Ванильный альбом. I

– Я хорошо помню тот день, когда меня купили и привезли в этот дом. Старший человек вытащил из сумки, поставил на пол. Стою, озираюсь, думаю, куда спрятаться. Страшно же, всё-таки опять от мамы оторвали. А девочка, худенькая такая, подскочила, на руки меня взяла, к себе прижала. Ты бы видел в этот момент её глаза – сколько в них было счастья! С тех пор много лет прошло, – кот тяжело вздохнул, – девочка превратилась в девушку, а всё так же меня любит.

– Поторопись, ушастый! Надоело ждать. – Рядом с кроватью возникла полупрозрачная чёрная фигура в балахоне, злобно сверкавшая глазами из-под капюшона.

– Пошла прочь, ненасытная. – Ангел быстрым движением прикрыл кота крыльями, повернув своё лицо к Смерти. – Всё никак не нажрёшься! Дай ему немного пожить, у него девятая – последняя.

– Сам виноват, – фыркнула черная фигура. – Мог ещё понежиться в сытости, тепле, заботе. Что мешало?

Кот поморщился:

– Как будто не знаешь.

– Ладно, – добродушно кивнула головой Смерть, – понимаю. Только не затягивай, у меня на сегодня ещё много работы. Пока ненадолго отлучусь, старушку с пневмонией забрать надо. Поэтому давай, прощайся, исповедуйся или ещё что-то, времени у тебя немного.

Когда фигура исчезла, Ангел, зная о коварстве старушки, ещё немного подержал крылья над животным, затем сложил их за спиной.

Снова наступила тишина. Кот какое-то время лежал, набираясь сил, затем взглянул на Ангела:

– Люди давно потеряли возможность слушать тонкие материи. А может, никогда не умели. Однажды в середине ночи я почуял, что Смерть поставила здесь свою метку, желая вскоре забрать кого-то. Мне повезло, вовремя успел без остатка вдохнуть в себя это послание. Поэтому и заболел.

– Ну и зачем? – Ангел качнул головой и снова погладил кота.

– Мне суждено было вырасти в этой семье, в окружении заботы и ласки. Я не собака и не могу охранять дом или защищать хозяев от бандитов. Но я смог спасти их по-другому. Можно сказать, что это моя плата за возможность чувствовать себя полноправным членом. Только став взрослым, окончательно понял, что дар любви – не только принимать, но и дарить. Врожденный эгоизм не позволял терпеть, когда хозяйка не уделяла должного внимания. Много она от меня натерпелась – и не передать. Особенно бесился, когда оставалась ночевать у подружки или уходила на ночное дежурство. Скучал жутко, ревновал. От злости специально пакостил на видном месте. В те дни, будто бес в меня вселялся. А сколько раз будил под утро, когда проголодаюсь, – и не сосчитать. Голос-то у меня от природы мощный, да и поболтать любил, вот и орал почём зря.

– И как? Тапкам в тебя не кидала? – грустно улыбнулся Ангел.

– Что ты! – Кот тихонько мотнул головой, стряхивая капельку, висевшую на носу. – Она очень добрая. Погладит, поцелует и молча всё уберёт, да ещё и молочка нальёт тёплого. На руках, словно ребёнка малого, таскала. Бывало, специально вёл себя отвратительно, прямо хотелось гадости творить, а она терпела все выходки. Лишь улыбнётся, как ты сейчас, грустно. Я и не знал, что люди могут быть такими добрыми. А доброта – она, мой милый друг, заразительна. Сам чувствовал, как меняться начал. После того как заболел, хозяйка не прекратила за мной ухаживать. Другая бы давно выбросила на помойку как ненужную вещь или усыпила. Тебе ли не знать, сколько хлопот от немощного старика.

Скрипнула входная дверь, и кот устало улыбнулся:

– Дождался…

Сил, чтобы поднять голову, навострить уши, просто не было. Тело практически перестало слушаться, и лишь сердце продолжало работать, потихоньку замедляясь, да открывались лёгкие, насыщая густую кровь кислородом. Только стремление последний раз увидеть любимого человека удерживало кота от желания окончательно закрыть глаза и плыть по течению, навстречу той, что кружила неподалеку в черном балахоне.

Раздались тихие шаги, и в комнату стремительно влетела молодая стройная девушка. Не видя Ангела, сразу бросилась к домашнему питомцу. Брать на руки не стала, чтобы не причинять боли умирающему. Лишь поцеловала в голову и вытерла салфеткой мокрую дорожку около глаз. Попробовала напоить водой, но кот уже не в состоянии был сделать даже глотка. Расплакавшись, девушка легонько погладила питомца и вышла в ванну, чтобы немного успокоиться.

– Всё, – кот облегченно вздохнул, – боялся, что не попрощаюсь. Теперь можно и умирать.

Он вытянулся в струну, отдавая себя на волю пелене, застилающей глаза и уносящей куда-то ввысь.

– Ну наконец-то, – ворчливо пробурчала Смерть, возникшая так неожиданно, что Ангел, не ожидавший её появления, вздрогнул.

Последний раз выдохнув, кот замер, уставившись мёртвыми глазами в сторону двери, словно ещё раз, напоследок, хотел увидеть любимого человека.

– Фу, и есть-то нечего, кожа да кости, – недовольно пробурчала старуха, приступая к своей трапезе.

– Не чавкай! – раздраженно прикрикнул на неё Ангел. – Делай свою гнусную работу молча!

– Покомандуй ещё! – фыркнула Смерть, отворачиваясь.

Дождавшись, когда душа животного отделилась от тела и поднялась повыше, Ангел встал:

– Ладно, мой пушистый друг, полетели к Творцу, пусть он решит, как с тобой быть. А я замолвлю словечко.

– Ты же знаешь, я атеист, – улыбнулась душа, ощущая необычайную лёгкость.

– Ему не важно, веришь ты или нет. Он просто есть.

– Тогда полетели! Свой шанс один из девяти я вытащил. Поэтому и счастлив!

Ангел аккуратно подхватил в руки душу умершего животного, прижал к себе и, шумно взмахнув широкими крыльями, взлетел туда, где после дождя бывает радуга…

Навсегда оставляя дом, кот в последний раз взглянул туда, где рыдала над телом вернувшаяся девушка, обильно поливая глазами серую шерсть.

В коробку с телом любимого питомца хозяйка положила маленькую игрушечную мышку, с которой так любил играться большой серый кот с завораживающими зелёными глазами…

День Победы

– С праздником! – весело смеясь, шумная компания деревенской молодежи поздоровалась со старым Саньком по кличке Рыжий, который в этот день цеплял на свой пиджак награды и не спеша шёл в школу, куда его приглашали каждый год. Сам Санька не любил рассказывать о своих подвигах, предпочитая скромно стоять в сторонке, пока молодая завуч торжественным голосом рассказывала о заслугах полного кавалера ордена Славы.

Невысокий старик с когда-то пышной, а сейчас уже сильно поседевшей шевелюрой, улыбнулся ребятам и, приосанившись – знай, мол, наших, – кивнул им, продолжая свой путь.

Насмотревшись в молодом возрасте ужасов войны, много раз ходивший по самому краю жизни, он не любил пышных празднований, которые пугали своим шумом, бравурностью, стремлением превратить прошлую реальность в миф. На обратном пути, зайдя в магазин, Санька прикупил бутылку водки, чтобы вечером, за ужином, помянуть товарищей, навсегда оставшихся лежать по братским могилам, разбросанным от Сталинграда до Берлина.

А весёлая ватага молодых парней и девчонок, радуясь жизни, весне и праздничному дню, вскоре оказалась на залитой весенним солнцем небольшой полянке, где любила собираться, дружно отмечая различные события.

Расстелив пестрые покрывала прямо на ярко-зелёную травку, ребята быстро разложили еду и, поставив в середину блестящие бутылки с только что купленным алкоголем, расселись кружком.

Первый тост, как водится ещё от родителей, подняли за победу. Впрочем, как и второй. Немного захмелев, наперебой стали делиться воспоминаниями своих дедов, прошедших через кровавую мясорубку тяжёлой войны.

– Мой дед рассказывал, как в танке под Брянском горел, – окинул взглядом компанию один из парней.

– У меня дедушка в этих лесах партизанил, – перебил его второй, – а бабушка в семейном лагере была, три карательные операции пережила.

– Ну а мой, Пётр, Кёнигсберг штурмовал, – гордо сказал третий, – второй, Степан, погиб под Брестом в первые дни.

– Колян, а помнишь, как недалеко авиабомбу нашли? – запил очередную рюмку стаканом лимонада Лёнька, шебутной пэтэушник, приехавший домой на выходные.

– Да уж, – рассмеялся высокий крепыш, – славненько бабахнула. У половины деревни стёкла повылетали. Меня батя из-за этого весь вечер с ремнем гонял – я потом неделю стоя спал.

Пока парни хвастались друг перед другом найденными в лесах штыками, касками и боеприпасами, девчонки отсели в сторонку, обсуждая моду, новые журналы и планы на будущее.

– Вон смотри, старая Татьянка идет. – Лёнька указал пальцем на заброшенную лесную дорожку, по которой медленно шла невысокая сгорбленная пожилая женщина, одетая в черное длинное пальто. Голова её была плотно укутана в тёмный платок. Рядом, во главе с рогатым самцом, вышагивали четыре козы, стараясь на ходу сорвать траву или быстренько обглодать распускающиеся листья с нижних веток.

– Бабуля, иди к нам, хряпни полташку за праздник! – позвал её Колька.

Старуха не ответила, лишь тихонько улыбнулась и покачала головой, отказываясь от приглашения.

– А может, тебе День Победы не в радость? – Лёнька, резко изменившись в лице, вскочил, шатаясь на ногах. – Или ты хотела, чтобы здесь немцы были? А?