Путешествие в мир Ночного Леса

Погиб отец случайно. Произошло то несчастье в самом начале зимы. Говорили, что когда случилась беда, накануне как раз выпал первый снег. Он укрыл толстым пушистым одеялом все поля, луга и деревья в округе. Погода, рассказывали очевидцы, в тот день была хорошая – лёгкий мороз, яркое солнце, чистое голубое небо. Отец с матерью как раз возвращался домой. На одной небольшой поляне они случайно столкнулись с медведем-шатуном, который не залёг в берлогу на зимнюю спячку, или которого потревожили чем-то и он проснулся, а теперь бродил голодным и злым по лесу в поисках добычи. Хотя мать и шла впереди, но отец первым увидел смертельную опасность, поджидавшую их за кустом, а поэтому, не раздумывая ни секунды, бросился спасать жизнь своей подруги. Драка была жестокой и кровопролитной, да только силы оказались не равными. Вот так и сложил отец свою голову вдали от дома, где-то там, в чужом и глухом лесу, оставшись навсегда лежать на маленькой полянке, обильно оросив ее, заснеженную и нарядную, своей живой и горячей кровью.

После смерти отца мать сильно загрустила, заболела и вскоре умерла от дикой тоски и печали. Так в жизни иногда случается. И остались она и пятеро её братьев и сестёр круглыми сиротами. Целыми днями они бегали предоставленные сами себе, без присмотра и заботы, да к тому же вечно голодные, лазали повсюду в поисках остатков еды и питались тем, кто и что найдёт. Продолжалась эта вольница, правда, недолго. Трудно сказать, как сложилась бы у них жизнь в будущем, хотя предположить их дальнейшую судьбу было делом весьма простым. Скорее всего, они погибли бы или от холода, или от голода, или вообще от руки недоброго человека, мало ли ещё что поджидало их во взрослой жизни, но такой вот печальный финал, наверняка, ожидал всех малышей, если бы не их родная тетка.

Младшая родная сестра отца, несмотря на то, что у нее было семеро своих детишек, долго не раздумывала и взяла их всех к себе, взвалив дополнительные трудности по воспитанию, кормлению и обучению неожиданно увеличившейся почти вдвое семьи на себя. Все родственники, конечно, дружно помогали ей в этом, но основной груз забот тётка тянула все-таки сама. По жизни отцова сестра была очень ласковой и доброй, но строгой, а иногда даже суровой, особенно когда становилась воспитателем своего подрастающего потомства. Это потом, спустя годы, они стали подругами, а в детстве она часто обижалась на тётку за излишнюю, как ей казалось, строгость, и только, повзрослев, вдруг поняла, что тётушка её родная всегда была права. Пригодились ей все уроки, которые получила она в детстве, очень пригодились по жизни, приобретённые под жёстким контролем тётки знания. Не раз потом они спасали её в самых критических и безвыходных ситуациях. А ученицей она была, кстати, очень даже прилежной. Семья их дружная и такая разношерстная и разномастная жила по одному главному для них принципу, передававшемуся из поколения в поколение, из рода в род: «Все мы одна семья, одно племя, и не должно никогда и нигде отказать в помощи, нуждающемуся в ней, ближнему своему соплеменнику!»

Быстро летело время, они учились, взрослели, занимались, готовились к нелёгкой самостоятельной жизни, полной опасностей и трудностей. Детство и юность всегда проходят незаметно. Вот и у неё настал момент, когда она выросла и из маленького серенького щенка превратилась в красивую, статную, изящную и взрослую Волчицу. Многие из её братьев и сестёр к тому времени уже сбили крепкие пары, и у некоторых даже появились дети – толстенькие, маленькие, пушистенькие щенятки, которых через две недели после рождения, когда те уже прозрели, впервые вывели на улицу, дабы они увидели красоту и великолепие реального мира. Молодая же Волчица пока оставалась одна, ну не могла она никак подобрать себе подходящего друга, а ведь в волчьей стае, как известно, свой выбор делает волчица, и ничто и никто на свете не сможет заставить её полюбить не понравившегося ей волка.

Но однажды во время отдыха после удачной охоты, когда сытые и довольные звери дремали в тени густых кустов, к их стае прибился чужак, один незнакомый волк. От тяжелого ранения был он очень слаб и немощен. Волки же, памятуя о своем Основном Законе, установленным Ночным Лесом: «Волк не должен убивать волка, но помочь ему обязан, ибо все волки братья!» – приняли его в свою стаю, заботами которой он вскоре окреп и короткое время спустя полностью выздоровел. Но более всех ухаживала за ним молодая Волчица, ибо сердцем была она очень добра и жалость к раненому испытывала. Пришлому волку чрезвычайно понравилась эта заботливая, игривая и смышлёная переярочка, небольшого роста, стройная, с красивой, чуть черноватой, шерстью и необычайно выразительными тёмными глазами. Он ей тоже пришёлся по душе, причём, сразу же, как только она увидела его, раненого и беспомощного.

Когда волк поправился, Волчица приняла его ухаживания, а по причине того, что волки большие однолюбы, то и у них сложилась крепкая семейная пара. Прошла зима. Волк и Волчица задержались с потомством, но детей она ему родила, хоть и поздно это произошло. В конце весны, ближе к лету, принесла Волчица замечательных пятерых щенят. К тому времени Старый Волк, много лет возглавлявший Стаю, ушел в самую чащу леса, чтобы умереть в полном одиночестве, как требуют того волчьи законы – свободным и непобежденным. Нового же предводителя после ухода старого долго искать не пришлось. Стая добровольно, без тени сомнения и колебаний, единогласно вручила бразды правления молодому пришлому волку, признав в нем Вожака – единственного и непререкаемого. Всем своим поведением перед волками он ни разу не оплошал, ни по жизни, ни на охоте, а поэтому пришелся всем по нраву, заслужив честь встать во главе Стаи. Был он храбрым и смелым волком, и Вожаком стал честным и справедливым, а с возрастом ещё и мудрым.

В стаю волки обычно сбивались только на зиму, так как считали, что лихое, голодное и холодное время вместе пережить легче, да и охотиться было сподручнее, ведь каждый зверь чётко знал своё место, отведённое ему то ли в засаде, то ли в загоне. Легче жилось им семьёй. Но с наступлением весны, когда тепло приходило на смену трескучим морозам и сильным метелям, расходились они по округе парами, дабы заняться семейными делами.

С приближением лета работы у волков прибавлялось. Волчата росли не по дням, по часам, а, как справедливо подмечено: «Там, где большие дети – там и большие заботы». Лето ведь быстро проходит. Это оно только кажется длинным. Хлопот летом всегда особенно много, а поэтому все торопятся, дело известное, к зиме чтобы поспеть: кому запасы провианта надо сделать, кому место для зимовки подготовить, кому крылья укрепить, чтобы до чужих, тёплых краёв долететь, кому жирку поднакопить и зиму переспать до весны. Вот и волкам тоже забот хватало: надо было успеть щенят выкормить, вырастить, воспитать, чтобы уже по первому снегу они смогли бы, если не на равных со взрослыми зверями, то хотя бы соразмерно своим силам, навыкам и возрасту, участвовать в настоящей облавной охоте, опасной, трудной и увлекательной, но главное – жизненно необходимой. Такими они были все эти самые волки, и Волчица с Вожаком не являлись исключением со всеми своими волчьими делами, хлопотами и заботами.

В тот год, когда родились их щенята, весна пришла рано. Вожак заранее приготовил гнездо. Найденное жилище было вторым по счёту, которое он подготовил для своего будущего семейства, ибо от первого Волчица отказалась, то ли место было небезопасное, то ли просто неудобное, то ли слишком влажное, только не показалось оно ей, место то, найденное первым.

Новое гнездо Вожак подготовил очень тщательно. Сначала он нашёл удобное место. Это был глубокий овраг, протянувшийся огромным уродливым шрамом через весь лес, дремучий и непроходимый, с густым подлеском и дикими буреломами. В его песчаном склоне под корнями старой сосны волк выкопал просторную и добротную пещеру. Волчице новое место понравилось, и вскоре в этой пещере появились на свет их дети, которых после рождения она долго вылизывала языком, согревала теплом своего тела, так как весенними ночами было ещё весьма холодно, и подшерсток волчат плохо ещё спасал малышей от ночных заморозков.

Всякий раз Волчица, когда кормила своих детишек, с любовью, гордостью и удивлением глядела на маленькие серенькие комочки шерсти, спустя короткое время которые должны были превратиться в красивых и мощных зверей – продолжателей их рода и племени. Вожак в это время ходил на охоту. Волчице нужно было мяса вдоволь, ведь щенятам требовалось много молока, от которого они росли быстро и скоро.

Целыми днями, с утра до вечера, возились звериные детёныши на небольшой площадке возле входа в пещеру, нападая друг на друга из засады, бегая за маленькими, нахальными птичками, прыгавшими под самыми их носами, нарочно подразнивая их за детскую нерасторопность и неловкость. Засыпали волчата тут же, на месте игры или на теплом материнском животе, вдоволь напившись вкусного тёплого волчьего молока.

Вскоре Вожак уже был не в силах в одиночку приносить столько добычи, чтобы прокормить взрослевших не по дням волчат. Щенята много бегали, много ели, поэтому Волчица стала вместе с волком уходить на охоту, оставляя своих малышей без присмотра на весь день, а иногда, и на ночь. Летняя охота была всегда удачной и обильной. Утром и вечером волки гоняли зайцев, ночью в закрайках овсяных полей нападали на кабанов, отбивая от стада самого слабого, изредка, исключительно удовольствия ради, выбегали в ночное тёмное поле, чтобы среди густой травы отыскать тетерева-косача, прилетевшего из леса на ночлег, или поймать какую-либо другую зазевавшуюся живность. Пришло время, когда волки стали давать своим детям первые уроки настоящей охоты. Занятия усложнялись, отец торопился к осени научить волчат самым необходимым приёмам погони, облавы, засады и броска. Так проходили дни, недели, и наступил последний месяц лета.

***

Приглашение на охоту, как всегда, поступило неожиданно. За ним просто заехали и сказали: «Собирайся! Ты нам нужен!» Из области или выше прибыло какое-то важное начальство, вот он и понадобился помочь организовать загон на лосей, чтобы ублажить, значит, высокое руководство из столичного города. А кто, кроме него, «Мастера» мог организовать всё на высшем уровне? Да никто!

На сборы – минута, и в путь! Ехали долго, почти всю ночь и еще полдня. Остановились возле заказника, специально отведённого для таких важных охотников. Там живности водилось весьма обильно, так как места были очень глухие и дикие. Охоту он организовал и провёл в тот раз на высшем уровне, сам себя превзошел. Награду потом, кстати, хорошую получил. Гости из центра к вечеру того же дня завалили лося и уже к утру из засидки на овсах с мастерски сделанного Охотником лабаза взяли здоровенного, матёрого ломыгу, так местные называли медведя, пудов, эдак, на двадцать пять, а то и все тридцать. «Мастер» и сам был чрезвычайно удивлён столь результативной и быстрой охоте, ибо до нынешнего дня таких великанов, как этот подстреленный медведь, никогда ещё не приходилось встречать. Радость по поводу великолепных трофеев, ценных и неожиданных, взятых очень быстро, была бурной, а празднование столь удачного начала охоты длительным и обильным. Гуляли по этому поводу на поляне под вековым дубом, гуляли широко и щедро, импровизированные столы ломились от заморских яств и напитков, а посему уток на вечернем пролете стрелять не пошли, просто высокие гости оказались не то чтобы не в состоянии, а отказались от переизбытка и так больших впечатлений.

У Охотника по этой причине появилось свободное время, и он решил с самого раннего утра пойти побродить по лесу и перелескам, да по тетеревам и вяхирям, которых водилось здесь в изобилии, пострелять, в меткости поупражняться и домой для копчения пернатой дичинки привезти. «А может, городские охотники потом всё скупят? Оптом ведь отдам, дешёво! Они ведь любят изысканную еду, да только ходить много, чтобы подстрелить тетерева или глухаря, ленятся, а без ходьбы по вырубкам да перелескам птицу не добыть», – думал он, укладываясь спать пораньше, чтобы завтра подняться затемно, пока солнце не встало.

С первыми лучами солнца, когда оно только начало показываться из-за горизонта, Охотник был далеко от лагеря, так как пробудился задолго до восхода. На завтрак у него ушли секунды, выпил чаю холодного, бросил в рот кусок колбасы, заел хлебом чёрном, взял с собой пару бутербродов и двинулся в путь. Отойдя от бивака на довольно значительное расстояние, он двинулся вдоль края глубокого оврага, начинавшегося на опушке леса и уходившего в самую глубь дикого урмана. Не пройдя и полкилометра, на влажной от росы земле Охотник вдруг увидел отпечатки волчьих лап. Никто не смог бы заметить эти следы, где и трава-то была едва примята, но только не он, не даром ведь ««Мастером» звался. Внутри него тут же, где-то очень глубоко, пробежал маленький сквознячок, который всегда появлялся в тот момент, когда он чувствовал присутствие зверя. Азарт преследования, поиска и добычи проснулся мгновенно и дико заиграл в Охотнике в полную силу. Именно этот миг – момент пробуждения неукротимого желания найти и убить зверя, любил он более всего на свете. Вчера Охотник испытал точно такое же чувство, когда, ещё даже не увидев медвежьих следов, он чисто интуитивно, подсознательно понял, что урманный, то есть топтыга, здесь есть. Исследовав же внимательно местность, Охотник понял, что медведь ходит сюда, на поля эти овсяные, причём ходит не просто от нечего делать, а для удовольствия, чтобы покормиться, полакомиться наливным молочным зерном, жирку дабы поднагулять на предстоящую холодную зиму.

Вот и сейчас, всем своим нутром, Охотник понял: «Звери были здесь!» Он огляделся вокруг, присел на корточки и после того, как внимательно осмотрел примятую траву, тихо, почти шепотом, шевеля одними губами, будто кто посторонний мог бы подслушать его в этой глухомани, сам себе сказал: «Волков-то – пара. Значит, где-то должно быть их логово». Пройдя еще немного, он убедился в правильности своего предположения, что находится недалеко от волчьего жилища, и не ошибся. Искать долго не пришлось. Логово волков Охотник нашел в большой крепи, под старой сосной, в нескольких километрах от опушки леса. Волчье гнездо было довольно просторное и выкопано в удобном, как показалось ему, месте: в песчаном и сухом склоне, почти у самого дна оврага, по которому протекал маленький, но бурный ручей, не более метра в ширину и менее того в глубину. «Место они себе хорошее выбрали, замечательное место: и глухое, и сухое, и вода опять же рядом, и безопасно. Умная пара, нечего сказать! Охотничьи угодья рядом и водопой тут же!» – подумал Охотник. Он осторожно стал подбираться к волчьему убежищу. Ступая тихо и аккуратно по сухой уже начавшей опадать листве, Охотник пролез сквозь густые можжевёловые кусты и увидел то, что собственно искал.

На крохотной площадке возле входа в пещеру играли, весело бегая друг за другом, пять маленьких волчат. Его поначалу удивило то, что они были очень уж маленькие, не по сезону, но потом догадался, что, по всей видимости, в силу каких-то причин это был поздний помет у волчицы. Взрослые волки отсутствовали. Хотя и были волчата еще маленькие, но, когда он стал ловить их, сопротивлялись они долго, упорно, отчаянно и остервенело. Охотник их даже похвалил за это, подумав, что хорошие звери выросли бы из волчат, и с ещё большим усердием принялся ловить их.

Ловля волчьих детенышей забавляла и доставляла ему истинное удовольствие. Наконец всё закончилось. Охотник перевел дух, так как от этой возни со щенками он изрядно устал и даже взмок. Ну, а что же с ними теперь было делать, вот ведь морока? Сначала Охотник хотел сразу утопить всех звериных детенышей в том самом ручье, что протекал по дну оврага, но потом передумал и решил отнести волчат в лагерь, чтобы лишний раз похвастаться своими охотничьими успехами перед городским начальством. «Чем чёрт не шутит, гляди, кто из гостей и захочет купить у него волчат, опять же выгода материальная», – с таким вот мыслями Охотник побросал пойманных щенят в свой заплечный мешок и присел отдохнуть. Волчата тем временем, сидя в мешке, подвывали и потявкивали от страха, но тщетно звали на помощь своих родителей звериные детёныши, они не пришли, так как далеко были и не слышали крика и мольбы детей о спасении.

Уходя, Охотник срезал ветку, замел следы борьбы и, постояв немного и внимательно осмотрев все вокруг, достал из кармана пачку сигарет, разломал несколько штук и разбросал табак на том месте, где стоял, и в том направлении, куда собирался идти. Закончив дела, он забросил ветку далеко в кусты, в несколько прыжков достиг дна оврага и спокойно удалился вверх по течению ручья, по самой воде, неся за плечами печальный груз.

Охотник торопился. Он хотел вернуться в лагерь засветло, так как до захода солнца был назначен отъезд. Пришёл Охотник вовремя. Показал пойманных зверёнышей. Все очень удивились его трофеям и даже восхищались, некоторые даже сфотографировались с волчатами, только вот брать их с собой, а тем паче покупать, как он рассчитывал в тайне души, отказались. Но что с ними тогда было делать? Оставить одних – наверняка погибнут, маленькие, без матери не выживут ещё. Убивать же волчат тоже никто не решился, уж больно забавные они были и хорошие: упитанные, толстенькие, крепкие, драчливые. Так никого желающего среди охотников и не нашлось лишить жизни волчьих детенышей. Охотник же сентиментальным человеком не был, посмеялся про себя над городскими интеллигентами и местными гуманистами, побоявшихся замарать руки «грязной работой», и в тухлой застоявшейся воде глубокой канавы, чтобы не тратить зря патроны, утопил всех пятерых волчат, в старом мешке утопил, без жалости в сердце и сомнения в душе. Так закончилась та охота, но трофеи, однако, богатые взяли и дорогие. Выпили посошок на дорожку, чтобы, значит, удача ждала при возвращении домой, да и сюда, чтоб опять вернуться, погрузились в автобус и двинулись в обратный путь.

Но не обратил Охотник внимания, задремав на заднем сиденье в тишине автобусного салона, как зашумел вдруг, как нахмурился Лес, как заскрипел, застонал всеми своими деревьями, как вся Жизнь в нём на мгновенье застыла. Если бы он мог только знать и предвидеть, какую трагическую роль в его жизни сыграет использованная для заметания следов и затем брошенная им ветка, то, наверное, ни за что не забросил бы её в кусты, а взял бы с собой, домой, дабы сжечь в печи и пепел развеять по ветру. Но не дано человеку предугадать линию своей Судьбы, как невозможно повернуть Время вспять, ибо Солнце никогда не скроется за горизонтом на востоке.

***

Волчица и Вожак возвращались с охоты обычно под вечер. Уже издали, подбегая к своему гнезду, они слышали весёлую возню волчат и подавали им условный сигнал, услышав который, те отвечали громким тявканьем и со всех ног бросались навстречу родителям. Волчица всегда торопилась вернуться домой пораньше, надо было успеть накормить детей до наступления уже холодных августовских ночей.

Как обычно Волчица негромко позвала детей и остановилась, чтобы дать возможность заигравшимся щенятам услышать её сигнал. Но в этот раз волчата не торопились встречать родителей, да и тявканья их не было слышно. От предчувствия беды сердце матери бешено заколотилось, и она ускорила и без того быстрый свой бег. Вожак едва поспевал за ней. Вот и «дом»! Но странно, на площадке перед логовом было пусто. Ни-ко-го!!! Страх за волчат охватил Волчицу. Как сумасшедшая заметалась она вокруг своего жилища. Тщетно звала мать своих волчат, искала и вновь звала, все поиски её были напрасны и тщетны. Никто не отзывался, в ответ лишь щемящая тишина, тревожное предчувствие беды и надвигающаяся тоска.

Вдруг неожиданно пугающий и вместе с тем вызывающе волнующий запах человека остановил стремительный и беспорядочный бег Волчицы. Она оцепенела от страха, так как нет на всём белом свете более жестокого, хитрого и безжалостного врага для волка, нежели человек. Не за себя испугалась Волчица, но за детей своих малых и несмышлёных. Страх длился секунды. Придя в себя после столь сильного потрясения и осознания того, что их жилище нашёл человек, Волчица и Вожак вновь продолжили свои поиски, все более убеждаясь в их бесполезности. Спустя мгновение человеческий запах пропал. Он исчез так же быстро и внезапно, как и появился. Волчица даже стала сомневаться, не показалось ли ей все это от волнения и переживаний. В глубине души она всё-таки надеялась отыскать своих малышей, полагая, что те, заигравшись, убежали далеко от гнезда и заснули там же, где застала их усталость. Но прошло совсем мало времени, как опять вдруг появился этот крепкий человеческий запах, ненавистный и страшный, и шёл он откуда-то сверху, усиливаясь во время каждого порыва ветра и пропадая всякий раз с наступлением затишья. Волчица подняла голову. В кронах деревьев и в густых высоких кустах никого не было, но запах волнами накатывал именно оттуда – сверху. В очередной раз неожиданно и резко налетел ветер, деревья сильно зашумели, закачались, и к волчьим ногам упала ветка. Это была та самая ветка, которую, уходя, использовал Охотник, заметая следы борьбы, и затем забросил её далеко в чащу леса, не подумав о той роковой роли, какую сыграет она в его судьбе, и сыграла ведь. В бессильной ярости и злобе Волчица схватила упавшую ветку и стала кусать, рвать, крошить этот ненавистный кусок дерева в мелкую щепу, будто не ветка была то, но человек, унесший в неизвестность милых её малышей.