с.479), – отмечала Х. Арендт. Более того, реальный вождь часто исчезает в тоталитарной системе, превращаясь в фиктивный символ или подменяясь «коллективным руководством». В романе Оруэлла вообще никто не видел живого Большого Брата[100 - Пример: проблема двойников и «клонов» (биороботов) вождя.], от имени которого управляла партия, в истории СССР фиктивный вождизм также обычное явление: В. И. Ленин после 1922 г., Л. И. Брежнев после 1976г., К. У. Черненко.

Рассмотрим ещё один признак тоталитаризма – террор. «Есть перманентный, систематически осуществляемый массовый террор, под страхом которого живёт население страны, – значит, есть тоталитаризм. Нет этого… – нет и самого тоталитаризма. Вот теоретически чёткий критерий… тоталитаризма» (14, с.624), – пытается убедить читателя в послесловии к книге Х. Арендт Ю. Н. Давыдов. Однако, следуя подобной логике, можно обнаружить тоталитаризм у любого тирана древности и средневековья. На деле же террор – лишь инструмент удержания власти «внутренней партией», следовательно, систематический массовый террор есть тогда, когда власти этой партии угрожает опасность, а когда не угрожает – его может и не быть. Это подметил ещё И. Л. Солоневич, связывавший больший размах репрессий в СССР по сравнению с Третьим рейхом с более сильным внутренним сопротивлением тоталитарному режиму в России (см. 231, с.68—69). То же самое можно сказать и о геноциде, нередко осуществляемом тоталитаризмом.

Нельзя считать сущностным признаком тоталитаризма и атомизацию населения, которая, на практике, сопутствует разложению традиционной «общности» (Ф. Тённис) и замене её нетрадиционным «обществом». Исторически достоверно, что все тоталитарные режимы возникли после более – менее продолжительного периода либерально – демократического правления, порождающего атомизацию, которая, таким образом, является причиной возникновения тоталитаризма, а не его следствием. Показательно, что атомизация является закономерным следствием идеологии либерального индивидуализма[101 - Получается, что либерализм – это подготовительная фаза, «прелюдия» тоталитаризма.].

Следует уточнить, на наш взгляд, и вопрос о тотальной политизации населения как признаке тоталитаризма.

Хотя тоталитарная пропаганда действительно пытается всё увидеть в политическом ракурсе, вызывает сомнения мысль, что «внутренняя партия» действительно стремится приобщить широкие массы населения к борьбе за власть и управлению государством. Скорее, здесь следует вести речь о тотальной индоктринации населения, призванной поголовно втянуть его в дело борьбы за власть тоталитарной элиты и в дело помощи этой элите управлять массами. Фактически, в данном случае, бюрократическая элита, ведущая борьбу с народом за сохранение своей власти над ним, пытается втянуть народ в борьбу против самого себя. Однако сходные процессы мы наблюдаем и в типичной современной «демократии», где конкурирующие элитные группировки вынуждены привлекать на свою сторону массы избирателей. Остаётся только гадать, насколько интересы этих избирателей совпадают с интересами привлёкших их на свою сторону элит. А так как известно, что предвыборные обещания выполняются далеко не всегда, то и в этом случае политизированные массы оказываются в роли борцов за чужие интересы.

Не отрицает тоталитарный режим и принципа конкуренции, разногласия и разномыслия, правда, всё это должно находиться в границах господствующей идеологии и не противоречить последним указаниям руководства. Однако, никакая идеология не в состоянии предусмотреть всех возможных жизненных ситуаций и заранее дать для них соответствующие указания и ответы, не в состоянии этого сделать и тоталитарные руководители. В результате, в тоталитарной системе в подобных непредусмотренных областях и обстоятельствах возникают островки свободомыслия и свободного действия, что ведёт к размыванию идеологии и эрозии тоталитарной системы. Эти факторы необходимо учитывать при определении сущностных черт тоталитаризма.

Широкое распространение получило также представление о тоталитарном «новоязе». Мы не собираемся отрицать написанного по этому поводу И. Ильиным, Г. Маркузе, Дж. Оруэллом и другими авторами, однако, хотелось бы заметить, что «новояз» возникает фактически под влиянием любых, особенно резких, перемен в обществе. Так, в России XVIII – XIX вв. неоднократно происходили реформы алфавита, появлялись и новые слова. Известно и то, что любой язык влияет на мышление его носителя, в том числе и в ограничивающем плане. Попытки же использовать язык как инструмент управления сознанием закономерно вытекают из системообразующего фактора тоталитаризма – воли правящей группы к тотальной власти и управлению обществом. Следовательно, «новояз» – всего лишь инструмент, который может быть использован любым режимом, о чём и писал Г. Маркузе.

После выхода книги К. Поппера «Открытое общество и его враги» широко распространилось приводимое там определение тоталитаризма как некоего закрытого общества. Рассмотрим это определение с точки зрения системного подхода. Известно, что по энергоинформационному обмену со средой системы делятся на четыре типа:

1. Непроницаемые, полностью закрытые от обмена энергией с внешней средой;

2. Односторонне проницаемые, вбирающие в себя намного больше энергии по сравнению с отдачей её во вне;

3. Односторонне открытые – много выделяющие, но мало вбирающие энергии из среды;

4. Открытые – находящиеся в балансе со средой (1, с.55).

Хорошо известно, что все тоталитарные государства вели внешнюю торговлю, осуществляли культурный, информационный обмен с внешней средой, а также активную экспансию во вне. Следовательно, они не могут быть квалифицированы как закрытые общественные системы, несмотря на то, что А. Гитлер и Б. Муссолини любили порассуждать об автаркии, а Й. Геббельс – о «железном занавесе». На практике эти рассуждения оказались обыкновенной пропагандой.

Выделив ряд сущностных признаков и не признаков тоталитарной системы, логично перейти к вопросу о характере самоуправления в ней. Сразу же отметим, что в данном случае разделяются понятия тоталитаризма как социально-политической системы, присущей обществу, от понятия системы управления этим обществом, которая тоже может быть тоталитарной. Система управления обществом рассматривается здесь в качестве его подсистемы самоуправления, своего рода «мозга». Такое выделение в тоталитарной системе подсистемы управления позволяет избежать той путаницы, которую не могут преодолеть многие исследователи тоталитаризма. Эта запутанность особенно ярко проявляется в определении хронологических рамок существования тоталитарного режима в СССР.

Так, например, Н. В. Работяжев в своей диссертации «Политическая система тоталитаризма: сравнительный анализ. (На примере нацистской Германии и СССР)» убедительно доказывает, что тоталитаризм сложился в России в 1920—21гг. и просуществовал до 1987—88гг., а в 1953—64гг., по его мнению, не была затронута ни одна сущностная характеристика тоталитарного режима, а лишь ликвидированы его наиболее одиозные черты (210, с.37). А Ф. Фюре, например, утверждает, что: «Советский Союз при Хрущёве перешёл от тоталитарной стадии к стадии полицейской. Я употребляю эти прилагательные не столько для того, чтобы с точностью (которая была бы иллюзорной) определить два состояния данного политического общества, сколько с целью подобрать какие-то термины для обозначения его эволюции. Совершенно ясно, что при Хрущёве, а также и после него, СССР сохранял тоталитарные черты: например, стремление контролировать мысль посредством языка…» (286, с.534).

Приведённое сравнение показывает, что если Н. В. Работяжев совершенно верно охарактеризовал статические черты тоталитарной системы в целом, то Ф. Фюре не сумел чётко понять динамику её изменений. На самом деле, при Хрущёве произошло не превращение СССР в полицейское государство, а изменение в его системе управления, выразившееся в переходе от тоталитарной системы управления к авторитарной (коллективному руководству) при сохранении тоталитарности системы в целом. Однако с 1958г., устранив соперников по «коллективному руководству» Н. Хрущёв вновь вернулся к тоталитарной системе управления. Последним тоталитарную модель управления использовал М. Горбачёв, отказавшийся от коллегиальности, из-за этого А. Зиновьев стал называть его сталинистом.

Приведённый пример показывает, что при тоталитаризме подсистема самоуправления общественной системы может функционировать в разных режимах, используя различные модели управления[102 - Может быть, именно эти изменения в подсистеме управления и видят политологи, рассуждающие о переходе «от тоталитаризма к демократии», игнорируя сохранение криптототалитарности общественной системы в целом?].

Сущность и черты различных типов управления раскрываются в работах Ю. П. Аверина. Автор выделяет 3 основных типа управления в обществе: тоталитарный, авторитарный и демократический. Подробнее различные типы управления будут рассмотрены нами в следующей главе. Здесь целесообразно привести лишь некоторые ключевые характеристики тоталитарной и авторитарной систем управления для общего представления о различиях между ними. Так, для тоталитарной модели управления характерны: абсолютная управляемость, индивидуальный характер субъекта управления (вождизм), единственная управленческая цель, индивидуальная субординация, административное воздействие. Для авторитарной модели соответственно характерны: групповая управляемость, групповой характер субъекта управления, несколько групповых управленческих целей, групповая координация, сочетание административных и экономических методов воздействия. По социально-управленческим параметрам тоталитарная модель управления характеризуется личной зависимостью, неопределённостью личного положения, безнормативностью, индивидуальной взаимной опасностью, атомизацией[103 - Интересно сравнить эту характеристику с ситуацией во многих организациях и коллективах.]. Авторитарную модель управления соответственно отличают групповая зависимость, неопределённость группового положения, групповая нормативность, групповая взаимная опасность, корпоративная связь, групповая закрытость (подробнее см.: 1, с.425—427). Переход от тоталитарной к авторитарной системе управления происходит в результате смерти вождя, либо его устранения в ходе заговора, однако, впоследствии возможно возвращение к тоталитарной модели, в результате подавления одним из членов правящей группы своих конкурентов. Такие процессы неоднократно наблюдались в разных странах.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что подсистема самоуправления тоталитарной системы может функционировать в двух режимах: тоталитарном и авторитарном. Этот вывод подводит нас к характеристике динамических, изменяющихся черт тоталитарной системы.

Очевидно, что изменения в характере подсистемы управления тоталитарной системой в рамках дихотомии тоталитарная – авторитарная носят волновой колебательный характер, что подтверждается историческим примером СССР: тоталитарная модель управления при В. И. Ленине, сменяется авторитарной после заточения вождя в Горках, после победы И. В. Сталина над соперниками на рубеже 1930-х гг. вновь реализуется тоталитарная модель, далее в 1953—57гг. – авторитарная, 1958—64гг. – тоталитарная, с 1964 – снова авторитарная, М. Горбачёв использовал тоталитарную модель управления.

В истории советского тоталитарного режима отчётливо выявляется и другой колебательно-волновой процесс: борьба и соответственно преобладание в политической и культурной жизни двух основных течений в советском коммунистическом движении – национал-большевистского, ассоциируемого с Лениным и Сталиным и интернационал-коммунистического, ассоциируемого с Троцким (подробнее см. 6). Для национал-большевистского течения, было, характерно консервативно-охранительное начало, а для интернационал-коммунистического – реформаторско-прогрессистское. Соответственно можно проследить периоды преобладания того или другого течения в советской политике и культуре.

Так, в 1920-е гг., в период правления Н. Хрущёва, особенно с 1956г. и с 1985г. преобладало интернационал-коммунистическое, реформаторско-прогрессистское течение, а в иные периоды соответственно национал-большевистское, максимум влияния которого пришёлся на конец 1940-х начало 1950-х гг.

Данный пример показывает реалии динамических изменений тоталитарной системы, имеющие колебательно-волновой характер. Очевидно, что можно найти и другие примеры колебательных изменений в тоталитарной и иных социальных системах (см. напр.: 303).

Однако динамика колебательных изменений не несёт в себе качеств эволюции тоталитарной системы, ибо колебательные процессы в ней осуществляются примерно в одном диапазоне и в целом имеют балансировочный характер, пульсируя вокруг одного вектора в процессе движения системы во времени. Это ставит проблему поиска динамически-эволюционных характеристик тоталитаризма, показывающих не его колебания, а его изменения во времени.

Попытки выявить эволюционную динамику тоталитарной системы сталкиваются с рядом трудностей. Например, многие тоталитарные режимы пали в результате военных поражений, другие существуют до сих пор и конец их не определён. Возникла даже концепция статичности тоталитаризма, его «вечного» характера. Очевидно, что эта точка зрения принципиально не верна, так как любая система, в том числе социальная, подвержена процессам циклических изменений (см. напр.: 49).

Существует множество разных мнений и разработок относительно закономерностей развития советской тоталитарной системы, однако нужно ещё доказать, насколько они являются универсальными для тоталитаризма в целом. Например, Ж. Желев показывает на примере Испании режим, который он до 1955—57гг. считает тоже тоталитарным, схему распада тоталитарной системы, которая действительно во многом является универсальной. Ж. Желев выделяет в этом процессе четыре этапа:

Отделение фашистской (тоталитарной) партии от государства;

Превращение фашистской партии в оппозиционную государству;

Распад и ликвидация массовых («фасадных») организаций;

Замена тоталитаризма военной диктатурой (авторитаризмом).

Однако, на наш взгляд, здесь мы видим не процесс распада тоталитарной системы, а процесс демонтажа тоталитарных структур уже в авторитарной системе. Известно, что в Испании партия тоталитарного типа (Фаланга) никогда не имела ни абсолютной полноты власти (т. к. Ф. Франко был военным, а не партийным функционером), ни идеологической монополии (из-за влияния католической церкви). Реально Фаланга лишь использовалась правящей олигархией как инструмент удержания власти, который был отброшен после исчезновения необходимости в нём. В СССР отделению партии от государства в 1990—91гг., также предшествовал процесс демонтажа тоталитарной системы в 1987—89гг.

Главным же недостатком схемы Ж. Желева и других схем эволюции тоталитарных режимов является отсутствие универсальности. В результате в них не учитывается включённость эволюции тоталитаризма в развитие мировой цивилизации и глобальный исторический процесс.

Удачное решение этой проблемы найдено, на наш взгляд, в работе А. В. Шубина «Гармония истории. (Введение в Теорию исторических аналогий)» 1992г. Автор рассматривает историю как систему взаимовложенных 9-ти фазовых циклов различной протяжённости. При этом микроциклы дублируют макроциклы и в каждой фазе цикла в миниатюре воспроизводится весь цикл в целом. Рассмотрим 9 фаз цикла, на период которого приходится существование тоталитарных систем:

Импульс – начало ХХ в., до 1920г.;

Формирование – НЭП в России, Веймарская Германия, режим Муссолини;

Реакция – Сталинизм (1929—53гг.), Гитлеризм, Европейский фашизм;

Патернализм – СССР 1953—64гг., Китай 1976—89гг.;

Равновесие – СССР 1964—85гг., Китай с 1989г.;

Конфронтация – СССР с 1986 по 1993гг., Польша 1976—81гг.;

Нормализация – Россия с 1994г., Польша 1981—89гг.;

Интеграция – Польша, Чехословакия с 1989г.;

Синтез – США с 1980г., Франция с 1981г.

Далее все фазы повторяются заново[104 - Напрашивается вывод, что мы находимся в начале становления нового цикла тоталитаризма XXI века.], но уже в другой фазе объемлющего их макроцикла. Из работы А. В. Шубина следует, что тоталитарные режимы ХХ в. вписаны в универсальные закономерности исторического процесса и их эволюция и динамика развития могут быть описаны с помощью созданной А. В. Шубиным схемы. Каждая фаза в представленной схеме развития имеет свои характеристики, однако, продолжительность фаз и конкретное выражение базовых характеристик может изменяться в зависимости от конкретных условий существования социальной системы и роли субъективных факторов в ней, т.е. её самоуправления. Подробное описание и объяснение концепции А. В. Шубина содержится в его книге и здесь приводиться не будет, однако можно отметить, что универсальная модель Шубина в целом удачно отражает и показывает динамику существования тоталитарной системы во времени, процессы её формирования, эволюции и распада.

Подводя итоги, целесообразно будет в сжатом виде сформулировать сущностные атрибуты тоталитарной системы и соотнести их с реально существовавшими тоталитарными государствами.

Главным атрибутом тоталитарной системы является её системообразующий фактор – воля правящей группы к тотальной власти и управляемости общества. Отсюда соответственно вытекают и практически все характерные черты тоталитаризма типа идеологического монизма, унификации, тяготения к насилию, отрицания свободы самовыражения, тотального учёта и контроля, огосударствления, культа силы и власти, «новояза», как метода управления мышлением и т. д. Возникновение всех этих феноменов обусловлено требованиями удобства в управлении и реализации тотальной власти над обществом, поэтому в принципе, они не являются сущностными атрибутами тоталитаризма, а являются проявлениями его главного сущностного атрибута – системообразующего фактора. Сущностными атрибутами тоталитаризма следует считать те проявления системообразующего фактора, которые не характерны для других систем. К ним относятся:

Особая тоталитарная идеология, имеющая квазирелигиозный характер и базирующаяся на «авторитарном менталитете»;

Особая, обусловленная идеологией и системообразующим фактором тоталитарная культура;

Всевластие бюрократии, в недрах которой скрываются носители системообразующего фактора;

Особая организация – партия тоталитарного типа, инструмент власти и сокрытия господствующей элитарной группы;