Синдром Рыжей. Роман из цикла «Пространство холода»

Сам он ехал с одним дипломатом, вернее, это была плоская сумка с ремнём и множеством молний, которую легко можно повесить на плечо. Николай – какое странное совпадение! – Так звали его, – был щупловат, выше среднего роста, и было не похоже, чтобы он имел отношение к тем, кто так усердно интересуется мной. Деловым его тоже назвать было сложно. Впрочем, как часто мы ошибаемся!

Стемнело. Поезд мерно стучал по рельсам. Мужчины вышли из купе, дав мне возможность переодеться и лечь. Я вытащила халат, накинула его поверх футболки и тренировочных, забралась под одеяло и мгновенно провалилась в мерную бездну сна.

– Вставайте, соня рыжая! – Чёрт побери, он упорно звал меня рыжей, и, в придачу ко всему, теребил за плечо. Я с трудом протерла глаза. Поезд уже стоял, и мимо вагона торопливо шагали успевшие покинуть его пассажиры. Двух командированных уже не было – спешили на Казанский. Я глянула на себя в зеркало – боже, какой ужас! Я в таком виде!

И я почувствовала, что план вот-вот рухнет – в Москве у меня не было надежного пристанища. Вообще-то было куда податься, но, поскольку я собиралась хранить инкогнито, то не могла подставить хороших людей. Увидев моё замешательство, Николай, кстати, заросший ещё более – два сапога пара, внезапно произнёс:

– Ну что, Рыжая, не встречают? – С акцентом на имени.

Я равнодушно пожала плечами:

– Как видите! – И, слава Богу, что не встречают, а если и встретят, то непременно узнаю на выходе. Торопливо сунула ноги в кроссовки, скинула и запихала в сумку халат, успела разок провести расчёской по волосам и рукой по лицу, отчего, увы, не полегчало, накинула куртку – и вперёд.

Мы вышли на перрон. Прохладное московское утро взбодрило, я осторожно, чтобы не привлекать внимание, поглядывала по сторонам. Сосед с дипломатом шел рядом, ни на кого не обращая внимания. А я же чувствовала неистребимое желание добраться до туалета, умыться и хотя бы причесаться, а потом посидеть и просто подумать, где провести время до предполагаемой встречи.

Николай как бы предугадал мое желание:

– Метро ещё закрыто, а туалет – напротив, я подожду, если хотите. Видимо, даже на почти незнакомого человека вид мой действовал удручающе. Я только согласно кивнула – и мне иногда нужна какая ни есть опора. Или я почувствовала необыкновенным женским чутьём?

Когда я вернулась, он стоял с двумя стаканами фанты и действительно ждал меня:

– Глотните, не повредит.

Холодный, пузырящийся апельсиновый напиток был как нельзя кстати.

– Ну что, поехали, метро открылось.

Мы спустились по переходу на кольцевую «Комсомольскую». В столь ранний час деловые москвичи ещё не спешили на службу, зато ощущалось большое количество гостей города, разъезжающих по своим делам. К своему удовольствию, знакомых и подозрительных лиц я не заметила. Ещё бы! Какой нормальный человек поедет в Москву поездом, прибывающем без пятнадцати пять!

– Вам куда? – прервал молчание Николай. И, поскольку я замешкалась, – не мотаться же мне весь день по кольцевой или сидеть на Ярославском (Казанском, Павелецком) или бродить весь день по бывшей ВДНХ, предложил:

– С Вами все ясно, сначала едем в Черёмушки, а потом разберёмся. И в голосе его было столько уверенности, что у меня сначала ёкнуло в сердце – ну все, подруга, сгорела, а потом плюнула на всё – мне нужна передышка, а там – хоть потоп.

Минут через сорок мы оказались в Новых Черёмушках возле старого пятиэтажного дома постройки пятидесятых годов, в чистеньком и даже патриархальном дворике с несколькими песочницами, волейбольной площадкой и мирно соседствующими с этими сооружениями гаражами.

Николай набрал несколько цифр на кодовом замке, после чего дверь открылась, и мы вошли в полутёмный подъезд.

Нужная нам квартира находилась на первом этаже за обитым старым дерматином стальной дверью также с кодовым замком. Множество ужасных мыслей промелькнуло у меня в голове – неужели это конец и я так глупо попалась, дура набитая. Но отступать было поздно, да и некуда, а кричать и звать на помощь в бандитском гнезде – бесполезно. И я покорно вошла в распахнувшуюся дверь.

3.

В квартире и впрямь никого не было. Мы прошли в комнату, и Николай взял записку, явно предназначавшуюся для него: «Старик, прости, пришлось срочно уехать, может, ко вторнику вернусь, дождись, если сможешь. А пока – отдыхай, развлекайся, приходи в себя. Но баб не приводи, а если приведешь – чтоб стыдно не было. Ключи от машины и где – сам знаешь. Пока, дружище!» Николай скептически поглядел на меня, видимо, соображая, можно ли считать меня за «бабу, которую…».

– Ну вот, первую заповедь я нарушил. Ладно, отдыхайте пока. Да, кстати, как Вас зовут – а то неудобно получается.

Я представилась.

– Я так и предполагал. Это Вам идёт, Рыжая.

– Ну почему рыжая?! – Взорвалась я. – Достали уже!

– Потому и потому, потом скажу, если представится возможность. Кофе? – И он направился в кухню этой, видимо, холостяцкой, однокомнатной квартиры. Не обжитой, зато оборудованной.

***

Проснулась я часа через три-четыре, когда солнце докатилось почти до зенита, и лучи его стали падать прямо на меня. Я лежала на диване, куда меня перенесли с кресла, укрытая пледом. Сумка моя и кроссовки стояли рядом – наверное, он снял их с меня, когда я заснула в ожидании кофе. Сам Николай сидел в кухне, и курил – до меня доносился запах приятного табака и кофе, и смотрел новости.

– С добрым утром!

– Так полдень уж, – Николай не добавил «Рыжая», а я лишь смущённо пожала плечами, даже не решаясь бросить на себя взгляд в зеркало.

– Сейчас, только умоюсь.

Да, человек после душа совсем иной, нежели без оного! Даже если внутри нестерпимо мутит, и последствия пьянства прорываются зеленью на физиономии. Я провела в душе, наверное, минут сорок, не только пытаясь прийти в себя, но и напряженно думая над планом дальнейших действий. Правда, боец из меня в этот день был просто аховый. То есть, никакой.

Николай никак не прокомментировал мое появление, и мы пили кофе со сливками, с бутербродами и московскими деликатесами. Он, также успевший отдохнуть и побриться, ни о чём не спрашивал. Возможно, и в его жизни что-то произошло, от чего он ещё не успел оправиться.

В отличие от вчерашнего вечера он был мрачен и неразговорчив. За окном мирно играли детишки, шуршали зелёными листочками тополя, и мне даже захотелось забыть о цели моего приезда и просто отдохнуть, как нормальному человеку, но реальность, к сожалению, гнусно напоминала о себе.

– Здесь есть телефон? – Спросила я после перекура, хотя меня опять повело.

– Да, в комнате, звоните спокойно, пока можно. Мобильный не рекомендую. Москва – таки.

Почему – пока? Но мысль лишь промелькнула. А человек, ради встречи с которым я совершила столь безрассудное путешествие, был на месте. Мне было назначено на 17—00. И одно это было большой удачей.

Я извинилась перед гостеприимным хозяином и стала собираться. Мне нужно было в район метро «Ботанический Сад», почти в другой конец. Я намеревалась добраться туда на метро, а потом поймать машину. А дальше – по обстоятельствам, но на всякий случай спросила:

– А я смогу вернуться сюда вечером, если?

– В принципе у меня сегодня никаких дел особых нет, могу сопроводить. А встреча важная?

Я согласно кивнула головой. Николай же головой покачал, оценив выражение моей физиономии где-то на два с минусом, потом достал из кармана металлическую коробочку, из неё – запрессованную таблетку:

– Выпейте, минут через пять полегчает. – Не корил, а смотрел с интересом.

Я была ему благодарна – бродить в одиночку по Москве не хотелось.

Николай покорно ждал у телевизора, и, наверное, был поражён – я это замечаю всегда или так хотелось, – увидев моё превращение из давешней тётки и сегодняшней растрёпы в вполне элегантную даму с горящими от возбуждения глазами, подтянутую и готовую к бою.

– М-да, ну пошли тогда, – он взял свой дипломат, поманипулировал замками, и мы вышли на улицу. Было настолько ярко, что пришлось надеть тёмные очки.

– Подождите здесь, – сказал мой спутник и направился к ближайшему гаражу.

Машина превзошла мои ожидания – «Опель» последней модели, – и вскоре мы мчались с предельно допустимой скоростью, естественно, к одной мне известной цели, и, к сожалению, к далеко не известному результату. Не знаю, что Николай дал мне проглотить, но жуткое состояние сменилось пугающей лёгкостью – то есть, именно тем, что мне было сейчас необходимо.

Водитель мой добровольный молчал и ни о чем не спрашивал – похоже, впал в апатию, и сказал только:

– Как рыжая, так столько мороки. Карма у вас такая, наверное.