Командир Красной Армии

Отправив к санинструктору двух бойцов, чтобы они поставили палатку с красным крестом и помогли с развертыванием, подошел к штабелю ящиков и бочек, которые охранял часовой. Пулеметов не было, видимо, старшина не нашел необходимого на корпусных складах, или они были уничтожены. Как бы его не пришлось отправлять в Луцк.

После инспекции, убедившись, что работы на батарее продолжаются, отругал взводных, что их бойцы рубили ветви с одного дерева, объяснив, что так они нас демаскируют, с воздуха проплешину хорошо видно, и приказал им брать по одной ветви с дерева. Двое бойцов, найдя подходящие стволы, срубили их на черенки для лопат и сейчас как раз ошкуривали.

Отойдя в сторону и сев на ящик с патронами, я глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Правильно говорили те, кто встретил сорок первый у границы. Это очень тяжелый день. А для меня в особенности. Это же надо было так попасть с этими документами! Я никак не предполагал, что действительно стану зенитчиком. Были, конечно, планы пробиться на аэродром и работать по основной специальности борт-стрелка, все-таки там и кухня получше, и девушки. Что я понимаю в командовании батареей? Да только вычитанное из мемуаров и из книг о попаданцах, то есть крохи. Я, конечно, в военторге купил тоненькие брошюрки уставов РККА и методичку «Отделение, взвод, рота». Про артиллерию, а уж тем более про зенитные войска, там ничего не было. Надо будет у Сазанова спросить, может, у него что осталось с учебы.

– Товарищ лейтенант? – вывела меня из задумчивости старший сержант Медведева. – Пройдемте в палатку, я посмотрю ваши ноги.

– Хорошо, – устало кивнув, встал, отряхнул штаны и проследовал за санинструктором, цепко наблюдая за происходящим на батарее. В данный момент бойцы отдыхали после маскировки орудий. Пятнадцать минут до начала тренировок у них было. Те бойцы, что «лишние», копали противовоздушные щели под присмотром ефрейтора Смелова.

Пройдя в палатку, я стянул сапоги, невольно поморщившись от запаха. Портянки хоть и свежие, но уже начали пахнуть. К моему удивлению, Медведева сперва помыла мне ноги в тазике, нисколько не стесняясь этой работы, и только потом внимательно осмотрела подошвы.

– Босиком ходили, товарищ лейтенант?

– Было такое.

– Заживление идет хорошо, хотя долгая ходьба дает о себе знать. Заживление замедлилось. Сейчас я вам помажу ссадины и ранки мазью. Постарайтесь до вечера не надевать сапоги. Я вам выдам тапочки.

– Тапочки-то у вас откуда?! – изумился я.

– Это мои, из госпиталя. Хотела выкинуть, но видите, пригодились.

После процедур, как только мазь подсохла, я надел тесноватые тапочки и, неся в руках сапоги, вышел из палатки.

Пока шел, приказал одному из бойцов достать мои вещи из кабины «газона» и принести к штабелям, где я устроил КП батареи. Командиры, особенно Сазанов, немного смущались, что я спокойно ходил в красноармейской форме со знаками различия лейтенанта. Да еще без шевронов на рукавах. Пришлось подробно объяснить причину такого моего решения. Ответ их удивил, однако они не противоречили. Раз надо, значит, надо.

Приведя себя в порядок, я тоже устроился на траве, подложив под голову оба сидора. У меня теперь их два, свой да тот, что выдали.

Когда время перевалило за восемь – расчеты уже минут десять учились обращаться с орудиями – послышался надрывный гул моторов. По дороге, что была в километре от нас, шла танковая колонна. Встав, я надел пилотку и, сунув ноги в тапочки, прошел к опушке, где с моим биноклем стоял красноармеец-наблюдатель. Второй, тот, который старшина получил на складе, я отдал Сазанову. Он был заметно слабее.

– Что там? – спросил я.

– Танковая колонна. Плохо видно, но вроде ВТ. Полк идет… О, две полуторки их по обочине обгоняют… к нам свернули.

– Старшина со складов едет, – забрав у наблюдателя бинокль, я убедился в своих предположениях. Вернув оптику бойцу, отошел в сторону, к складу.

Когда машины подъехали, знаками показал, чтобы их загоняли под деревья, не разгружая. Покинувший кабину передовой полуторки старшина подбежал ко мне и, кинув руку к виску, стал докладывать:

– Товарищ лейтенант, согласно вашему приказу машины до предела загружены боеприпасом, топливом и продовольствием.

– Молодцы. Топлива сколько?

– Шесть двухсотлитровых бочек во второй машине. Там же двадцать ящиков со снарядами и шесть с тушенкой.

– Ясно. Значит, так. До одиннадцати отдыхаете, отбой у вас, спите. В одиннадцать ночи едете вот в этот квадрат. Видите, тут лесной массив? – показал я старшине зеленую точку на карте. – До него сорок километров. Там организуете замаскированный склад под охраной трех бойцов. Я позже их сам проинструктирую. Возвращаетесь, отдыхаете, берете пустые бочки из-под топлива, снова на склады и сюда к нам. Следующей ночью делаете еще один рейс к этому складу. Все понятно?

– Да, товарищ лейтенант, только зачем нам организовывать склад так далеко? Странно это.

– Потом поймешь, старшина. Задачу я вам поставил. В охранение возьмете машину Индуашвили. Это пока все. Да, кстати, через десять минут будет ужин, после него вам отбой.

– Есть. Хлеб выгружать?

– Да, повару отдашь. То, что я просил, привезли?

– В кабине второй машины лежит. Принести?

– Да, положите его вон туда, под дерево. Где два сидора и шинель лежат. Там мой КП. Минут через пять подойдете ко мне. Я приказ на провоз груза оформлю, а то в округе полно комендантских патрулей. И еще проведу беседу, как нужно вести себя с этими патрулями: слух прошел, что немцы, переодевшись в нашу форму, изображают из себя такие посты. Вы не знали?..

После ужина – мой котелок, купленный в Казани, пригодился – я проинспектировал, как тренируются расчеты, и, назначив в охранение взвод Сазанова, пошел спать. Приказав до утра меня не будить.

Меня даже не разбудил шум уезжающих полуторок в двадцать три часа, так крепко я спал, укрывшись шинелью. Сильно укатал меня этот первый день войны, хоть я и не сделал ни одного выстрела.

Больше всего меня удивляло, что я так легко вписался в командиры батареи. Может, это все из-за неразберихи? Так я ее не заметил. Вон, даже во вновь сформированном дивизионе и то порядок. Хотя тут от командиров все зависит.

Утром меня разбудил Сазанов, командир дежурного взвода. Доложив о том, что происшествий на батарее не было, он сообщил, что наблюдателем на дороге замечены беженцы, и это на второстепенной дороге, что же творится на основной?

– …самолеты бомбили что-то в трех километрах от нас, но что – непонятно, хотя дымит там до сих пор, – продолжал докладывать взводный. – В пять утра вернулся старшина и прошла танковая и артиллерийская части. Сейчас идет пехотный полк, красиво идут, солнце так и блестит на штыках.

– Понятно. Сейчас я раскидаю распорядок на сегодня для батареи, позавтракаем и сходим с Андреевым к перекрестку, будем прикидывать, где разместить боевые позиции. Как основные, так и запасные. Пока свободны.

– Есть.

Сходив в кустики, я тут же вызвал Сазанова и приказал ему силами своего взвода построить туалет, а то уже всю местность вокруг замарали – я забыл, а старшине было не до этого. Побудку для батареи я назначил на шесть утра, так что бойцы уже занимались своими делами. Это только те, кто ездил со старшиной, продолжали спать. У них побудка в девять.

Расписав в боевом журнале распорядок батареи на сегодня, я подозвал обоих взводных и показал им красного воздушного змея, что привез вчера старшина. Честно говоря, не знаю, где он его достал, видимо, у мальчишек на что-то выменял, но ведь достал же!

– Для чего это, товарищ лейтенант? – спросил Андреев.

– Наверное, для связи, подавать знак, – предположил Сазанов.

– Не угадали, товарищи взводные. Вы как учить собираетесь наводчиков сопровождать цели?

– Так это вместо конуса? – догадался Сазанов.

– Правильно. Выгоняете машины на опушку, подберете бойца, который сумеет обращаться с этим змеем. Пусть он поднимет его на километровую высоту, тут вон какая бобина с ниткой, и таскает туда-сюда. Скорость, конечно, мизерная, но хотя бы научиться сопровождать цель. Тут главное, чтобы наводчики смогли взаимодействовать друг с другом. Потом будем змея привязывать к машине.

– Ясно, товарищ лейтенант, – ответил Сазанов, Андреев молча кивнул.

– Значит так, товарищ младший лейтенант. Вы, согласно расписанию, выгоняете батарею на опушку, удаление сто метров. Поднимаете змея и начинаете тренировку учебными снарядами. Нужно определить, кто из расчетов более-менее подготовлен. Все-таки не салаги. А мы с Андреевым пока прогуляемся до перекрестка. Сержант, прихватите бойца с лопатой.

– Есть! – козырнули оба командира.

– Кстати, лейтенант. Если во время учебы появятся немецкие самолеты, хотя бы на километровой высоте, не выше, разрешаю огонь боевыми снарядами. Лучше осколочными, у нас их много. Попасть не попадете, но хоть расчеты узнают, что это такое, да и пороха понюхают. Советую стрелять беглым огнем всей батареи по головному самолету.

– Есть! – уже радостнее козырнул Сазанов.

Когда мы со вторым взводным и сопровождающим нас бойцом вышли на опушку и прямо по целине направились к дороге, метрах в трехстах впереди невысокий красноармеец уже бежал по полю, поднимая змея, а сзади раздался звук запуска двигателей. Остановившись, мы смотрели, как на поле выскочили четыре зенитки и с них посыпались расчеты, откидывая борта и готовя орудия к бою.

– Готово! Готово!.. – слышалось то и дело.