Леротикь

– Что ж, маэстро, – сказал он. – Никто не подслушивает. Можно говорить открыто. Помнишь, несколько месяцев назад мы с тобой посетили один бар?

Живая Легенда наклонил голову. Хелен смотрела в сторону. Улыбки прекратились.

– Во время нашей тогдашней беседы, – продолжал Франк, – я, вроде бы, упоминал некоторые … э … вещи. Не говорил о них, а просто упоминал … э … так сказать. Ты знаешь, я всегда делюсь … э … чувствами и помыслами с людьми, которых уважаю. Я, вроде бы, совершенно точно упомянул одного нью-йоркского предпринимателя, чьи дела … поползновения … в Сейнт-Луисе … мне не очень нравились. Теперь, стало быть, так. Этот предприниматель и я – мы были большими друзьями. Не приятелями, а именно друзьями. Друганами. И ты тоже, друг мой … э … был другом предпринимателя. Не так ли.

С бесконечной грустью в глазах Живая Легенда кивнул, приопустил веки и выставил вперед нижнюю губу. Хелен перевела дыхание и кашлянула. Она явно нервничала.

– Теперь же так получилось, что друга нашего больше нет, – торжественно продолжал Франк. – Это очень грустно. Доктор говорит, что у него был удар. Все остальные уверяют, что он покончил жизнь самоубийством. Во всяком случае, все делают вид, – он поднял указательный палец и многозначительно наклонил его в сторону Живой Легенды, – что это так и было. Понятно, что это означает. Те, кто хорошо знали Старика Уолша никогда в такое не поверят. Старикан обожал жизнь. Такого жизнерадостного человека на земле не было никогда! Тем не менее, – добавил он, любуясь большим перстнем на мизинце, – видишь ли, друг мой, не обо всяком убийстве следует сообщать в газетах.

Хелен сильно побледнела, посмотрело отчаянно на Франка и умоляюще на Живую Легенду. Ей хотелось сейчас быть очень далеко – на Аляске, в Китае. На Марсе. Ей совершенно не хотелось принимать участие в разговоре. А Живая Легенда сохранял бесстрастное выражение лица. Он просто ждал, когда Франк закончит.

– Вне зависимости от того, кто во что верит … или же … во что их заставляют верить … – сказал Франк, – я говорю вам, как друг, ребята … – он выдержал паузу для пущего эффекта, – ни мои люди, ни я лично никакого отношения к этой истории не имеем. Вообще. Ноль отношения. У нас не было никаких причин. Совсем. Старикан был, конечно же, не подарок, и разногласия у нас с ним были, и еще какие … Но убирать старого питона … Нет. Никогда. Я хотел вам об этом сказать до того, как вы станете делать разные выводы и умозаключения.

Живая Легенда на некоторое время углубился в свои мысли.

– Я никогда в тебе не сомневался, Франк, – сказал он наконец. – Я знал, что это не ты. Видишь ли … я знаю, кто это сделал на самом деле.

Глаза Хелен широко открылись. Франк поднял черные кустистые брови.

– О да, – Живая Легенда произвел серию медленных задумчивых кивков. – Это очень грустная история. Очень, очень грустная. История о непонимании. Недопонимании. Невозможности людей друг друга понять. Что плохо в нынешнем мире – никто ни с кем толком не общается. Никто никого не слушает. Мы тонем в этом океане непонимания. Я предупреждал беднягу Уолша. Дважды предупреждал. Предупреждал дважды. Он не воспринял предупреждения всерьез. Это самое грустное и есть, во всей этой истории.

Заинтригованный, Франк пододвинулся ближе вместе с креслом. Безвольная улыбка играла на губах Хелен.

– Это японцы, – грустно сказал Живая Легенда, уставясь в пространство. – У них были какие-то дела. Они хотели составить с ним соглашение и сбить цену. Он не поддавался на уговоры. Он их ненавидел. Его дядя служил когда-то в Тихом Океане, во время Второй Мировой. Все это просто ужасно. Я пытался ему объяснить, что японцы прошлые и сегодняшние – они, типа, совершенно разные. Разные виды японцев. Я сказал ему, что старые традиции также прочно забыты в Японии, как и у нас. Он мне не поверил. Он их очень сильно ненавидел. Он отказался от предложения. И ему отомстили. Такая грустная история – ты себе не представляешь…

Он приложил ладонь ко лбу. Хелен поднялась на ноги, затем присела на корточки у дивана и положила руку на жирное колено Живой Легенды.

– Какие сволочи, – прошептала она.

Короткий всхлип вырвался из горла Живой Легенды. Даже Франка это тронуло.

– Друг мой, – сказал он. – Не отчаивайся. Рано или поздно они за все заплатят. Мы их заставим.

Они тихо выпили, после чего Франк объявил, что должен идти.

– Пока, ребята, – сказал он.

Когда они остались вдвоем,

– Извини, – сказала Хелен. – Мне просто … нужно было тебя видеть. Я пришла, а он на меня просто навалился тут…

– Ничего страшного, – заверил ее Живая Легенда. – Франк – хороший человек. У него есть странности, но они, в основном, никому не вредят.

– Мне нужно сказать тебе что-то важное … Я надеюсь, что никто не … э … подслушивает.

Номер прослушивался, но ни Живая Легенда, ни Хелен об этом не подозревали.

– Конечно нет, – сказал Живая Легенда. – Люди перестали подслушивать мои разговоры очень давно. Им неинтересно. Я просто глупый старик нынче. Говори, не бойся.

– Вот, понимаешь ли … даже не знаю, с чего начать … Муж моей дочери и я … Мы никогда открыто не ссорились, конечно же. И все таки разногласия у нас были, и у меня были причины его ненавидеть … Чего я боюсь – что полиция может … или … как называется это жуткое агентство?…

– Налоговое управление?

– Нет, нет … То есть, эти подлецы конечно же не менее жуткие, чем … Грабят честных людей, отбирают у них последние деньги … Нет. Агентство, которое достанет тебя со дна океана, если им нужно с тобой поговорить.

– Морские пехотинцы?

– Да нет же. Пожалуйста, дорогой … Ты знаешь … Бюро Допрашивания … или чего-то…

– ФБР.

– Точно. Именно. Если они вдруг станут интересоваться … они могут заподозрить, например, что я – я, представляешь? – убила собственного зятя. Понимаешь?

Живая Легенда взял из вазы орех, съел его, и взял еще один.

– А ты его убила?

– Не говори глупости. Ты меня знаешь. Надеюсь. Представь себе – я кого-то пошла и убила … И все-таки, у них могут возникнуть подозрения. В ту ночь я была в городе. Мы разговаривали – Уолш и я. Понимаешь? Они об этом не знают, но могут узнать. Не представляю, какие у них методы, но могут быть отпечатки пальцев … на ручках дверей…

Живая Легенда поразмыслил.

– Ты бывала у него в доме, – заметил он. – Конечно же на ручках отпечатки. Они ведь сами собой не выветриваются.

– Я об этом и говорю. Так что может случиться какая-нибудь глупость … в общем, я в этом ничего не понимаю, но чувствую себя … как-то … Понимаешь?

Живая Легенда надолго ушел в себя. Затем он взял из вазы еще один орех.

– Так значит, это ты. Ты убила Уолша.

– Что!

– Я так и думал – либо ты, либо японцы. Что ж. Значит – ты.

– Да нет же! – она обхватила голову руками. – Ты что, дурак, что ли, простых вещей не понимаешь!

Он хорошо помнил этот ее жест. Когда они были любовниками, жест этот означал, что он ведет себя как невообразимый, доисторический, ужасающий кретин.

– Ну, извини, – сказал он. – Не мечись так. Это ужасно действует на нервы.

– Посмотри на меня! Неужели я выгляжу как женщина, способная убить? Когда ж ты наконец повзрослеешь!

Она покачала головой. Встав, она схватила бутылку с серебряного подноса и налила в стакан до половины. Пригубила. Живая Легенда съел еще орех.

– Я не желаю ни в чем быть замешанной, – сказала Хелен сердито. – У меня нет времени на все это блядство. Что мне действительно нужно – хорошее алиби.

Спокойно глядя на нее и никак не показывая – хочет ли он, чтобы она продолжала говорить, или убралась бы вон из номера, из отеля, из его жизни, Живая Легенда съел еще один орех.

– Мне нужно, чтобы ты им сказал, если тебя спросят … только если спросят, понимаешь? … не нужно самому говорить, если не просят … Ты должен им сказать, что я провела ту ночь с тобой.