Легенды и были старого Кронштадта

Легенды и были старого Кронштадта
Владимир Виленович Шигин

Морская летопись
Уже при первом упоминании слова «Кронштадт» сразу же представляются одетые в гранит набережные и частокол корабельных мачт, перезвон склянок и мокрая брусчатка мостовой, низкое балтийское небо и молчаливые матросы в бушлатах с надвинутыми на лоб бескозырками…

На самом деле сегодняшний Кронштадт совсем не такой, как мы его себе представляем, а куда более яркий и многообразный. Ну, а каким был Кронштадт на заре своего существования во времена столь далекой от нас эпохи парусного флота? Какие люди проживали в нем и ходили по его улицам, отправлялись в далекие моря от его причалов, чтобы вернуться обратно через долгие месяцы, а то и годы? Все ли мы знаем о том, чем они жили и как трудились, чем увлекались и о чем мечтали? Увы, ветер времени давно рассыпал их прах, не сохранив в большинстве случаев даже могил. Однако читателю предоставляется редкая возможность прикоснуться к старому и почти уже неизвестному Кронштадту, прикоснуться к его легендам…

Владимир Шигин

Легенды и были старого Кронштадта

© Шигин В. В., 2015

© ООО «Издательство «Вече», 2015

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2015

Сайт издательства www.veche.ru

* * *

Моим друзьям-кронштадтцам Михаилу и Татьяне Марченко посвящаю эту книгу.

    Автор

Уже при первом упоминании слова «Кронштадт» сразу же представляются одетые в гранит набережные и частокол корабельных мачт, перезвон склянок и мокрая брусчатка мостовой, низкое балтийское небо и молчаливые матросы в бушлатах с надвинутыми на лоб бескозырками…

На самом деле сегодняшний Кронштадт совсем не такой, как мы его себе представляем, а куда более яркий и многообразный. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто посетить этот удивительный город и пройтись по его проспектам и скверам. Вы увидите и Кронштадт, и его жителей.

Ну а каким был Кронштадт на заре своего существования, во времена столь далекой от нас эпохи парусного флота? Какие люди проживали в нем и ходили по его улицам, уходили в далекие моря от его причалов, чтобы вернуться обратно через долгие месяцы, а то и годы? Все ли мы знаем о том, чем они жили и как трудились, чем увлекались и о чем мечтали? Увы, ветер времени давно рассыпал их прах, не сохранив в большинстве случаев даже могил. Однако у нас все же есть уникальная возможность прикоснуться к старому и почти уже неизвестному Кронштадту, прикоснуться к его легендам…

Часть первая. Корабли уходят, а Кронштадт остается

Глава первая. Котелок с горячей кашей

Начинать предысторию Кронштадта следует, видимо, с XVII века, когда для России военно-политическая обстановка на балтийском побережье сложилась исключительно тяжелой. Древняя русская Ижорская земля была захвачена Швецией, и Россия оказалась практически отрезанной от Балтики. Несмотря на упорную многовековую борьбу за выход к морю, сделать это все никак не удавалось.

Владения Швеции на побережье Балтики между тем постоянно расширялись. Балтийское море постепенно превращалось во «внутреннее шведское озеро», где господствовал многочисленный шведский флот.

Именно поэтому, решив в 1696 году, взятием крепости Азов, вопрос о выходе России к берегам Азовского моря, Петр I обратил свой взор на берега Балтики. Весной 1700 года, заручившись поддержкой Дании и Польши, он начинает долгую и кровопролитную борьбу со Швецией за выход к балтийским берегам, вошедшую в историю как Северная война.

Начало новой войны было для России крайне неудачным. Уже в июне 1700 года шведский флот во главе с королем Карлом XII появился у побережья союзной нам Дании. Сюда же прибыли боевые корабли Англии и Голландии. Армада под флагами трех наций в составе 60 линейных кораблей подошла к Копенгагену и жестоко бомбардировала датскую столицу. Результатом бомбардировки стал выход Дании из войны со Швецией. Война еще практически не началась, а Россия потеряла своего главного союзника.

Не прошло двух месяцев с момента капитуляции Дании, как шведский флот высадил в Рижском заливе армию Карла XII, которая нанесла серьезное поражение нашей армии в кровопролитнейшем сражении под Нарвой. Теперь все надо было начинать с нуля – воссоздавать разгромленную армию и строить флот…

Имея опыт Азовских походов, Петр прекрасно понимал, что, не построив на берегу Балтики крепостей и не заведя собственного флота, бороться за обладание морем бессмысленно. Поэтому на северо-западе России немедленно началось строительство транспортных судов, а затем и боевых кораблей. Уже в январе 1701 года было приказано «на реках Волхове и Луге для нынешней свейской службы сделать 600 стругов». Наряду с постройкой стругов были переписаны и приобретены все транспортные средства у частных владельцев на Ладожском и Онежском озерах, на Свири, Тихвине, Волхове и других реках. У «бывалых людей» собирались подробные сведения о путях подхода от устья Волхова к Неве. Впрочем, это было только начало.

Зимой 1702 года Петр приступил к созданию верфи на впадающей в Ладогу реке Сясь. Там сразу же началась постройка первых боевых кораблей. Спустя год кораблестроительные работы развернулись на Волхове. Весной 1703 года к постройке кораблей приступили и на реке Свирь. Здесь у Лодейного поля были созданы знаменитые Олонецкие верфи, ставшие основным центром создания будущего Балтийского флота. Для кораблестроительных работ и комплектования команд переводились опытные мастера и моряки с Азовского флота.

Первым кораблем, построенным на Олонецких верфях, стал фрегат «Штандарт». Следом за фрегатом построили галеры «Золотой орел», «Надежда», «Федор Стратилат» и другие.

Пока главные силы Карла XII были задействованы в Польше, Петр решил, не теряя времени, пробивать выход к морю. Весной 1702 года наши войска стали теснить шведов к побережью Финского залива. Боевые действия развернулись на берегах Ладожского и Чудского озер, где противник имел флотилии боевых кораблей.

В мае 1702 года в проливе, соединяющем Чудское озеро с Псковским, отряд наших судов был встречен шведской эскадрой под командованием командора Лешерна. Завязался упорный бой, продолжавшийся в течение трех дней. Вражеским огнем было разбито и потоплено несколько карбасов. Однако наши на своих утлых суденышках смело шли на абордаж и захватывали неприятельские суда. В первом же бою с эскадрой Лешерна была захвачена шведская яхта «Флундран», затем яхты «Виват» и «Вахтмейстер». Шведы отошли, а наши прорвались в Чудское озеро.

Затем боевые действия начались и на Ладожском озере, где находилась шведская эскадра вице-адмирала Нумерса. 15 июня 1702 года произошел первый бой. Шведские суда стояли на якорях недалеко от устья реки Вороны. Наши внезапно атаковали неприятеля, нанесли серьезные повреждения флагманской бригантине «Джойа» и вынудили шведов уйти. Вскоре противнику был нанесен еще более сильный удар. 30 русских карбасов напали на эскадру Нумерса около Кексгольма и причинили ей серьезный урон. Шведы потеряли несколько судов и до трехсот человек убитыми и ранеными.

После этого Нумерс покинул Ладогу, уйдя в Финский залив. Теперь наши войска получили возможность осадить Нотебург, древнюю русскую крепость Орешек у истоков Невы, закрывал выход из Ладожского озера к морю.

11 октября, после десятидневной непрерывной бомбардировки Нотебурга, русские войска пошли на штурм. Добравшись на судах до острова, они «начало приступа со всех сторон крепости жестоко учинили». Потери атакующих были огромны, но неприятельский гарнизон в конце концов «ударил шамад», т. е. капитулировал.

– Зело жесток этот орех был, – с удовольствием говорил Петр после взятия Нотебурга-Орешка, – однако, слава богу, счастливо разгрызен.

* * *

Взятие Нотебурга расчистило нам путь на Балтику. Не теряя времени, наши войска двинулись вниз по Неве к Финскому заливу. Овладев средним течением реки, армия Шереметева весной 1703 года вышла к ее низовьям, где находилась шведская крепость Ниеншанц, и захватила ее.

На следующий день после взятия Ниеншанца у устья Невы появилась шведская эскадра вице-адмирала Нумерса. Не предполагая, что Ниеншанц уже занят русскими войсками, неприятельские корабли спокойно встали на якорь возле берега. При этом два судна – «Гедан» и «Астрильд» зашли в реку и бросили якоря в отдалении от основной эскадры.

Этой неосмотрительностью противника и воспользовался Петр I.

Едва солнце скрылось за горизонтом, в светлых сумерках к устью Невы на лодках направились два отряда – преображенцев и семеновцев.

На рассвете 7 мая отряд лодок с солдатами во главе с Петром и Меншиковым (ибо «понеже иных, на море знающих, никого не было») неожиданно атаковал эти суда. При этом на лодках не было ни одной пушки, тогда как у противника имелось 18 орудий.

Шведы, еще ночью заметив обходящие их лодки, сыграли тревогу и подняли паруса, намереваясь присоединиться к эскадре. Однако сильный встречный ветер и узости протоки им в этом препятствовали. Шведская эскадра также подняла паруса, пытаясь прийти на помощь попавшим в ловушку товарищам, однако войти в Неву не решилась. Пытаясь уйти от приближающихся лодок, шведы поливали их картечью.

Но лодки уже вплотную подошли к неприятельским судам, и солдаты бросились на абордаж. Сам Петр, «не щадя своей монаршей милости», одним из первых пробился на палубу «Астрели» с топором и гранатой в руках. На палубах «Гедана» и «Астрильда» разгорелся ожесточенный рукопашный бой. Часть шведов бросилась выбирать якоря, другая пыталась поднять паруса…

На флагманском шведском корабле в бессильной ярости перебегал от борта к борту потрясенный происходящим Нумерс.

На шведской эскадре давно сыграли тревогу, начали сниматься с якорей, но, как назло, остовый, противный ветер усилился, развел крупную встречную волну. Не прошло часа, как стрельба прекратилась на шняве и галиоте… От бессилия Нумерс сжал кулаки – он прекрасно понимал, что значила эта наступившая тишина.

Схватка была короткой, но кровавой. Убитых тут же предали морю, пленных заперли в трюм.

Жесткий характер битвы подтверждает сам Петр в письме Федору Матвеевичу Апраксину: «Понеже неприятели пардон зело поздно закричали, того для солдат унять трудно было, которые, ворвався, едва не всех покололи, только осталось 13 живых. Смею и то писать, что истинно с 8 лодок только в самом деле было. И сею, никогда бываемою викториею вашу милость поздравляю».

Теперь надо было торопиться и уводить суда. Последовала команда Петра:

– С якоря сниматься, паруса ставить!

Первым шел на 8-пушечном «Астрильде» сам Петр, за ним в кильватер – 10-пушечный «Гедан» под командой верного Александра Меншикова. Победители привели свои трофеи в полдень следующего дня к стенам крепости, получившей название Шлотбург.

Журнал Петра отметил: «…а мая 8-го о полуночи привели в лагерь к фельдмаршалу оные взятые суда, борт адмиральский, именуемый “Гедан”, на оном десять пушек 3-фунтовых, да шняву “Астрел”, на которой было 14 пушек. Людей на оных было всего 77 человек, из того числа побито: поручиков – 2, штурманов – 1, подштурманов – 1, констапелей – 2, боцманов – 2, боц-манатов – 2, квартирмейстеров – 1, волонтеров, матросов и солдат – 47 человек, в полон взято: штурман – 1, матросов и солдат – 17, кают-юнг – 1».

Крепостные стены озарились залпами салюта. Русские полки приветствовали первый корабельный трофей на море. Военный совет состоялся в тот же день и был единогласен. Капитана Петра Михайлова и поручика Меншикова наградили орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Кроме того, государь получил чин капитана-командора. Вручал ордена первый кавалер этого ордена генерал-адмирал Головин. На эту награду Петр в письме графу Апраксину отреагировал так: «Хотя и недостойны, однако ж от господина фельдмаршала и адмирала мы с господином поручиком учинены кавалерами Святого Андрея».

Этой небольшой, но очень важной победе Петр радовался беспредельно.