Аксолотль и статуэтка превращений. Часть первая

Хриплый голос продолжал разноситься по округе:

– И твой кипяток тебе больше не поможет! Сейчас только до тебя дотянусь.

– Он говорит! – Тоненько верещала под столом Анфиса, потерять сознание ей не удалось.

Саша Бякин предположил, что Жглот, разозленный нетактичным вопросом про мафию, пришел именно за ним, что в мафию Саша таки попадет, но только в потустороннюю. Саша попытался убежать, но заплутал в темноте и со всего размаху врезался в стену. Зазвенела посуда, посыпались с полки ножи, ложки и вилки. Обрушился в раковину кусок штукатурки с потолка, потревоженного Сашиным ударом.

– Карга старая, ведьма! – Хрипел пропитым голосом дух. – Кипятком, как куренка, ошпарила. Убью, сейчас же убью.

– Это не дух, – вдруг догадалась Леночка. – Это Тузик орет. Его Нюрка снова кипятком ошпарила.

– Хи-хи-хи, – тоненько и неубедительно засмеялась Анфиса.

– Хо-хо-хо, – засмеялся Саша, но тоже как-то истерически, пытаясь заглушить страх.

Но Леша не смеялся. Напуганный, облитый горячей, слава Богу – не кипящей, водой, ударенный железным чайником по самому темечку, он громко расплакался и попросился домой.

Включили свет. Достали из-под стола Анфису. Вытерли грязной кухонной тряпкой Лехошу. И разозленный Саша пинками погнал его домой.

– Я, помойка ты несчастная, – ругался Саша, – только-только хотел Жглота спросить, судьбу свою узнать, а ты….

– А что я? – Ныл Леша. – Меня водой горячей обожгло. Я, может быть, умру скоро от ожогов.

– Не умрешь. А вода от духов помогает. Зря, что ли, Нюрка Тузика водой обливает. Тебя, может быть, это только и спасло.

– Да-а-а, – неубедительно согласился Леша. – Но мне же больно! И чайником меня по голове ударило. У меня теперь сотрясение мозгов.

– У тебя не может быть никакого сотрясения, – безапелляционно объявил Саша.

– Это почему? – Заинтересовался Леша.

– Нету у тебя мозгов. Нечего там сотрясать. А чайник по голове тоже от духов помогает. Может, он злого духа из тебя и вышиб, жизнь твою спас.

Открыв высокую железную калитку, оснащенную крайне тугой и ударной пружиной, братья вошли во двор. Во всех окнах маминого дома ярко горел свет. Ревела музыка, от которой отчетливо дребезжало оконное стекло. По этой светозвуковой активности братья догадались, что мама находится в доме не одна, и, возможно, уже к утру у них появится новый папа.

Саша и Леша не ошиблись. Сегодня вечером, пока они вызывали духов и получали чайниками по голове, Альбина познакомилась с каким-то мужиком, привела его в гости, твердо решив выйти утром за него замуж. На взыскательный взгляд обретенный кандидат в мужья выдающимися качествами не отличался. Росточка он был маленького, ниже самой Альбины. Рыжеватая шевелюра, сильно прореженная бурной молодостью, требовала починки в соответствующей клинике. Цвет лица был желтовато-землистым, что говорило о любви к горячительным напиткам. А блудливые глазки так и бегали из стороны в сторону, оглядывая дом и меблировку.

Альбина этих подозрительных симптомов не замечала. Она накрыла щедрый стол, купила вина и водки и теперь потчевала жениха едой, выпивкой и музыкой.

Густой сигаретный дым закрывал очертания комнаты: курили как будущий муж, так и сама Альбина. Громкая музыка и алкоголь выбивали из мозгов скромные остатки благоразумия. Потом мужик, чтобы потрясти избранницу своей музыкальностью, принялся подпевать магнитофону. Его пронзительный фальцет, похожий на скрежет циркулярной пилы, произвел на Альбину неизгладимое впечатление. Она закатила глаза и радостно зааплодировала.

Саша и Леша задержались на некоторое время под окнами, пытаясь разглядеть гостя сквозь незанавешенные окна, и определить, какую новую пакость им приготовила судьба, а потом пошли на кухню. В «кухню», в это скромное жилище стариков и детей, вели два входа: со стороны дома и с южного крыльца, с которого были видны все закубанские окрестности. Братья вошли в жилище с задней стороны, прошли в свою комнату, вернее коридорчик между комнатой деда с бабкой и настоящей кухней. Саша продолжал отчитывать Лешу за нетактичное обращение с духами:

– Все из-за тебя, помойка! Кто мне теперь скажет: вступлю я в мафию или нет? Чихаешь, воздух портишь, чайники на себя роняешь….

– Горячие, – напомнил Леша.

– Живой же! – Взорвался Саша. – Я, может быть, жить теперь не смогу. Я в мафию хочу!

– Давай тогда мы тоже духов вызовем, – предложил Леша.

– М-м-м…, – задумался Саша.

– Ты же видел, как Анфиска духов вызывает: берешь тарелку, крутишь, дух отвечает. Я тоже духов спросить хочу, стану ли я богатым-пребогатым?

– Можно попробовать, – неуверенно согласился Саша. – Свечи у нас есть?

– У бабушки в шкафу целая куча.

– Так. А тарелка?

– Что мы тарелку не найдем?

– Хорошо, – согласился Саша. – Я тогда беру свечи, рисую круг с буквами, а ты иди за тарелкой.

Стариков в доме не было. Бабушка Муня перерабатывала станичные новости в компании Шайкиных, а дед Степан отправился в гости к таким же, как и он, старикам: вспомнить былое, поругать современность, заклеймить ядреным словом представителей власти.

Саша пошел искать свечи. Набожная бабушка хранила в своем шкафу целую пачку церковных свечей: когда за здравие близких и родственников в церкви поставить, когда за упокой почивших в бозе предков. Она бы крайне опечалилась, узнай для какой богомерзкой цели, какой является спиритизм, решил использовать Саша ее запасы. Саша печалить бабушку не любил, поэтому стащил свечи без спросу, воткнул их в стакан с солью, этот способ он почерпнул тоже у бабушки. Потом Саша вырвал из альбома по рисованию двойной лист, нарисовал на нем круг, больше похожий на бесформенную картофелину, написал вокруг буквы. С русским алфавитом, как со всеми прочими, Саша знаком был плохо, поэтому дважды написал букву «Ю», зато забыл поставить «З», «Э» и «Й». Потом он зажег свечи и стал ждать Лешку.

В комнате стоял мистический золотистый свет, пробуждавший в Саше мечтательное предощущение своего грядущего успеха, возможности стать крутым и «отмороженным» бандитом. Где-то за темными, вечерними окнами витали многочисленные духи, среди которых был и дух великого Жглота. Духи давно выстроились в очередь, дабы порадовать Сашу предсказаниями. В их благорасположении Саша нисколько не сомневался.

Шло время. Свечи растекались замысловатыми восковыми лужицами, но Лешка с обещанной им тарелкой не приходил. Саша начал беспокоиться. Наконец Леша пришел и принес алюминиевую миску, помятую и поцарапанную. Из этой миски бабушка кормила кошку.

– Это что? – Брезгливо поморщился Саша.

– Нету тарелок, – сообщил Леша, водружая миску на стол.

– Как это нету?

– Сам посмотри.

Саша пошел на кухню, чтобы проверить. Обыск в многочисленных столах, настенных шкафах и ящиках привел Сашу к неожиданному открытию: никаких тарелок, чайных чашек и блюдец у них на кухне нет – сплошные железные эмалированные, пластмассовые или алюминиевые чашки и кружки. Разрушительная гиперактивность обоих внуков давно лишила стариков всего бьющегося, а новые тарелки и стаканы они до совершеннолетия братьев покупать не решались. Все бьющиеся предметы складировались в доме, и ими распоряжалась только мама. Правда в одном из шкафов Саша нашел огромное фаянсовое блюдо, предназначенное, наверное, под жареную индейку, но таким блюдом можно было вызывать только духов динозавров, циклопов и прочих гигантов.

– Знаешь, Лехоша, – вспомнил Саша. – У мамы в доме есть целый сервиз.

– Есть, – уныло согласился Леша, – в шкафу на антресоли.

Лешина унылость объяснялась плохими предчувствиями.

Роскошный сервиз на двенадцать персон был настоящей маминой гордостью. Чешского производства, нежных цветов, почти просвечивающийся, он вмещал в себя огромное количество тарелок всех размеров, блюд для мяса, рыбы, солонок, соусниц, салатниц, прочих предметов, назначение которых знал только настоящий аристократ. Была здесь и огромная суповая миска с крышкой, украшенной цветочной розеткой. Все это достояние хранилось на высокой антресоли в прихожей дома и оберегалось, как богатства Алмазного фонда.

– Пойдем, возьмем себе потихоньку тарелку, а когда духов повызываем, обратно вернем.

– Может, не надо? – Робко спросил Леша.

Конечно, мама женщина нежная и любящая, изредка, если не на гулянке, может и сказочку на ночь рассказать, и конфеткой угостит, когда такая конфетка имеется в наличии, но в момент сильной душевной тревоги и гнева может и убить. Мамину тяжелую руку братья Бякины частенько ощущали, и у них – особенно у Лешки – не было желания ощущать снова.

– Да мы потихоньку, – настаивал Саша, ему очень сильно хотелось услышать положительный вердикт духов. – Возьмем на пару часов и сегодня же вернем.