Узоры на полотне

Ткачей и мироходцев очень мало…. – заплясали мысли в голове Леонида… – Меня предупреждали, что мой автомобиль скорее всего сломается не проехав всей дороги, что электроника не дружит с Междумирьем… однако же, кто-то берёт и устраивает в Хальме заправочную станцию, забивает её товарами, скоропортящимися продуктами…

Он уже было собрался встать на ноги, как заговорила Эсте:

– Почему вы называетесь «У последнего мира»? – испуганно, как будто бы зная ответ заранее, сказала девушка.

Ей тоже что-то не нравится здесь! – мелькнула у Леонида, а затем хозяин улыбнулся, готовясь ответить на вопрос девушки и в этой улыбке было слишком много света и добра, чтобы она могла принадлежать кому-то плохому, кому-то имеющему какие-то плохие цели…

Как вообще можно подозревать в чём-то человека, пришедшего им на помощь в жарком, бездушном Хальме, человека, пустившего их в свой дом, предложившего еды и воды, человека…

Продолжая улыбаться, хозяин заговорил:

– Красивое название, да, друзья? Неужели вы ещё не поняли, откуда оно взялось? – он вытер руки об рубашку. Леонид и Эсте следили за каждым его жестом, затаив дыхание. – Потому что дальше нет ничего. Междумирье заканчивается здесь.

– А как же Эобара? – спросили они хором.

Хозяин улыбнулся – одновременно сочувственно и иронично, вздохнул и ответил вопросом на вопрос:

– Вы ехали в Эобару?

– Да!

– Все ваши помыслы и желания были направлены на то, чтобы достичь Великого Города?

– Да!

– Вы были готовы положить свои жизни на этот алтарь, чтобы только увидеть золотой свет крыш Эобары?

Это было странно, нелепо и страшно, но губы Леонида уже шевелились сами по себе, а язык послушно выталкивал из себя ответ, которому в унисон вторила Эсте:

– Да!

Мужчина резко выдохнул и Леонид сжался в комок, понимая, что ничего хорошего он не услышит, что всё кончено, что всё – хуже некуда….

Поче…? – кто-то вякнул в глубине сознания, но доктору не было никакого дела до своего внутреннего голоса.

Тревожно мучительное чувство, ожидание чего-то неизбежно плохого, заполнило его разум.

– Я думал отложить это разговор до того момента, когда вы поедите, – хозяин резким движением смахнул со стола тарелки. Те со звоном разлетелись. – Никакой Эобары не существует. Дети, вы не знаете самого главного – в пути к Эобаре, вы идете не только сквозь миры, но и сквозь годы.

Мужчина резко встал со стула и сказал громко и четко, как будто вколачивая гвозди в крышку гроба:

– Эобары нет. Больше нет.

Голова Леонида поплыла. Четыре слова, произнесённые хозяином ударили по ушам оглушительным набатом, проникли сквозь барабанные перепонки и ушли тяжёлым грузом куда-то в глубь грудной клетки.

– Пока вы были в пути, прошли не дни и не годы, прошли столетия. Эобары нет уже более тысячи лет, песок заметает молчаливые камни, и только волки воют на руинах …– мужчина говорил без остановки, певуче и распевно. – Золотой Шпиль обветшал и рухнул, лестница Ткачей искрошилась, Сады засохли, с костями жителей играются шакалы. Всё кончено для Великого Города, – торжествующим голосом практически пропел мужчина.

Этим словам нельзя было не верить. Они были истиной.

3. Жаркая волна боли и отчаяния захлестнула Леонида: – Всё было зря! Весь этот путь, это путешествие – обман, мираж. Он покинул свой мир. Ради чего? Ради мёртвых руин? Они были в пути четыре дня. Четыре дня для них – и четыре тысячелетия для всех миров. Родные и близкие, оставшиеся позади, мертвы – и лишь ветер разносит песок над их могилами. И он сам – жив ли он или нет?

Из глаз покатились слезы. Злая, острая стрела боли пронзила нутро, Леонид без сил согнулся над столом.

Ничего нет впереди, ничего нет сзади. Ничего нет и здесь. Одна лишь смерть, песок, забвение…

– Леонид! Нет! – откуда-то донёсся еле слышный голос девушки. – Мы проехали мимо! Ты решил сюда не ехать! Почему мы здесь? Где меч? Где меч?!

Зачем она кричит? Зачем тревожит мёртвый сон его могилы? Ему так хорошо лежать здесь в холоде и покое, в месте, где уже ничего не беспокоит, в месте где уже ничто ничего не значит…

– Нет, ну это даже не смешно! – в пустоте, заполнившей сознания Леонида, раздался знакомый голос. – Хотя, нет, в чём-то всё же забавно! Забавно-забавно-забавненько! – отвратительным тоном протянул Человек-без-лица. – Мальчик, учись, порой невинная шутка способна испоганить тебе все планы… Мальчик, ты меня слышишь? Нет? Ничего страшного, сейчас исправим….

Рубец на шее вспыхнул. Леонид открыл глаза.

Девушка, вся в слезах, с мертвенно-бледным лицом отчаянно пыталась встать из-за стола. Из-за стола?

Никакого стола не было и в помине.

Леонид не мог понять потом, как тогда, за считанные секунды он успел увидеть и осознать, как изменилось всё вокруг.

Заправка как ни странно была на месте. Точнее «заправка». Более искусственного и нелепого сооружения трудно было представить.

Стеллажи, витрины, яркие плакаты выглядели блекло и невещественно, полупрозрачно. «Голограммы» – мелькнуло в голове слово. На полу валялись осколки тарелок – причём, судя по всему, вполне настоящих, однако на них ничего не было. Еда оказалось такой же иллюзией.

Сквозь обманные «картинки» всё сильнее проступало какое-то полуразрушенное здание – то ли ангар, то ли сарай – с грязным, покрытым толстым слоем оранжево-серого песка полом, какими-то окаменевшими свёртками, один из которых служим им с Эсте «стульями».

В прореху в стене, которая из последних сил притворялась стеклянными автоматическими дверями, виднелась осевшая в дюне машина.

Что-то щёлкнуло внутри, и Леонид почувствовал, что вокруг – не Хальм, а какой-то мир – очередной полумёртвый, пустынный мир. И сразу же вспомнилось, что они так и не пересекли серебряную границу, выбираясь из чужого измерения, что они въехали во что-то похожее на серебряный туман, но… совершенно нелепое, фальшивое – такое фальшивое, как и всё здесь – на «заправке».

И что потом они увидели эту станцию – уже находясь под властью иллюзии.

И что, действительно, он решил ехать дальше. И что они даже проехали мимо и успели отъехать достаточно далеко, как вдруг…

Обрыв воспоминаний… они вдвоем проходят сквозь стеклянные двери, полностью подчинённые злому мороку.

Мороку, насланному тем существом, которое занимало теперь почти половину «заправки»-ангара.

Почему-то первым делом Леониду вспомнилась игра «Змейка» – ведь тело огромной сороконожки неадекватного ярко-зелёного цвета, идентичного цвету глаз говорившего с ними мужчины, заполняло почти половину помещения, кольцами оплетая пространство вокруг них.

Многочисленные ножки извивались в суставах и тянулись к путешественникам. Толщиной насекомое было не слишком велико – сантиметров тридцать, зато его длина, судя по всему, достигала минимум метров сорока. Ни начала, ни конца сороконожки видно не было.

Какая к чёрту сороконожка?! У неё сто… тысяча ног! – почему-то подумал Леонид и вскочил на ноги, но только для того, чтобы рухнуть на землю. Хвост монстра обвивался вокруг его голеней.

Истошно закричала Эсте – её, ухватив также за ноги решили, очевидно для разнообразия, не ронять на пол, а подвесить в воздухе. Леонид дёрнулся к ней, попытался содрать со своих стоп хват, но только добился того, что и его руки оказались плотно зафиксированы.

«В связи с угрозой для жизни и здоровья пациента проведена мягкая фиксация конечностей» – почему-то всплыло в памяти.

– Действительно – достойная добыча! – послышался откуда-то голос хозяина заправки, а спустя мгновение, Леонид увидел, чем «заканчивалась» сороконожка.