Командир Красной Армии

– Знать ничего не знаю, должен выдать – пусть изыскивает резервы, – набычился я.

– Тьфу! – только и сплюнул Матвеев. – Теперь понятно, почему у тебя такой порядок, дотошный ты.

Кроме этого он сообщил, что они инспекцией побывали на других батареях. Так вот, некоторые уже были потрепаны. Где осталось два орудия, где три. Только наша и пятая имели полный штат. Меня даже похвалили, что бойцы имеют бравый вид и одеты строго по форме. То есть имеют при себе винтовки, каски, подсумки, малые пехотные лопаты в чехлах и другое снаряжение строго по уставу. На других батареях некоторые бойцы ходили в одном только белье.

Я не стал говорить, что другие подразделения располагаются на солнцепеке, и чтобы не подхватить тепловой удар, бойцы раздеваются. У нас в лесу же было прохладно.

Поблагодарив личный состав батареи и не забыв про меня, командование уехало. Взяв в руки боевой журнал, я там, где было написано о сбитом, нашел подтверждающую пометку командующего артиллерией города Ровно подполковника Романова с размашистой подписью и небольшой печатью.

Как только командование уехало, я отправил второй взвод на учебу, а первый, взяв лопаты и маскировочные сети, пошел копать капониры. Будем надеяться, к вечеру справятся. Землю я рассчитывал вывозить с помощью освободившихся полуторок, на них же привозить дерн. Лишние бойцы, получившие добродушное прозвище «нахлебники», отправились следом, помогать. Хотя пятеро продолжали нести службу, охраняя лагерь.

За этот день ничего особенного не произошло, кроме того, что трижды на восьми километрах в сторону Киева проходили бомбардировщики да пару раз пролетали над дорогой охотники, но тут мы не успели изготовиться к бою. Еще вернулся старшина с предельно загруженными машинами. Разгрузив их, я отправил технику на вывоз земли. Ее уже скопилось много. В общем, вот так, в работе, и пролетел день двадцать третьего июня. Мимо нас проходили войсковые колонны, некоторые заметно потрепанные авиацией, некоторые свежие, с эшелонов. Были и танки, и артиллерия, и конница. И все больше и больше становилось беженцев. Один раз я даже выделил машину – для семей комсостава с разбитого вчера эшелона, она все равно шла за питьевой водой.