Для маленьких девочек и мальчиков, которые думают, что они большие. Книга 1

– О!

– А!

– Какая кожа, какой дизайн! К этой сумочке мне нужны новые туфли.

– Послушай Оксана, ты не можешь забрать у меня сумочку, я её первая присмотрела.

– Могу. Ты присмотрела а я взяла.

– Богини! Не ссорьтесь, вы обе неотразимы! – И молодой человек на коленках подполз к брюнетке: – Ах, все мужики также будут у ваших ног, если увидят вас в этом платье.

– Оно наверно стоит бешеных денег? Ах как гнусно быть бедной студенткой и целиком зависеть от разных обстоятельств, где твои желания, разбиваются о твои возможности… – Далее следует пятнадцать минут заунывного текста Тинны.

– Дура! Я сейчас расплачусь. Твои возможности. Взять любой ценой деньги у твоего не молодого и не бедного мужа. Ну и что! Я тоже студентка, кстати сколько стоит юбка? Шестьдесят, а сумочка тоже шестьдесят, я за сто возьму всё вместе.

– Нет, нет Оксана, ты в долг берёшь я не могу тебе скинуть я уже для вас и так сделал скидку, себе в убыток. – Далее следует трезво-рассудительный торг, к которому присоединилась и Тина, видя что не в силах отказаться от выбранных ею вещей и тем более, снять с неё это роскошное платье, теперь мог только Полковник, и то на правах законного мужа. Что кстати он и сделал, правда несколько позже, неожиданно объявившись, и застав у себя дома молодёжь в явно разгорячённом коммерцией виде. Представившаяся его взору картина выглядела так, его жена в роскошном платье, с визгом задиравшая подол и Оксана в нижнем белье прижимавшая юбку к груди, обе девушки лениво отбивались от рук молодого ухажёра, преследовавшего их на коленях, и требовавшего в конце концов расплатиться с ним.

– Картина маслом, я бы сказал в посcтельных тонах. Ну что остановился, пастушок? Ты наверно собирался подоить этих легкомысленных коз? – Полковник сдвинув брови, морозил своим ледяным взглядом Фарцу.

– Как-ка-кой пастушек? Дорогой, ты все не правильно понял. – Осеклась Тинна, под холодным взглядом мужа.

– Ну как же, раз у нас пасcтераль, должен быть и пастушок, такой молоденький, молоденький. Или это хорь в курятнике?

– Да что вы Полковник в самом деле! Тут у нас другая картина, не ждали. Мы с Тинночкой примеряем шмотки, и вы откуда не возьмись. Всё так неожиданно, что мне приходиться пред вами сгорать от стыда, за мой не пристойный вид. – Произнося это Оксана, ни сколько не смущалась и даже и не пыталась себя чем-нибудь прикрыть, а наоборот стояла перед Полковником с высоко поднятой головой, максимально выставив грудь в перед, так что её нулевой размер, пожалуй мог сойти за первый.

– Какая прелесть. Ваши щёчки действительно порозовели, только не от смущения, а от принятого на на грудь. И глядя на вашу грудь, вам пошло только на пользу. Я поражён. – Пророкотал голос Полковника.

– Вам нравится моя грудь, вы поражены её красотой, или тем что моя маленькая грудь, меня не смущает и я её не стесняюсь. – Оксана максимально выгнула спину.

– Нет. Я поражён, что оказывается она у вас есть.

– Не такая уж она и маленькая, и вообще, вы сами сегодня какой-то помятый.

Полковник оглядел свой безупречно выглаженный костюм:

– Да уж, куда уж нам до твоего любимого Товароведа.

Сравнив мысленно благоухающего Барона с вонючим Товароведом, Оксана зло парировала:

– Да я не про костюм ваш говорю, лицо ваше помято, как будто всю ночь пили, хотя оно наверно такое и должно быть, в вашем почтенном возрасте. – И она задрала ещё выше своё лицо, переполненное гордостью и чувством собственного достоинства.

– Экая злючка. – Полковник закончил диалог, глядя с восхищением на полу раздетую нашу блондинку, но только его взгляд коснулся её лица, он утратил к ней интерес.

– Бароша! Посмотри какая прелесть, ты должен мне его купить, посмотри как сидит. – И брюнетка закружилась, демонстрируя своё платье, с лихорадочным блеском своих черных глазах. Затем бросилась на шею своего мужа, не закрывая рта в течение ближайшего часа, что позволило не заметно улизнуть молодому человеку, и громко хлопнуть дверью, его одевшийся спутнице.

2

Седой с Гешей сидели на бетонной площадке входа в подъезд, дома где жил Геннадий. Они изготовляли при помощи плоскогубцев из алюминиевый проволоки пульки для рогатки.

У седого на лбу красовался небольшой шрам, полученный неделю назад при распространённой мальчишечьей забаве, швырянию камней. Ну там, кто самый меткий, кто дальше всех, и так далее. Так вот пока Седой собирал камушки с земли при этом полностью потеряв бдительность, немного прошёл в перед за очередным камнем, а за тем умудрился подняться на ноги перед Славяном, в тот самый момент, когда тот швырнул свой камень. Результат – Отец, больница, повязка, уколы и так далее.

У Геши тоже на лбу, на переносице и под глазом красовались свежие ссадины. Но здесь другая история. Он с Седым вёл обычную дворовую войнушку, и получилось так, что они вдвоём были чуть ли не против всего двора. Война выражалась в том, что когда встречались противоборствующие стороны, то начинали беспощадно обстреливать друг друга из рогаток, пока какая-нибудь из сторон не сочтёт благоразумным, мягко говоря отступить, и грубо говоря драпануть.

Ну что-то в этом роде было и вчера. Шла перестрелка из рогаток нашей двойки, с другими пацанами. Но наша возбуждённая двойка не уступала, хотя враг и имел численное преимущество. Но вдруг был повержен Геша, схватившийся за свой глаз:

– А! О! У! Глаз, атас! – И наши герои уже улепётывали словно зайцы от стаи гончих. И так разогнались что останвились только уже в больничном саду. Ну как остановились, просто Геша упал, зацепившись при беге за какую-то проволоку, и падая ударился коленкой о камень:

– О! А! У! Чашечка!

– Какая чашечка? Вставай, бежим, а то догонят! – Суетился Седой, вокруг пластом лежащего своего товарища.

– Моя чашечка, о,а,у!

– Да какая у тебя чашечка, и на фига ты её с собой взял?

– О,а,у, моя коленная чашечка! – Стонал Геша, распластанный в бурьяне. А рядом с ним сидел Седой, как брат милосердия, караулил и утешал раненного, не побоюсь этого слова, раненного в бою товарища. Ну как в бою, просто когда пацаны вели перестрелку, буквально двадцать минут назад, Геша умудрился сам себе под глаз выстрелить из своей же рогатки, невероятно, но факт. Дело в том, что для большей меткости он сам изобрёл особый тип рогаток, то есть ему показалось будто бы, чем более узок створ рогатки, то место где привязана резинка, и где при стрельбе пролетает пулька, тем рогатка будет более метко стрелять, изобретатель твою мать. Не могу сказать, на сколько его ноу хау было обоснованно научно, но практика очень очевидно выразилась на его подбитом лице. Дело в том, что он иной раз попадал в одну из штанг рогатки, из за их близости друг к дружке, и пулька шла рикошетом назад, куда вы уже знаете. Давайте послушаем что думает по этому поводу сам изобретатель.

– Чо это ты такое придумал? – С интересом спросил Седой, видя как Геша прикручивает между двух рогов рогатки, поперечную проволоку, где-то по середине, относительно крепления резинки и начала разветвления проволок.

– Так это, это отражатель осечек.

– Как это? – Седой с ещё большим интересом стал разглядывать необычный стрелковый аппарат товарища.

– Ну вот зырь, пулька вылетает из рогатки вот так. – И Геша демонстрирует полет согнутой проволоки, держа в одной руке рогатку в другой пульку с резинкой: – А дальше пулька иногда зацепляется за резинку и летит не вперёд, а с этой же резинкой возвращается назад, прямо мне, в… здрасти. – И он осторожно почесал вчерашнюю ссадину под глазом: – Так вот смотри пулька возвращается с резинкой, а на пути ее заслон, и она бьется об эту поперечную проволочку и не прилетает ко мне под гла… главное гениально придумано.

Седой не чего не понял в механике полёта, но в гениальности сказанного ничуть не сомневался. Ну это было вчера, а сегодня было так:

– А, попались! Огонь! – Обрадовано закричал Аво, неожиданно появившись из-за домика вместе с Саней и выстрелил из рогатки по нашим друзьям сидящим на крыльце. Начавшуюся перестрелку из рогаток прервал жалобный крик:

– А,о, у, глаз, атас! – И так наш маленький герой утратив боеспособность, чуть не выбив себе в очередной раз глаз, пустился на утёк, а за ним следом и Седой. Пацаны отступили по отработанному ещё в предыдущий раз маршруту, в сторону больничного сада, схоронившись в жёлтой смородине, забравшись прямо в середину каждый своего куста. Седой оперся спиной и ногами об ветки, и не касаясь земли прибывал в кусте, точно обезьяна в своём гнезде, уплетая за обе щеки спелые ягоды. Рядом в аналогичной позе на ветвях висел покачиваясь его друг Геша, с кислой физиономией от очередной ссадины под глазом и переизбытка съеденных ягод.

– Сколько в тебя влезет этой кислятины?

– Много.– Проглатывая целую кисть смородины, ответил Седой.

– Пойдём лучше тыблочков на тырим. – Предложил Геша, морщась от одного только вида Седого, уплетавшего за обе щеки смородину, и объевшего уже почти куст целиком.

– Пошли. – И они выбравшись из кустов, скрылись в больничном саду.

– Бяша, бяша бяша. – Наши друзья подзывали тихим голосом овец, пасшихся рядом с яблоней, на которой сидели наши малолетние садоводы, обрывающие не доспевшие зелёные яблоки, и засовывая их себе за пазуху, достигнув таким образом больших успехов, потому что их рубашки на животе, походили на походные рюкзаки. Геша бросил яблоко овце, и она последовала за ним ища его в траве, а найдя съела. Тогда пацаны стали кидать яблоки овцам, а те в свою очередь передвигаясь, начали поедать не дозрелые плоды.

– Слушай, а давай кататься на баранах. – Предложил Геша, осенённый поведением животных.

– Как это?

– А вот так. – И Геша спрыгнув с яблони, уселся на спину овцы, начал бросать перед ней яблоки, а та следовательно шла вперёд собирая и поедая эти яблоки, и соответственно стала катать на себе нашего маленького седока. Седой последовал примеру своего старшего товарища, оседлав мягкую спину одной из овец, и они продолжали свою джигитовку, пока запасы набранные не оскудели в их яблочной беременности.

Дальше событие развивались по неожиданному сценарию. Пока Геша лениво начинал подумывать о дальнейшем развитии джигитовки, мерно покачиваясь на спине своего шерстяного скакуна, надеясь как-то оживить вяло текущие события. Уж больно что-то ему перестала нравиться, эта дубоватая овца, на коей он царственно восседал до сих пор: