Аксолотль и статуэтка превращений. Часть первая

– Дурак! – Взвизгнул Леша. Молчать он не желал.

– Ладно вам, – урезонила их Леночка. – Поиграли бы во что-нибудь.

– Давай камнями по кошкам кидаться, – оживился Саша. Эта азартная игра более всего соответствовала его душевным наклонностям.

– Кидались уже, – напомнил Леша. – Кто Кариным окно разбил?

– Так это же ты был, – напомнил Саша.

– Нет, это твой камень был.

Саша аж задохнулся от такой наглой, ничем не прикрытой лжи.

– Чего ты брешешь?! Это твой камень был!

– Не мой, а твой. Тебя дедушка бил, а не меня, а я – маленький!

– Кидать камнями в кошек жестоко, – насупилась Леночка.

– Тогда по собакам, – предложил Леша.

– Или по Лехоше, – Саша достал из цветника комок сухой земли и бросил им в младшего брата. Леша выгнулся, закатил глаза, широко распахнул рот и взвыл, словно в него метнули кинжал.

– Вот видишь, – обратился Саша к Лене. – Я в него даже не попал.

– Попал, – проскулил Лехоша. Он размышлял: изображать ли предсмертную агонию сейчас или повременить до возвращения бабушки? – Вот та-аким булыжником.

– Песком.

– Булыжником! Вот этим кирпичом. – Леша поднял с земли кусок кирпича, валявшийся во дворе с незапамятных времен.

Саша выразительно посмотрел на Леночку: врет, мол, и глазом не моргнет.

– С вами только играть, – проворчала Леночка. – Давайте лучше сегодня вечером духов вызывать будем.

– Каких духов? – Заинтересовался Саша.

– Духов умерших. Берешь тарелку, рисуешь на ней стрелку. Чертишь на бумаге круг и буквы рисуешь. Потом на тарелку кладешь руки, тарелка начинает вращаться, и стрелка на буквы указывает. Слова получаются. Ты вслух задаешь духам вопросы, они тебе отвечают. Могут даже твое будущее предсказать.

– Да-а?! – Обрадовался Саша.

– Да.

– И каких духов можно вызывать.

– Хоть каких. Хошь – Петра Первого, хошь – твоего умершего прадеда.

– А если я не знаю прадедов своих?

– Тогда не вызовешь. Духов по именам вызывать надо.

Саша помрачнел. Имен своих предков он не знал, их преступное прошлое старательно скрывали бабушка и дедушка, а имена великих людей…. Саша даже не знал, что такие люди бывают. Саша знал соседей, знал некоторых своих родственников, с кем не успела рассориться охочая до склок Альбина, знал всех станичных начальников, бандитов и прочих прохиндеев, но только потому, что о них за столом рассказывала бабушка. Знал Саша и многих российских «звезд»: об их ссорах и тусовках рассказывали все каналы телевидения. Однако все они были еще живы, а для вызывания требовались мертвые. Так что Саша решил ограничиться Леночкиными дальними родственниками, полагаясь на ее знания семейной генеалогии.

– Когда темнеть начнет, приходи, – сказала Леночка. – С нами Любка и Анфиска будут.

– Да-а-а? – Разочаровался Саша.

– Ты что-то против них имеешь? – С подозрением спросила Леночка.

– Да нет, ничего, – поспешно ответил Саша.

– Я тоже духов вызывать хочу, – объявил Леша.

– Обойдешься, – сказал Саша.

– Пусть приходит, – миролюбиво согласилась Леночка, а Саша недовольно засопел. Не любил он своего брата.

Леночка ушла, а Саша стал вешать на уши младшего брата бельевые прищепки, утверждая, что с такими клипсами он выглядит неотразимо. Леша своей неотразимости не оценил и поднял вой, больше похожий на визг придавленного поросеночка. К этому времени бабушка Муня вернулась домой и теперь стояла перед двором, обсуждала с соседками станичные сплетни. Быстро распахнув калитку, бабушка ворвалась во двор и с удивительным для своего возраста проворством схватила Сашу за белобрысый чубчик.

– Сашка, ты пошто Алешку маленького обидел? – Вопрошала бабушка Муня, теребя Сашины волосы. – Ты же большой, а он – маленький. Пороть буду, Сашка, пороть. Даже если ты вырвешься, если убежишь, я догоню и буду пороть. Куда бы ты не убежал, куда бы не спрятался, я тебя догоню и пороть буду!

Саша терпеливо молчал, а Леша цвел майским растением и, кажется, начинал благоухать.

Надобно отметить, что все бабушкины назидательные рекомендации отличались некоторой однообразностью и зацикленностью: Леша маленький, а потому неприкосновенен, и Саша ни по какой причине не смеет его обижать. Если же он не выполнит запрет, его будут пороть, даже в случае эмиграции на остров Занзибар.

Покончив с воспитанием, бабушка отпустила Сашин чубчик, чтобы вернуться к соседкам. Воспользовавшись этим, Саша отвесил Лешке хороший подзатыльник, от чего тот повалился на землю, и сопровождаемый визгом придавленного поросеночка скрылся за домом.

Во дворе Бякиных, густо засаженном грецкими орехами, вишнями и виноградом, находилось два жилых строения. Одно из них – дом, кирпичный, квадратный в сечении, трехкомнатный, крытый железом и покрашенный известью в белый цвет. В доме самолично проживала Сашина мама, когда с мужем, когда без оного. Во втором строении, используемом изначально в качестве летней кухни, жили все остальные: Саша с Лешей и бабушка с дедушкой. Жилища так и различали: «дом» – для мамы с «папой», «кухня» – всем остальным.

К задней стене дома была приставлена лестница, ведущая на чердак. Чердак – крайне удобное и потаенное место, где можно было переждать любые природные и жизненные катаклизмы, а также гнев родственников. Лестница уже давно требовала починки, так что достать Сашу с чердака могла только решительная мама, да и то в моменты сильного гнева. Поэтому в случае опасности Саша первым делом прятался на чердаке, где у него было заготовлено лежбище.

В мире есть много людей, страдающих разнообразными хобби и тратящих на увлечения все свое время и деньги. Илья Карин, например, собирал машины, Женя Горский разводил разнообразную живность, Леночка коллекционировала модные шмотки, тратя на них мамины и бабушкины деньги. Саша тоже относился к породе увлеченных людей, но Сашино хобби было еще более рискованным и азартным. Саша любил воровать. Все, что угодно, лишь бы вид украденных вещей радовал глаз.

Под старым шкафом, лежащим на боку в дальнем конце чердака, Саша оборудовал тайник, где хранил свои богатства. В минуты сильных нервных потрясений, когда душа и тело требовали релаксации, и разозленные родственники ходили по двору, дабы побить; Саша забирался на чердак, отодвигал шкаф, доставал из-под него свои раритеты и начинал любоваться, как любуется своей коллекцией опытный коллекционер.

Вот и сейчас Саша достал из-под шкафа большую картонную коробку, откуда по очереди стал вынимать разные предметы, рассматривать их на свету, ласково поглаживать, даже облизывать.

Вот коллекция автомобильных моделей. Ее Саша украл у двоюродного брата после посещения в день рождения. В подарок Саша принес помятый, черствый, ядовито-пестрый тортик, а обратно унес коллекцию. Следующей Саша достал золотую цепочку с брелоком в виде знака зодиака. Украшение Саша стащил у одноклассницы, а потом еще и сочувствовал ей, вытирал слезы, вместе со всеми искал вора. Несколько наборов гелевых ручек, фломастеров и цветных карандашей Саша позаимствовал у одноклассников, а коллекцию минералов стибрил из кабинета географии. Поломанный микроскоп Саша вынес из морга, стоящего на самом краю оврага, когда вместе с Лешей ходил любоваться трупами. Последней на дне коробки лежала огромная книга, украденная из районной библиотеки. Книг Саша не читал в принципе, но этот массивный медицинский справочник по проктологии было приятно взвешивать в руках, представляя лицо младшего брата Лехоши после удара этим фолиантом по голове. Сколько предметов, сколько приключений, сколько воспоминаний….

Успокоив нервы, Саша сложил свои вещи, засунул обратно под шкаф и полез вниз, размышляя над способами пополнения коллекции.

Ранняя осень отличается на Кубани одной приятной особенностью: она наступает поздно, не соотносясь с календарной датой. Так же, как и летом, цветут цветы, поют птицы, днем стоит одуряющая жара, а вечер нежен, тепл и бархатист. Такое может продолжаться до середины октября, а уж потом, как цепные псы, срываются дождливые ветры, и летит под ноги золотистый лист.

На станицу Ряжскую опустились пряные сумерки. Дым от сожженного бурьяна собрался в неподвижном воздухе в тяжелые, белесые пласты, которые хвостатыми призраками висели над землей, заслоняя пейзаж. Ожили улицы, безлюдные в дневное, рабочее время. Выбрались из своих домов женщины, собрались в кучки на лавочках: семечки лузгать, да сплетни слушать. Мужички постарше объединялись в небольшие коллективы, обычно не меньше трех, дабы выпить водочки и посудачить о политике, рыбной ловле и ремонту автомобилей подручными средствами. Те из них, кто уже носил гордое звание алкаша, группировались в клубы побольше и пошумнее. Очень часто такие собрания перерастали в мордобои, когда наиболее ретивых и шумных приходилось усмирять кулаками. Молодежь дружно двинулась в центр на дискотеку или к пивным барам, а дети помладше, коих на дискотеку еще не пускали, резвились на улицах, оглашая округу громким визгом.

Илья и Вильям давно привыкли ходить друг к другу в гости, так у них повелось еще с дошкольных, «садичных» времен. Жили они на одной улице, в квартале друг от друга. Как и у Ильи, двор Вильяма, задней, так сказать, огородной частью выходил на обрывистый склон горы, откуда открывался великолепный вид на Кубанскую долину, поля и леса за Кубанью. Иногда в пасмурную погоду над горизонтом вставали очертания Кавказских гор, в обычное время не видимые. Но ребята давно привыкли к этому пейзажу, и он пока не трогал их сердца. Они сидели за небольшим садовым столиком, установленным среди розовых кустов, и играли в шахматы – это было их любимым времяпровождением. Женя жил чуть в стороне и поэтому не всегда мог участвовать в таких интеллектуальных поединках.

Семья Андреевых относилась в станице к разряду богатых, но не «крутых». «Крутой» – это тот, кто связан с «мафией», у которого «крутой» дом, «крутая» «тачка», друзья у него тоже «крутые», могут свободно ходить по улицам с пистолетом за поясом, а сотрудники милиции подбегают к ним на полусогнутых и суетливо жмут ручку. И пусть отец Вильяма работает руководителем большого банка, и у них двухэтажный дом. С телохранителями он по улицам не ходит, в барах не сидит, и не бродит по двору свора злющих собак бойцовых пород. Не берутся в расчет станичными сплетниками профессорское звание, полученное ранее в секретном оборонном институте. «Чудак человек, Мишка Андреев, – судачили станичники, – денег куры не клюют, а „крутым“ не стал».