Сломанный ген

– Черт ее знает… Может, и Виолетта.

– Тогда, может быть, фамилию студента вспомните?

– А зачем мне его фамилия? Не на допросе же…

– Последний вопрос: у этих двоих лечащим доктором кто был?

– Так Власов этот самый и был.

Глава четвертая

На Артура Эдуардовича, идущего с невозмутимым видом по коридорам клиники, поглядывали с любопытством. Доктор Манкевич хоть и снял в гардеробе верхнюю одежду, под которой был надет белый халат, своим холеным видом, дорогим портфелем и вальяжными манерами не особо походил на работающих в клинике докторов.

В больницу Артур Эдуардович пришел, чтобы удовлетворить свое профессиональное любопытство, не более того. Так, во всяком случае, говорил известный врач сам себе. На самом деле то, что он узнал о новейшем препарате для лечения редкой болезни, было весьма полезно для поддержания его собственного реноме. Доктору Манкевичу весьма заманчивой казалась перспектива блеснуть при случае перед своими коллегами или пациентами недюжинной осведомленностью. Однако часы, проведенные им перед компьютером, практически ничего не дали; информации о «Клептерине» он нашел всего ничего. Фармацевтическая фирма, разрабатывающая препарат, анонсировала его появление где-то через год, но в настоящее время на официальном сайте компании висело лаконичное сообщение о том, что разработка препарата прекращена. Ни о механизме действия «Клептерина», ни о действующем веществе, ни о результатах испытаний на животных или на людях не было ровным счетом ничего. Клинические испытания проводила известная фирма, специализирующаяся на таких вещах, но подобные компании информации о ходе исследований в открытый доступ никогда не дают.

Получалось так, что единственным местом, где можно получить хоть какие-то сведения о «Клептерине», была клиника, в которой проводились исследования. Манкевич точно знал о трех пациентах, получавших этот препарат, но стороной, через своих знакомых и коллег, он выяснил, что в исследованиях участвовало около сорока больных. Интересно было узнать, помог ли им препарат и проявлялись ли у них столь специфические побочные явления, которые Артур Эдуардович наблюдал у тех пациентов, с которыми он общался.

Задача казалась довольно простой: клиника, где лечились больные, известна; имя врача, руководившего исследованиями, он узнал. На поверку все оказалось намного сложнее. Доктор Власов общаться о новом препарате наотрез отказался, да и остальные врачи клиники как будто воды в рот набрали. Пришлось Манкевичу поднимать свои связи и договариваться с главным врачом, и тут уж Лев Юрьевич отвертеться не смог и согласился на встречу.

Пока главврач, не дай бог, не передумал, Артур Эдуардович поспешил в клинику, а там его ждало разочарование; дверь кабинета доктора Власова оказалась открытой, но кабинет был удручающе пуст. Дальше Манкевич, пытаясь разыскать руководителя исследованиями, как будто попал на страницы известного романа и ощутил себя Остапом Бендером в здании «Геркулеса». Лев Юрьевич находился где-то в клинике, но пребывал в перманентном состоянии «только что вышел» и попросту бегал от Манкевича. Причем, учитывая небольшую площадь, занимаемую отделением, где работал Власов, делал он это весьма мастерски.

Прошагав по коридорам с полчаса, заглядывая в палаты и кабинеты, Артур Эдуардович решил сменить тактику. В очередной раз сунувшись в ординаторскую, он, получив ожидаемый ответ о том, что Власов ушел буквально минуту назад, попросил передать неуловимому доктору, что придет завтра. После проделанного им хитроумного трюка Манкевич зашел в пустующий кабинет Льва Юрьевича, где и засел в засаде.

Не успел Артур Эдуардович поудобнее расположиться в кресле и открыть браузер смартфона, как в дверь докторского кабинета робко постучались. Приоткрыв дверь, на пороге появилась полноватая дама лет пятидесяти со скорбным, хотя и тщательно ухоженным лицом. Манкевич наметанным взглядом моментально оценил неброские, но дорогие (наверняка дизайнерские) вещи женщины, изящные туфли, сумочку известного бренда.

– Прошу прощения, а Лев Юрьевич на месте? – печальным голосом спросила посетительница.

– Увы, нет его, как видите, – ответил Манкевич, галантно приподнявшись с кресла. – Сам вот его жду.

– Извините, – обронила женщина и уже шагнула было за порог, но в нерешительности остановилась и посмотрела на одетого в белый халат Артура Эдуардовича, похоже, собираясь о чем-то его спросить.

– Вы что-то хотели у меня спросить? – с готовностью подбодрил ее Манкевич, почуяв весьма перспективную пациентку. – Слушаю вас внимательно.

– А вы… Вы тоже врач? – осторожно поинтересовалась дама.

– Манкевич Артур Эдуардович, – представился доктор. – Врач-психиатр, кандидат медицинских наук. Прошу вас, проходите, садитесь.

Нимало не смущаясь того, что находится в чужом кабинете, Манкевич расположился за большим столом с массивными тумбами, усадив женщину напротив.

– Итак, – вкрадчиво сказал доктор. – Я вас внимательно слушаю. Что вас беспокоит?

– Я бы хотела посоветоваться с вами, доктор…

– Конечно, конечно… Как вас зовут, простите?

– Собственно, речь не обо мне. Я пришла сюда по поводу моего сына.

– Все равно стоит познакомиться, я полагаю.

– Меня зовут Елена Платоновна, – сообщила посетительница. – А моего сына – Павел.

– Очень приятно, – сказал Манкевич. – А где вы работаете?

– У меня своя дизайн-студия.

– Отлично! Так что же вас ко мне привело? – спросил доктор, не моргнув глазом присвоив себе пациента, лечившегося у его коллеги.

– Видите ли, моему сыну Павлику – он студент четвертого курса – то есть был студентом, – глаза Елены Платоновны наполнились слезами, – его отчислили из института. Так вот, ему поставили диагноз «клептомания».

«Вот оно что! – подумал Манкевич, возликовав в душе. – Везет мне сегодня; похоже, сын этой дамочки и есть тот самый Павлуха – еще один пациент, получавший «Клептерин» в рамках клинических испытаний».

– Он лежал здесь, в клинике, – продолжала женщина. – Доктор Власов предложил ему пройти курс лечения новым лекарством, которое проходило клинические исследования.

– «Клептерин» называется, – вставил доктор.

– Да-да, именно «Клептерин», – подтвердила Елена Платоновна. – До этого ему прописали антидепрессанты, сначала одни, потом другие, но ничего не помогало. Он даже здесь, в больнице, умудрился что-то украсть. Вы не подумайте, – спохватилась женщина, – Павлик очень хороший мальчик, и у него все есть! Он просто болен. Наверное, я тоже виновата – слишком мало внимания уделяла ему, особенно в последние годы. Но что поделать? С мужем мы в разводе; на мне семья и бизнес. В какой-то момент Павел замкнулся, перестал мне рассказывать о своих делах, да и вообще перестал со мной разговаривать. Я злилась, срывалась, кричала на него… – Елена Платоновна беззвучно заплакала, но быстро взяла себя в руки, проглотив слезы. – Он стал играть в азартные игры. Играл часами напролет, не в силах остановиться, проигрывал все, что у него было. После того как из дома стали пропадать деньги и ценные вещи, я не удержалась и закатила грандиозный скандал. Павел ушел из дома, перебрался в общежитие, и тут начались эти кражи… В студенческой среде такие вещи не прощаются; Павел перестал ходить на занятия, и его выгнали из института.

– Вы говорили, что ваш сын получал «Клептерин», – прервал убитую горем мать Манкевич. – Каковы результаты? Была ли положительная динамика?

– Поначалу как будто да, – ответила Елена Платоновна. – Во всяком случае Павел говорил, что желания украсть или тяги к азартным играм он больше не испытывает. Его выписали из клиники, и месяца два Павлик держался, но потом все повторилось опять. Мы с ним опять пришли сюда, чтобы попросить Льва Юрьевича назначить еще один курс «Клептерина», но доктор сказал, что проект закрыли и препарата больше не будет.

– Значит, сегодня вы пришли просить Власова снова положить вашего Павла в клинику?

– Не совсем так… – замялась Елена. – Видите ли…

– Можете говорить совершенно свободно, – подбодрил ее Артур Эдуардович своей дежурной фразой. – Все, что вы скажете мне в этом кабинете, – останется между нами.

– Понимаете, доктор, «Клептерин» – это наша с сыном последняя надежда. Но ведь в аптеках-то он не продается. Я буквально умоляла Власова продать нам «Клептерин», и он согласился.

– Вот оно что…

– Только умоляю вас! Не говорите никому…

– Хорошо, хорошо, – закивал Манкевич. – Вернемся к вашему сыну. Скажите, а не замечали ли вы за ним некоторых странностей после приема «Клептерина»? Скажем, некоторого пренебрежения к материальным ценностям, что ли?

– Что вы имеете в виду, доктор? – не поняла Елена Платоновна.

– Не перестал ли он интересоваться вещами или, например, какими-то развлечениями – тем, что раньше представляло для него интерес?

– Нет, такого я не заметила. Скорее наоборот. В последнее время Павел стал все чаще просить у меня денег, причем требовал он приличные суммы. Одевается он всегда стильно, в дорогих магазинах, а на очередной день рождения попросил подарить ему новую модель смартфона.

Артур Эдуардович, ожидавший иного ответа, задумался. «Странно, что препарат в этом случае не дал побочки, – размышлял он. – Интересно, почему?»

– Вот что мы сделаем, Елена Платоновна, – сказал Манкевич после паузы. – Приходите вместе с вашим сыном ко мне на прием, – он протянул женщине визитную карточку, – и я постараюсь ему помочь.

– А как же Лев Юрьевич? Мы договорились с ним на сегодняшний день…

– Доктор Власов вряд ли поможет вашему сыну, да и «Клептерин» в его случае не подходит, уж поверьте моему опыту.