Телохранитель

– Не спи, блин!

Пытка какая-то.

На другой день, когда Ховрин возвращался от Катиного дома к метро, подвалил серьезный парень:

– С тобой хотят поговорить.

Ховрин подошел к машине. Это был большой черный внедорожник «Тахо». Стекло задней двери опустилось. Ствола с глушителем, впрочем, оттуда не высунулось, но там сидел человек во всех отношениях неприятный. Лицо его было словно жеваное.

– Слушай сюда, малой! Жить хочешь? – прохрипело это лицо.

– А вы, дядя, кто? – оторопел Ховрин.

– Дед Пихто! Мне нужно перетереть кое о чем с твоей девчонкой! Всего пару словечков. Чисто по делу. Один на один. Ты просто постой в стороне. Пять минут.

– Скажите, о чем, я ей передам.

И тут этот жеваный человек словно что-то или кого-то вдруг увидел позади Ховрина, отчего изменился в лице, поднял стекло, и машина тут же умчалась. Ховрин обернулся, но ничего особенного не заметил. И парень, что подходил к нему, тоже куда-то делся.

Тут же записал по памяти номер машины. Подумав, позвонил Печерскому:

– Виктор Станиславович, можно с вами посоветоваться?

Поразило Ховрина, что тот звонку вовсе не удивился. Услышав только начало истории, Печерский буквально заорал в трубку:

– Приезжай сейчас же! Театр «Балтийский дом» знаешь? Рядом правее там есть бильярдный клуб «Шарада». Скажешь охраннику, что ты ко мне, и тебя проведут.

Ховрин проехала туда на метро – до «Горьковской», оттуда пешком дошел до клуба. У клуба стояли, по крайней мере, два "рэнж-ровера", большой «мерседес» и еще много других недешевых иномарок. Подошел к охраннику, тот кивнул и незамедлительно повел его в зал. Тут был полумрак, ярко освещались лишь зеленые бильярдные столы. Тусовочный народ еще не собрался, музыка звучала откуда-то из глубины. Там стояли столики. На стене светились мониторы. Показывали какой-то рукопашный бой. Все, глядя на экран, непрерывно трещали фисташками. Какой-то мужчина с тухлым лицом как всунулся носом в кружку пива, так и не вылезал из нее, словно спал.

В полумраке за обычным ресторанным столиком сидел сам господин Печерский. Стол перед ним был засыпан скорлупками от фисташек. Кружка пива была опустошена наполовину.

Бумажку с записанным номером Печерский сразу передал какому-то человеку, который тут же вышел. Потом спросил:

– Опиши его.

– Довольно противный, лицо изъедено рубчиками, будто раньше были прыщи. Бугристая голова. Старый – лет пятьдесят.

Тут появился человек, которому передали записанный номер, что-то прошептал на ухо Печерскому.

– Ага, – сказал тот. – И чего он от тебя хотел?

Сам Печерский представлял собой гору жира, в которую нередко превращаются бывшие спортсмены-тяжеловесы, когда уходят из спорта и перестают тренироваться. У него был складчатый загривок бегемота, выпиравший сзади над воротником. Его, как борова, можно было резать на сало. В голодные годы на Украине его наверняка засолили бы и съели бы. Там любят сало. При этом он был в явно очень дорогом костюме, с галстуком, на котором блеснула золотая заколка.

И вот этот большой солидный человек вдруг придвинулся к Ховрину и с интересом десятиклассника, интересущимся дракой только что произошедшей в школьном туалете, спросил:

– Я вот чего не понял: хули он до тебя-то доебался? – в глазах Печерского блестел искренний интерес.

Ховрин, переминаясь с ноги на ногу, сказал. Чувствовал он себя довольно неприкаянно, уже жалел, что пришел.

Какое-то время Печерский думал, потом понимание и решение возникло в его глазах.

– Любопытно. Очень любопытно....

Он переглянулся с сидевшим рядом мужчиной в костюме, в очках и с галстуком. Тот едва заметно кивнул. И тут Печерский резко изменил поведение: он указал Ховрину на стул напротив:

– Ну, это несколько меняет дело. Садись-ка…

Позвонил куда-то, приложив правую руку с казавшимся крошечным телефоном к мясистому приплющенному уху, ждал ответа, барабаня пальцами левой руки по столу.

– Давайте сходу ко мне! – сказал и положил трубку на стол.

Потом внимательно посмотрел на Ховрина. Глаза у него стали хитрые-прехитрые. И вообще вид у него стал как у Карабаса-Барабаса, вдруг узнавшего от Буратино, что в каморке папы Карло есть таинственная дверца. Ховрин потом думал, что так могло заинтересовать Печерского, но ничего придумать не мог.

Печерский достал из внутренего кармана пиджака сверкающую золотом ручку, написал на бумажке цифры и дал Ховрину: там было два номера мобильных телефонов и два имени: Андрей и Сергей.

– Это братья Гарайсы. Наша гвардия. Если будут наклевываться какие-нибудь разборки, типа этой, сразу звони им, они будут в курсе и если что – помогут… Это теперь будет типа твоя «крыша». Надо будет, забьем стрелку. Ничего не бойся и, главное, не дергайся, тяни время, сразу звони Гарайсам.

По сидящим в комнате прошел шумок, народ заерзал. Услышав слово «стрелка», бугай за бильярдным столом утробно хохотнул, мотнул головой. Прозвище у него было Тапир. Очень точное – была у него некая глобальная горбоносость. Здоровенный, двухметровый парнище, спокойный, как слон. И кулаки у него были очень большие. И еще был тут один тип. Погоняло у него оказалось Миша-Топор. Нехорошее какое-то прозвище. Сам он был длинный, худой, заросший пегой бородой до глаз. Сами глаза его были какие-то мутные – страшный человек. Да и все тут были такие. И очкастый рядом с Печерским тоже был какой-то недобрый. У него были очки с очень толстыми стеклами и глаза его, казалось, жили самостоятельно где-то в глубине этих стекол. Зрачки метались в них, как рыбки в аквариуме. Жуть!

В этот момент подошли и сами братья Гарайсы, которых, видимо, Печерский и вызвал по телефону. Оба были просто огромные, светловолосые, с хрящеватыми носами, Ховрин оценил свои шансы в поединке против любого из них как однозначно нулевые. Он не продержался бы и минуты – прихлопнули бы, как клопа. Осознавать это ему было неприятно. Такое ощущение расстроило Ховрина, да и не только его, а буквально всех, кто когда-либо сталкивался с братьями Гарайсами. Печерский, отойдя с ними в сторону, что-то им сказал и показал им Ховрина. Те без особых эмоций кивнули.

Позже оказалось, что братья Гарайсы, Андрей и Серега, – светловолосые близнецы-гиганты – при абсолютной внешней похожести имели совершенно разные характеры. И только по этой разнице характеров их и можно было различать: Андрей был злой, а Серега – добрый. Или наоборот.

Еще через десять минут Ховрин вышел из бильярдного клуба. Пришлось чуть ли не протискиваться: у входа стояли очень тесно три большие машины – все черные внедорожники «Мерседес». Две были пустые. В третьей сидел водитель в пиджаке, белой рубашке с галстуком, но почти наголо стриженый, вроде, как и явно дорого одетый, но в целом совершенно ужасного вида, как будто бы только вышел из тюрьмы, где отсидел долгий срок за жесткое и дерзкое убийство.

В результате этой встречи Ховрин вроде бы получил «крышу», но все равно чувствовал себя довольно неуютно, поскольку ничего не понял, кроме того, что им явно играли вслепую. Мелкая шантрапа и гопота, понятно, в счет не шла, на нее можно было вообще не обращать внимания, а вот боевики на внедорожнике и жеваный тип на «Тахо» серьезно его обеспокоили. Вопрос, который его волновал и оставался нерешенным: причем тут вообще Катя Гарцева?

На следующее утро на тренировке Ховрин как обычно лупил кулакам и ногами по мешку.

И снова Михалыч позвал, как пролаял:

– Витя, с тобой тут хотят поговорить.

Это оказался мужчина лет пятидесяти или чуть больше. Ростом чуть ниже Ховрина, плотный, широкий. Сам он был не то чтобы совсем лысый, но имел на голове довольно скудную, коротко стриженую седую поросль. Еще у него была «ришельевская» бородка, точнее клок волос сразу под нижней губой, которую он, как оказалось позже, имел привычку тормошить, подергивать, когда задумывался. В комплекте с усами это образовывало вокруг рта кольцо волос. Он протянул Ховрину руку, крепко пожал, представился:

– Здравствуйте, Виктор! Меня зовут Сергей Николаевич Данилов. Я работаю в компании Владимира Петровича Гарцева, родного отца известной вам Кати Гарцевой, занимаюсь безопасностью его предприятий, находящихся на территории России. Вы, наверно, в курсе, что Владимир Петрович живет сейчас за границей. Тому способствовали разные обстоятельства. Катя Гарцева его дочь от первого брака. Он волнуется за ее безопасность. Думаю, на бытовом уровне тут проблем на настоящий момент нет. Но дело в том, что у него есть, скажем так, имеется серьезный оппонент, бывший партнер, который в свое время, скажем прямо, украл у него довольно крупную сумму денег. Если на доллары это примерно десять миллионов. Некто Александр Борисович Гилинский. Ничего тебе не говорит эта фамилия?

Ховрин только неопределенно пожал плечами.

– Так вот: этот самый Гилинский недавно приехал в Петербург и находится тут уже две недели.

– А при чем тут Катя? – спросил Ховрин.

– Пока не знаем. Какие-то дела. Тут-то и вопрос, какие. Может, и не причем. Но на всякий случай мы хотим усилить ее охрану.

– Откуда вы все это знаете? – спросил Ховрин.

– Я работаю на Владимира Петровича Гарцева уже семь лет. А вообще-то я бывший офицер, когда-то служил в военной разведке, – сказал Данилов. – У меня свои каналы информации.