Сиония. Израиль за краем света

– Этот Штерн, он что, знает? Но откуда? Ведь всё всегда один делал, без свидетелей. Или не знает, а просто догадывается, предполагая саму такую возможность, раз наводил о нем справки. Ведь о том, что Абрахам Ван-Вейден – не чистокровный голландец, а полукровка, отец голландец, а мать испанка, здесь, в Роттердаме не для кого не секрет. Но и о том, что его мама не просто испанка, а из испанских маранов, то есть крещёных евреев, кое-кто из ныне живущих тоже может знать. Не всех в одночасье, как родителей, унесла чума. А золото, как известно, умеет развязывать языки получше самого крепкого ямайского рома. Но и это не так страшно при его теперешнем статусе. Мало ли кто и когда у кого был в предках. Иисус тоже был евреем. А вот если станет известно, что добрый христианин Абрахам Ван-Вейден – тайный иудей. Это костёр. Как не кайся, такое ведь не прощают. Это же не книги Коперника, Галилея и Джордано Бруно читать.

А между тем Исаак Штерн, купец-негоциант из вольного города Гамбург, как бы и не замечая состояния собеседника, уже нормальным голосом продолжил:

– Так что, как видите, гер Ван-Вейден, всё задуманное вполне логично и осуществимо, хотя, конечно, и не без трудностей. А теперь, когда вы знаете всё, хотелось бы услышать ваше решение. Размер оплаты по контракту будет равен размеру оплаты за ваше предыдущее плавание в Батавию. Но предупреждаю сразу, в случае отказа никаких претензий к вам не будет. Я просто уйду, как будто бы ничего не было. Мне нужны только добровольцы. Под принуждением новую страну не построить.

– Тогда считайте, что я с вами, гер Штерн.

Абрахам Ван-Вейден улыбнулся.

– Контракт готов подписать хоть сейчас.

– Контракт подпишем в Гамбурге по прибытии, так более удобно.

– Я рад, гер Ван-Вейден, что вы с нами.

Исаак Штерн тоже улыбнулся.

– А теперь, гер Штерн, – Абрахам Ван-Вейден решил перейти к практической стороне дела.

– Я бы хотел узнать об общем состоянии дел.

– Они на стадии завершения, гер Ван-Вейден. Четыре новых, крупнотоннажных, по 1000 тон, однотипных грузовых галеона: «Авраам», «Моисей», «Давид», «Соломон», переделанные для перевозки пассажиров. Команда – 25 человек: 5 офицеров, 20 матросов. Все с опытом. Минимум три плавания в Карибское море, Центральную, Южную или Северную Америку. Набрана из евреев, либо, Исаак Штерн сделал паузу, как вы, гер Ван- Вейден. Кроме 25 человек корабельной команды на каждом корабле будет по 10 человек морских пехотинцев для защиты и поддержания порядка. Набирались на тех же условиях, что и члены корабельной команды мной лично, либо моими доверенными лицами. На трех кораблях есть свои штурманы с опытом плавания в Атлантике. Вы, гер Ван-Вейден, назначаетесь старшим штурманом на флагман «Авраам». Я возглавляю всю экспедицию, а по прибытии стану главой колонии. Пассажиры – колонисты с семьями. Всего 400 человек, по 100 человек на корабль. Конечно, можно было бы взять и больше, но учитывая наличие детей и женщин, а так же длительность плавания, не хотелось бы довести до Австралии живые трупы. Им ещё обживаться на новом месте.

– По прибытии, если всё пройдёт удачно, после обустройства колонии три корабля уйдут в Европу за новой партией колонистов. Один останется на случай экстренной эвакуации колонии.

– Маршрут перехода: Гамбург, Азорские острова, для пополнения запасов. Они принадлежат Португалии, период расцвета которой уже давно прошёл, и меньше шансов столкнуться с каким-нибудь чиновным идальго, (примечание: 5) как на Канарских островах, возомнившего себя чуть ли не вице-королём. Далее Капштадт (примечание: 6) на южной оконечности Африки, там снова пополнения запасов и переход в Австралию.

– Разумно во всех отношениях, гер Штерн, но у меня вопрос. Из Гамбурга до Азорских островов предполагается идти через Ламанш вдоль побережья Европы?

– Да, гер Ван-Вейден, а что вас смущает? Наиболее короткий и исхоженный путь.

– Пираты, гер Штерн, на «королевской службе». Отношение между Англией и Францией совсем недавно снова обострились. Но открытой войны пока никто начинать не хочет. Каждая из сторон предпочитает отравлять жизнь другой, чужими руками. И как результат, вместо того, чтобы общими усилиями навести в прибрежных водах порядок, Английский флот ловит и вешает французских пиратов. Французский флот ловит и вешает английских пиратов. Но ни та, ни другая сторона своих пиратов не трогает. Наш же Голландский флот предпочитает бездействовать, поскольку корабли под голландским флагом ни англичане, ни французы, во всяком случае, пока не трогают, предпочитая охотиться на испанцев в Карибском море. Но на четыре грузовых галеона под флагом вольного города Гамбурга, что англичане, что французы позариться могут. Так что лучше и безопасней идти через Северное море, в обход Британских островов в Атлантику. Конечно, получится большой крюк, но…

– Так и сделаем, гер Ван-Вейден, – резюмировал Исаак Штерн.

– Нам лишний риск, встречи с пиратами ни к чему. У нас не та ситуация.

– Когда планируется отплытие?

– Через месяц. Надо закончить дела. Я свои в Роттердаме уже закончил. В порту стоит моя шхуна.

– Сколько вам нудно дней, гер Ван-Вейден, чтобы закончить свои дела?

– Нисколько. 15 минут на сборы, гер Штерн.

Абрахам Ван-Вейден поднялся из-за стола.

– И я в вашем полном распоряжении.

А через четверть часа из дверей таверны вышли двое. Исаак Штерн – купец-негоциант из вольного города Гамбург и нанятый им Абрахам Ван-Вейден, теперь уже бывший штурман Голландской Ост Индской компании, и не спеша направились в сторону порта, навстречу судьбе.

Глава 2. Дела морские и сухопутные

Отплытие – самый важный и волнующий момент начала любого плавания, когда ещё вроде бы и на суше, но под ногами уже мерно покачивающаяся палуба, хоть и стоящего у причала, но уже готового выйти в море корабля. И вот – вот начнётся совершенно иная, морская жизнь со всеми её законами и правилами, одна на всех, будь ты юнга, идущий в свой первый рейс, бывалый, пропитанный морской солью матрос, убелённый сединами капитан или пассажир. Да, пассажир, вернее пассажиры. Стоя на квартердеке (примечание: 7) флагмана «Авраам» Абрахам Ван-Вейден наблюдал за тем, как снующие туда-сюда шлюпки доставляют на борт стоящих на якоре галеонов будущих жителей колонии Израиль. Погрузку всего необходимого окончили ещё сутки назад, и что бы не занимать место у пристани, корабли отвели в глубь акватории порта.

– На шлюпках доберутся.

Безапелляционным тоном заявил Исаак Штерн на вопрос капитанов: в какое время завтра подойти к причалу для приёма пассажиров?

– Пусть привыкают к новой для себя жизни. Впереди ещё и не такое будет.

Да, впереди, действительно, будет ещё очень много чего. В этом отношении Абрахам Ван-Вейден, имея богатый морской опыт, нисколько не сомневался, как и в том, что и команда, и пассажиры выдержат всё и вся. Благо было с чем, а вернее с кем сравнить. Ибо по молодости, будучи ещё простым матросом, ему неоднократно доводилось пересекать Атлантику на судах, везущих эмигрантов в заокеанские колонии. И кто с тоской смотрел на удаляющийся берег, кого-то начинала бить явная дрожь от вида бескрайнего водного пространства, кто-то жадно вглядывался вперёд по курсу идущего через океан корабля. В общем, каждому своё, каждый о своём. А здесь, здесь всё иначе. Единый спаянный монолит. Объединённых одной общей идеей людей. Идеей создания своей новой, свободной страны на дальних берегах, у самого края света. И не меркнущий блеск в глазах – лучшее тому подтверждение. Да и общая подготовка экспедиции не оставляла желать лучшего. От великолепных галеонов с каютами на нижней палубе, как для пассажиров, так и для членов команды, включая простых матросов, что само по себе неслыханная, но вполне оправданная в данном случае роскошь, (примечание: 8) и до груза, в который кроме запаса воды, продовольствия, инструментов, предметов быта и оружия входит ещё и запас лимонного сока, как средства против цинги, являющейся бичом моряков в дальних океанских плаваниях. Но больше всего Абрахама Ван-Вейдена поразило наличие среди навигационных инструментов морского хронометра. Иными словами часов, способных с высокой точностью идти на борту корабля, что само по себе являлось подобием чуда, поскольку сделать даже сухопутный хронометр-задача не из лёгких, хотя и вполне по силам опытному часовому мастеру, способному тщательнейшим образом подогнать и отладить весь механизм, а также настроить стабилизатор хода-маятник. И об этом Абрахаму Ван-Вейдену, как человеку образованному и интересовавшемуся различными техническими новинками, было хорошо известно. Но это на суше, когда весь механизм твёрдо стоит на земле. А в море? В море корабль на волнах качает, и если даже и возможно ухитриться сделать нечувствительный к качке механизм, то всё равно маятник, он же…

– А я нашёл замену.

– Считай полжизни над морским хронометром работал, – не без гордости заявил часовой мастер – сухонький старичок с говорящей фамилией Голдфингер, (примечание: 9) которого, как создателя морского хронометра, представил Абрахаму Ван-Вейдену и ещё трём штурманам Исаак Штерн.

– Если хорошо себя зарекомендуют во время перехода, а всего хронометров оказалось четыре, по одному на корабль, то подобный товар станет нашей колониальной монополией.

– Зарекомендуют, зарекомендуют. Не сомневайтесь! – закивал Голдфингер.

– У меня их на испытаниях внуки месяц по всякому трясли и ничего, идут, как один, ни вперед, ни назад. Так что за точность ручаюсь (примечание: 10).

Барометр, недавно созданный итальянцем Торричелли для предсказания изменения погоды по изменению величины атмосферного давления, а также несколько больших зрительных труб необычной конструкции, с вогнутыми зеркалами, вместо линзового объектива, дающие куда более качественное, не размытое и не окрашенное цветной каймой по краям изображение (примечание: 11) на этом фоне ни на кого особого впечатления не произвели, хотя и являлись в своей сфере выдающимися достижениями. Главное хронометр. Ведь если он действительно сможет работать с нужной точностью в открытом море, то способ определения долготы упростится многократно. Сравнил разницу в показаниях времени кульминации Солнца (примечание: 12) со временем на нулевом меридиане, что через английский Гринвич проходит, и вот она долгота. Ни с какими звездными таблицами мучиться не надо.

Вообще, как понял Абрахам Ван-Вейден, пользуясь довольно хорошо налаженными связями между еврейскими общинами разных стран Европы, Исаак Штерн, когда сам, когда через своих поверенных, смог собрать множество самых передовых новинок из различных областей науки и техники, превратив тем самым свой большой дом, стоящий чуть ли не в центре еврейского квартала, в настоящую сокровищницу удивительных вещей и знаний, о чем порой не подозревали не только добропорядочные жители вольного города Гамбурга, исповедующие христианство, но и его соседи иудеи. Конспирация делала своё дело. Хотя по большому счёту никто чрезмерно и не таился. А что, собственно говоря, особенного происходит? Ну, вознамерился богатый еврейский купец – негоциант своих единоверцев за море возить, так пускай и возит. Кому от этого хуже? Никому. А то, что часть команды у него не из иудеев, а из христиан, так тоже не весть какое событие. Разве запрещено христианам на иудея работать. Нет, конечно, тем более у них, в вольном городе. Деньги, они как известно, не пахнут, если, конечно, особенно не принюхиваться, так что…

Пустая шлюпка, привёзшая последнюю партию пассажиров, отвалила от борта.

– Отплываем!

Исаак Штерн кивнул капитану Олафу Ларсону – старому знакомому Абрахама Ван-Вейдена, здоровенному рыжебородому норвежцу, чем-то похожему на средневекового викинга. И ведь кто бы мог подумать, что он тоже…

Скрип кабестана (примечание: 13). Якоря подняты. И подхваченные течением галеоны, выстроившись в кильватер, (примечание: 14) начинают медленно спускаться к устью Эльбы, к выходу в Северное море. Матросы резво карабкаются по вантам, (примечание: 15) ставя паруса. Пассажиры, выстроившись у борта, стараясь не мешать работе парусной команды, машут провожающим. До боли знакомая, многократно виденная Абрахамом Ван-Вейденом картина, но на этот раз к ней примешивается какое-то странное, совершенно новое, незнакомое чувство, что что-то в окружающем мире неуловимо изменилось. Да, да, изменилось для него лично, бесповоротно и навсегда. А потом приходит понимание, что это чувство-свобода. Свобода от страха разоблачения, свобода от необходимости притворяться, свобода быть самим собой там, в дали, за голубой гладью океана, в новой стране, у дальних берегов, куда сейчас его несёт этот прекрасный, идущий под всеми парусами корабль вместе с такими же как он, жаждущими свободы людьми. Устье реки расширяется, превращаясь в морской простор, и поймав парусами лёгкий утренний бриз, корабли, оставляя за собой пенный след, уходят всё дальше и дальше к горизонту. Берега Европы скрываются вдали.

Глава 3. «Морской заяц»

Благодаря попутному ветру и хорошей погоде, в течение двух суток удалось без каких- либо приключений пересечь всё Северное море, и обогнув Оркнейские острова, выйти в Атлантический океан. Вахта сменяла вахту, команды кораблей постепенно втягивались в работу, а пассажиры, понемногу попривыкнув к качке и избавившись от морской болезни, привыкали к новой для себя роли созерцателей огромного водного пространства, теперь уже без каких-либо признаков земли на долгие месяцы перехода до самых Азорских островов. И казалось бы, что вряд ли что-то может существенно нарушить установившийся порядок. Но жизнь человеческая, как известно, полна неожиданностей, а потому на третий день плавания на борту «Авраама» был совершенно случайно обнаружен лишний пассажир. А произошло это так. Вскоре после полудня в каюту к Исааку Штерну, как раз в тот момент, когда Абрахам Ван-Вейден заканчивал доклад о результатах штурманских наблюдений, явился матрос и с несколько растерянным видом доложил, что обнаружен неизвестный мужчина.

– В трюме среди груза прятался, гер Штерн. Нашли случайно. Но на беглого преступника не похож. Оружия при себе нет, только сундучок с вещами. И старый, лет под пятьдесят, чем-то на аптекаря или доктора похож, уж больно на вид умный. Его сейчас морские пехотинцы стерегут. Капитан за вами послал.

На несколько мгновений в каюте воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь плеском волн за бортом, да свистом ветра в такелаже, (примечание: 16.) после чего Исаак Штерн, издав нечто похожее на рычание льва, с самым решительным видом покинул каюту. Абрахам Ван-Вейден последовал за ним, прекрасно понимая состояние главы экспедиции.

Собственно говоря, в произошедшем не было ничего из ряда вон выходящего. Подобные случаи, хотя и нечасто, но бывали. Когда, доведённый до отчаяния нищетой и без прасветностью человек, не будучи в состоянии оплатить переезд в колонии, в надежде на более лучшую и счастливую жизнь, тайно пробирался на борт корабля и обнаруживал себя лишь на значительном удалении от берега, прекрасно понимая, что ради одного человека никто назад возвращаться не будет, как и выкидывать за борт самозванного пассажира. Ну, максимум выдерут линем (примечание: 17) за подобное, да и то вряд ли. Толку то, денег же от этого не прибавится. Скорее всего, запишут в команду на самые простые работы – палубу драить, чтобы зря хлеб не ил и хотя бы так заплатил за переезд. Но это на обычных кораблях, идущих в Американские колонии. У них дело другое, и ещё неизвестно, чего этот по виду умный «аптекарь» или «доктор» мог за два дня нахождения в трюме разузнать и услышать. А стало быть, вплоть до того, что посадить под замок до самого прибытия в Австралию. Но, в любом случае, назад, в Европу, как минимум до официального провозглашения независимой колонии Израиль, ему путь заказан.

На палубе было полно народу, а возле грот мачты, под охраной двух морских пехотинцев стоял человек, действительно, возрастом лет под пятьдесят, невысокого роста, хотя и довольно крепкого телосложения, лысоватый, в дешёвой, сильно потрёпанной одежде, напоминающий по виду, но не аптекаря или врача, в этом отношении Абрахам Ван-Вейден был с матросом не совсем согласен. Больше всего самозваный пассажир был похож на профессора университета. Во всяком случае, в Падуанском университете, в котором Абрахаму Ван Вейдену посчастливилось бывать, профессора выглядели именно так. Если, конечно, надеть на неизвестного вместо его лохмотьев профессорскую мантию.

– Я, Исаак Штерн – судовладелец. С кем имею честь!?