Элирм VI

– Аполло часто меняет решения.

Вопреки ожиданиям, девушка проигнорировала вопрос, что стало еще одним болезненным уколом для Эдварда. Как и то, что она отчего-то забрала свою ногу, а затем и вовсе поджала её под себя.

Она что-то скрывала, недоговаривала, держала в тайне.

– И ты пойдешь?

– Чертоги Диедарниса могут хранить в себе не только координаты следующего чуда света, но и сведения о местонахождении одного из артефактов тринадцати, – ответила Ада. – Это возможность, которую нельзя упускать.

Профессор задумался.

– Значит, туда отправлюсь и я.

– Думаешь, стоит? Встретиться лицом к лицу с Генри Ллойдом…

– Меня интересует не столько Август, сколько тот парень. Эо О’Вайоми. Я бы хотел познакомиться с ним поближе.

– Зачем?

Очередной болезненный укол. Всего на одно краткое мгновение, но девушка напряглась, что для внимательного взгляда ученого не осталось незамеченным.

– А в чем дело? Ты против?

– Судьба Эо О’Вайоми меня не интересует, если ты об этом. Лишь впустую потратишь время.

И снова ложь. Обжигающий токсичный яд, заставляющий сердце биться быстрее и с горечью искать ответ на вопрос: «Почему?».

– И тем не менее, я приму приглашение, – Файр откинулся на спинку кресла и перевёл взгляд на часы. – Уже поздно. Может, пойдем в кровать?

– Ты иди. Я подойду позже.

Профессор медленно встал.

– Как и всегда…

– Что ты имеешь в виду? – удивилась девушка.

– А то ты не знаешь.

– Нет. Поясни.

– Ада, ты избегаешь близости со мной вот уже полтора месяца. С того самого дня, как вопреки моей просьбе отправилась в Затолис. Не знаю, что с тобой происходит, но то, что я вижу – ненормально.

– Эд, ты ведь сам хотел, чтобы я была человеком. Так и позволь мне побыть настоящей женщиной, а не покладистой секс-куклой. Со своими мыслями и тараканами в голове. Мне просто нужно время, чтобы в себе разобраться.

– Я могу помочь. Мы можем вместе всё обсудить и найти решение. Для этого вовсе не обязательно от меня закрываться. Нормальный человеческий диалог. Понимаешь?

– Не надо. Я справлюсь. Вот увидишь.

Девушка встала и направилась к выходу.

– Ты куда?

– Хочу прогуляться. До ночного рынка и обратно. На пару часов. Раз завтра мы сворачиваем лагерь и возвращаемся обратно в империю, то я бы хотела кое-что прикупить.

– Ада, постой, – Файр шагнул вслед за ней. – Я хочу, чтобы ты ответила на один простой вопрос.

– Какой?

– Между нами все хорошо?

Как Доусон ни пытался, но в этот момент он почувствовал себя жалким. Наивным и неуверенным в себе подростком, что стыдливо пресмыкается и буквально выторговывает из любимой женщины столь необходимое ему признание.

– Почему ты спрашиваешь? Ведь это ты меня создал. И именно ты меня запрограммировал, чтобы я тебя любила несмотря ни на что.

Сердце ученого вновь сжало раскаленными тисками, ибо из всех мыслимых и немыслимых ответов именно этот, пожалуй, был наихудшим. Тем, что вот уже на протяжении пяти десятилетий терзал его догадками: «А что если?», «Что бы случилось, если бы этого кода не было?», «Стала бы она для него центром мира?», «Отправилась бы на Элирм вслед за ним, навсегда распрощавшись с могуществом бога?».

– Я говорил не об этом.

– Всё хорошо, Эд. Между нами всё хорошо. Я просто хочу прогуляться.

На последней фразе Ада нежно улыбнулась и вышла за дверь.

* * *

– Шлюха…

Эдвард Доусон стоял у края парапета и тяжело дышал, заливая пол и стены лужами крови.

Раздробленные в мясо кулаки с белеющими в лунном свете костяшками пальцев, пара открытых переломов, опаленные лохмотья брезентовой крыши и вдребезги раскуроченное оборудование, превращенное вспышкой ярости в груду дымящегося хлама.

Досталось и овальному креслу. Как и самим каменным стенам, что были оплавлены и потекли, напоминая застывшую лаву.

Про книги и свитки и говорить не стоит. Те были обращены в кучки пепла еще в самом начале.

– Холодная бессердечная шлюха… – повторил профессор.

Он думал, что остался один. Наедине со своей болью и гневом. Оттого и дал волю раздирающим изнутри чувствам, пока не услышал хруст битого стекла и звуки приближающихся шагов.

– Признаю, Эдвард, ты меня удивил, – мягко произнес Окрус. – Сто одиннадцать лет, но ты так и не утратил человеческих качеств. Скорее наоборот. Эмоции и гормоны бурлят в тебе как в молодом мужчине.

– Сейчас не самое подходящее время для разговоров.

– Именно поэтому я и здесь.

– Зачем?

– Долг дружбы. Если одному из нас плохо, то второй просто обязан прийти другому на помощь. Разве не так?