Битва за Степь. От неудач к победам

Вскоре выяснилось, что появление «Чарльза Спенсера» у абхазских берегов не было случайностью. Провокацию лично организовал первый секретарь британского посольства в Стамбуле Дэвид Уркварт с одобрения посла Джона Понсонби. Если в начале карьеры Уркварт слыл записным эллинофилом, то затем быстро перекрасился в еще более ярого туркофила и, соответственно, в русофоба. В 1833 году Уркварт возглавил английское торговое в представительство в Турции, которое, разумеется, занималось больше политикой, чем своими прямыми делами. Тогда, будучи очень близок к советнику султана Махмуда II (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%85%D0%BC%D1%83%D0%B4_II) Решид-паше, Уркварт пытался спровоцировать Англию на вторжение в Египет для оказания помощи туркам. Но в планы Лондона это тогда не входило, и инициативному дипломату дали по рукам.

После этого Уркварт не унялся. Заниматься бумажными секретарскими делами ему было скучно, и он мечтал стать активным участником Большой Игры. Чтобы обратить на себя внимание, Уркварт издал весьма скандальную книгу «Англия, Франция, Россия и Турция», в которой обвинил Петербург в коварных планах по захвату Стамбула и аннексии Персии. Более того, для России, по мнению Уркварта, эти захваты должны были стать лишь прелюдией к завоеванию Индии.

Он писал: «Вся Оттоманская империя немедленно перейдет от нас к ней (к России. – В.Ш.), к тому времени она (Турция. – В.Ш.) станет нашим явным врагом. Вооруженные силы, оружие, границы, крепости, сокровища и флот Турции, сейчас призванные действовать против России, станут действовать против нас – вымуштрованные, объединенные и направляемые ею. Поглотив Турцию, Россия затем поработит Персию. Персы, народ многочисленный, терпеливый и воинственный, будут Россией обучены и направлены без каких-либо проблем и больших затрат».

Уркварт нимало не сомневался, против кого они будут направлены. Склонных к грабежам персов не придется долго уговаривать, если пообещать им в качестве трофеев баснословные сокровища Индии.

«Россия, – писал он в заключение, – выбирает свой момент… она не может просчитаться и упустить такой момент, как этот. На этом сосредоточены весь ее ум, энергия и ресурсы. Она начнет свое наступление только тогда, когда будет полностью уверена в успехе».

При этом у Уркварта был свой собственный рецепт обуздания русской экспансии – мятежная Черкесия.

* * *

Предупреждение Уркварта пришлось на тот момент, когда складывалось впечатление, что Россия снова пришла в движение. Дополнительно к увеличению своих флотов русские значительно усилили и свое присутствие на Кавказе – плацдарме, с которого почти наверняка можно было начать любое дальнейшее продвижение в Турцию или Персию. Теперь, когда русофобия достигла небывало высокого уровня, Уркварт не испытывал недостатка в слушателях.

Несколько раз англичанин с контрабандистами даже посетил прибрежные черкесские селения. Вернувшись, Уркварт заявил, что черкесы напоминают ему его родных шотландцев, мол, такие же доверчивые и бестолковые, а потому нуждаются в его руководстве. После этого он начал строчить прокламации. Если почитать прокламации Уркварта народам «свободной Черкесии», то создается впечатление, что написано все было не в первой половине XIX века. А в первой половине XXI! Идентично все – и слова, призывы, рассуждения и выводы!

Из воззвания Дэвида Уркварта: «Сопротивляясь России, кавказские народы оказывают бесценную услугу Англии и Европе. Если русская армия захватит Кавказ, уже никто и ничто не сможет остановить ее победную поступь дальше на юг, восток или запад и помешать царю стать полновластным хозяином в Азии и Европе. Черкесы являются стражами Азии… Вы единственные из народов мира, кто узрел истинное лицо России. Потому-то вы одни и противитесь ее власти. Но вы должны увидеть и истинное лицо Европы. Ваша безопасность в борьбе с Россией была гарантирована знанием ее слабостей, ваша защита от Европы будет заключаться в знании ее вероломства».

Честно говоря, сложно сказать, на кого были рассчитаны прокламации Уркварта. Возможно, их читали в Форин-офис, но вряд ли в горных аулах…

Разумеется, что секретарь посольства – это не та фигура, которая что-то решает самостоятельно, но деятельный дипломат, имеющий поддержку в высоких кабинетах, может сделать многое. Первыми помощниками в деле провокаций на Кавказе у Уркварта стали беглые поляки во главе с Адамом Чарторыйским. То, что позволял себе Уркварт, выходило далеко за рамки обычной дипломатии. В 1834 году он в очередной раз вместе с контрабандистами высадился на кавказском берегу у шапсугов и издал там прокламацию, призывающую все горские народы объединиться в священной войне против России.

– Не покупайте русские товары! – вещал Уркварт, собрав старейшин. – Я лично пришлю вам все, что только просите!

Шапсуги, кивая папахами Дауд-бею (как они именовали Дэвида Уркварта), даже газават обещали, но отказываться от русских товаров не торопились.

После перехвата «Спенсера» Уркварт задумал еще более масштабную провокацию. На этот раз для нее зафрахтовали океанскую шхуну «Виксен».

– В случае удачи нашего плавания мы получим доказательство того, что русские de facto не владеют берегами Кавказа, а в случае неудачи – возможность спровоцировать конфликт между нашими странами. При этом Петербургу, несомненно, придется оправдываться!

Лорд Понсонби, слушая своего эксцентричного секретаря, покачивал лысеющей головой:

– Идея неплоха, но я все же запрошу разрешение у Лондона.

Вскоре разрешение пришло. Владельца шхуны Джона Белла инструктировал лично Уркварт.

– Вам надлежит следовать прямиком к Суджук-Кале! – очертил он холеным пальцем будущий маршрут шхуна по карте.

– Но ведь там стоит русская брандвахта и нас гарантированно поймают! – подскочил опытный Белл. – Не лучше ли найти какой-то дикий берег?

– Ни в коем случае! – рассмеялся Уркварт. – В том-то и дело, что тебя должны поймать! Поэтому не русские должны искать тебя, а та должен сам найти их.

– А что дальше? – нервно спросил шкипер, понимая, что невольно становится пешкой в какой-то серьезной игре.

– А дальше мы раздуем из твоего ареста вселенский скандал и объявим России войну!

– Неужели из-за моей скромной особы будут такие последствия? – ужаснулся рыжий шкипер.

– Когда-то из-за уха Дженкинса мы изгнали испанцев из Вест-Индии. Почему бы теперь из-за уха Белла не поставить на колени Россию! – расхохотался собственной шутке Уркварт. – Не робей, Джон! Все уже продумано и просчитано! Тебе надо лишь хорошо сыграть свою маленькую роль!

Пока Уркварт готовил операцию, посол лорд Понсонби убеждал султана Махмуда II, что тому будет оказана любая помощь, «если он будет действовать как султан, а не как вассал русского царя».

Махмуд некоторое время уходил от прямого ответа, понимая, что должен быть благодарен Николаю I, который несколько лет назад спас его от мятежного египетского паши Мухаммеда Али. Но Понсонби был настойчив и хитер. Вскоре он убрал с пути упиравшегося раис-эфенди, после чего сдался и сам Махмуд.

* * *

12 ноября 1836 года очередной отряд российских судов, обеспечивающих крейсерскую блокаду побережья Кавказа, заметил в море неизвестное двухмачтовое судно.

Командир отряда контр-адмирал Эсмонт вызвал к себе сигналом бриг «Аякс» и, когда тот щегольски «обрезал корму» флагмана, прокричал его командиру в жестяной рупор:

– Николаша, догони мерзавца и вытряси из него душу!

– Прикажите потопить! – перекрывая шум ветра, отозвались шканцы «Аякса».

– Топить не надо! – хмыкнул Эсмонт. – Хватай за ноздрю и тащи в Геленджик, а ежели заартачится, причеши картечью!

– Понял, Самуил Андреевич, отделаю в лучшем виде!

Круто кренясь на набегавшей волне, «Аякс» сделал лихой разворот и, наполнив паруса попутным зюйд-вестом, бросился в погоню за уже едва видимым на горизонте парусом.

Командир брига капитан-лейтенант Вульф был парнем отчаянным и азартным. А потому, поручая ему погоню за очередным контрабандистом, Эсмонт был уверен – этот не подведет.

Погоня получилась сложной, так как начался шторм. Но Вульф дело свое знал и на следующий день отыскал беглеца в бухте Суджук-Кале. Шхуна стояла на якоре, и от нее сновали к берегу шлюпки, на которых перевозился какой-то груз. На самом берегу была видна толпа горцев, принимавших груз. На все сигналы прекратить выгрузку и прибыть на борт «Аякса» с документами шкипер Белл ответил отказом.

– Зарядить холостым! – велел Вульф.

Только после выстрела трехфунтовой пушки с «Виксена» прокричали, что готовы двигаться за русским бригом. Вскоре оба судна вышли из бухты, а чтобы у англичан не возникло никаких неправильных мыслей, на борт шхуны была послана досмотровая партия. Когда шесть матросов во главе с мичманом Перелешиным поднялись на «Виксен», шкипер встретил их откровенным хамством.

– Вы находитесь на палубе британской шхуны, поэтому потрудитесь объяснить цель вашего прибытия!

– Цель нашего прибытия простая! – шмыгнул простуженным носом Павел Перелешин. – Проверка документов и досмотр груза на предмет военной контрабанды!

– Я заявляю свой протест!

– Протест принимается! – широко улыбнулся Перелешин. – А теперь давайте судовую роль и накладные бумаги…

Проверка показала, что трюмы шхуны были заполнены солью. Когда же наши матросы лопатами разгребли соль, то в ней нашли и орудийные стволы, бочки с порохом и английские ружья. Военная контрабанда была налицо!

В Геленджике шхуна была арестована. Началось расследование.

Часть оружия, к сожалению, со шхуны все же успели свезти. В пользу этого говорила пустая часть кормового трюма шхуны и изменение ее осадки, что указывало на недавнее пребывание значительного груза на борту судна. О наличии огромного объема военной контрабанды говорил и допрос команды и шкипера «Виксена», в показаниях которых было немало подозрительных противоречий. Кроме этого, Белл был пойман с поличным, когда занимался свозом на берег оружия.

В декабре 1836 года факт военной контрабанды подтвердила и английская пресса. Так как судно было захвачено стоящим на якоре во время разгрузки, то на основании положения 1832 года оно было объявлено русскими властями призом. Шкипер Белл был арестован при каюте.

После окончания расследования «Виксен» с русской командой под охраной «Аякса» был направлен в Севастополь, но из-за шторма судно вынуждено зашло в Феодосию. Прибыв туда, Белл нашел возможность передать письмо английскому консулу в Одессе Джону Эмсу. В письме он излагал свой протест против задержания и просьбу о покровительстве.

Уже через несколько дней французский консул в Одессе Ксавье Оммер де Гель так докладывал о случившемся в Париж: «Вот факт, а вот вызванные им предположения: некоторые лица даже из высших кругов общества предполагают, что захваченное у берегов Черкесии судно было умышленно туда направлено лордом Понсонби, а следовательно, и английским правительством, с целью решительно и остро поставить вопрос о блокаде и пересмотреть его. Верить этому дает повод выбранное англичанином место побережья для выгрузки своих товаров, потому что как раз между Суджук-Кале и Геленджиком находились военные суда, ускользнуть от которых не было никакой возможности». Французский дипломат не знал, что накануне газета «Монинг хроникэл» опубликовала следующее сообщение, полученное от собственного корреспондента из турецкой столицы: «Шхуна «Виксен»… отплыла из Константинополя с инструкцией прорвать… блокаду, установленную Россией у берегов Черкесии… Груз судна состоит, главным образом, из пороха – статьи, запрещенной русским тарифом, но именно поэтому и тем более (этот факт) высоко оценивается, с точки зрения решительного характера экспедиции, так как это дает возможность испытать законность (установленной) блокады… Прошло лишь два года с тех пор, как мистер Дэвид Уркварт, в то время еще пионер этого дела, стремившийся использовать все средства, которые бы могли способствовать его успеху, пренебрегая всеми трудностями и подвергая себя серьезному риску, проник внутрь интересующей его страны. С тех пор он убежден, что эффективное сопротивление России нужно оказывать именно здесь». Данная информация была отправлена журналистом этой газеты Джоном Лонгвортом, арестованным вместе с командой шхуны на «Виксене». Британский посол в России лорд Дархем (не втянутый в интригу Уркварта) поначалу был удовлетворен разъяснениями по делу «Виксена», однако российского министра Карла Нессельроде предупредил: