Публичная власть и новый социализм

Таким образом, частнокапиталистические (рыночные) отношения в экономике страны стали «отмирать» вместе с частнохозяйственным капиталистическим укладом и коммерческим сектором.

Отрицательную роль партийная власть сыграла в том, что она под давлением государственной власти, которая объективно развивалась на принципах «бюрократического централизма», постепенно свой партийный «демократический централизм», как принцип управления, стала подменять государственным, бюрократическим централизмом. Общие собрания коммунистов превращались в формальные заседания, на которых, якобы, «избирались» руководители, которых фактически предлагали (назначали) «сверху».

Это сказалось и на органах Советской власти.

Общие собрания рабочих и служащих, а также советы трудовых коллективов на госпредприятиях перестали играть существенную роль, превратившись в формальные «бюрократические заседания».

Другими словами, «выборность должностных лиц» и «принципы представительной и прямой демократии» подменялись постепенно «назначением партийных и советских должностных лиц сверху» и «принципами партийного единоначалия».

И чем мощнее становился государственный сектор экономики, тем прочнее в Публичной власти укреплялись принципы «бюрократического централизма».

Чем прочнее становились принципы «бюрократического централизма», тем сильнее становилась государственная власть в СССР.

Чем сильнее становилась государственная власть в СССР, тем слабее становилась советская власть и слабела роль органов местного советского самоуправления в системе единой коммунистической Публичной власти.

Местное самоуправление в лице советской власти, вобравшее в себя все традиции общинного, городского и земского самоуправления, под давлением партийной и государственной власти уступало свои позиции и отходило на второй план.

Советы по «сталинской конституции» самостоятельно решали вопросы, как местного, так и государственного характера. Но «самостоятельность» этих решений имела чисто формальный характер. Все решения фактически принимались в органах партийной власти.

Демократический централизм, формально допускал автономию и самостоятельность органов местной советской власти. Но так как, горизонтально-территориальные органы власти были жестко встроены в вертикально-отраслевую систему партийной и государственной власти, то в действительности местные советы теряли свою самостоятельность и фактически выполняли решения не конференций (собрания делегатов) и не общих собраний, а исполнительных органов партийной и государственной власти.

Реально в стране господствовала партийная власть, которая вкупе с государственной властью препятствовала развитию, как коммерческого сектора экономики, так и колхозно-кооперативного, преобразуя колхозы в совхозы.

Господство партийной и государственной власти способствовало господству «бюрократов и чиновников всех уровней». Публичная власть постепенно превращалась в «административно-командную систему управления производством». И такая модель управления государственным сектором экономики объективно стала защищать не «интересы народа», а «интересы партийной, хозяйственной и военной бюрократии», которым выгодно было господство именно государственной (общей, социалистической) собственности на средства производства.

Почему выгодно?

Да, потому, что, «частной собственностью бюрократа является государство» (К. Маркс).

Таким образом, мы можем уверенно сказать, что государственный сектор экономики и главный его экономический уклад под названием «государственный капитализм», с 1936 года стал развиваться в СССР не при господстве советской власти, а при господстве государственной власти, т.е. при господстве различных форм советской бюрократии.

И коммунистическая Публичная власть, взявшая курс на построение социализма и коммунизма, постепенно превращалась в бюрократическую Публичную власть, защищающую курс на удержание социализма и на сдерживание новых производительных сил, которые направили бы страну на построение коммунизма. Потому что при переходе к коммунизму, как доказали классики марксизма-ленинизма, государственная (общая) собственность постепенно «отмирает», уступая господствующее место в экономике страны коллективной (общей долевой) собственности. Собственности «ассоциированных производителей» (К. Маркс).

В послевоенное время, в 50-х годах в СССР господства советов, господства советской власти в системе коммунистической Публичной власти уже не было.

Вот почему с 1917 года и вплоть до 1990 года в СССР не было принято никаких законов о местном самоуправлении, которое фактически могло бы развиваться в форме советской власти.

В эти годы государственные идеологи от партийной бюрократии подавляли даже идеи и всякие теоретические рассуждения о местном самоуправлении.

Можно с уверенностью сказать, что новая история развития российского законодательства о местном самоуправлении (читай: о народовластии) возобновилась лишь во времена Перестройки (1985 – 1993 гг.).

15. Перестройка, бюрократы-либералы и рыночный социализм.

Местное самоуправление в СССР в течение длительного периода (с 1917 по 1990 год) практически не получило закрепления в правовых актах.

В 1960-х годах во время «хрущевской оттепели» в партийных документах и научной литературе неожиданно заговорили о «местном самоуправлении», но ненадолго.

Интерес к идее местного самоуправления вернулся в 80-х годах прошлого столетия.

Это началось во времена В. Андропова, который решил навести в стране порядок. Тогда некоторые представители партийной бюрократии неожиданно стали требовать усиления ответственности местных органов власти за комплексное, сбалансированное экономическое и социальное развитие территорий.

В 1985 году советский народ в большинстве своем поддержал М. Горбачева, который, став Генсеком, вдруг объявил «гласность и перестройку в системе органов управления».

Народ поверил молодому партократу, потому что искренне понадеялся, что с помощью гласности будут уничтожены льготы и привилегии представителей партийной и государственной власти.

XXVII съезд КПСС (1986 год) окончательно возродил идею о местном самоуправлении и определил стратегию развития социалистического самоуправления народа.

На предприятиях государственного сектора экономики рабочим разрешалось создавать советы трудовых коллективов и избирать директоров предприятий. В связи с этим, думали советские люди, в Публичной власти господствующее место займет горизонтально-территориальная система советской власти, а не вертикально-отраслевая система партийной и государственной власти.

На первом этапе Перестройки объективно и целенаправленно законодательная работа пошла именно в эту сторону.

В июне 1987 года Верховный Совет СССР принял Закон «О государственном предприятии (объединении)».

В пункте 1 статьи 6 было четко записано: «Управление предприятием осуществляется на основе принципа демократического централизма, сочетания централизованного руководства и социалистического самоуправления трудового коллектива».

А пункт 5 этой же статьи гласил: «Основной формой осуществления полномочий трудового коллектива является общее собрание (конференция). Общее собрание (конференция) трудового коллектива избирает руководителя предприятия, совет трудового коллектива, заслушивает отчеты об их деятельности».

26 мая 1988 года был принят Закон «О кооперации в СССР», которым государственная бюрократическая власть наконец-то отдавала все сельхозпредприятия в руки сельских и поселковых советов, т.е. в подчинение органам местного самоуправления. В стране разрешалось создание коллективных хозяйств (колхозов, артелей, кооперативов и т.д.) на основе коллективной собственности.

Тут необходимо сделать одно уточнение.

По Конституции СССР (1977 года) в стране признавались две формы социалистической собственности: государственная (общенародная) собственность и колхозно-кооперативная собственность. Несмотря на это в стране полным ходом шло бюрократическое преобразование коллективных хозяйств (колхозов) в советские хозяйства (совхозы).

На каком основании?

На том, что некоторые представители партийной бюрократии в конце семидесятых годов прошлого столетия стали смотреть на коллективную собственность, как на буржуазную собственность.

Открываем, например, учебник «Политическая экономия» выпуска 1982 года.

На странице 72 черным по белому написано буквально следующее: «На стадии социализма общенародная собственность на средства производства выступает в форме государственной собственности… Передача общенародных средств производства в собственность отдельных коллективов предприятий означала бы превращение их в групповую собственность, что несовместимо с социализмом и представляет собой ликвидацию его экономических основ… Буржуазное государство представляет собой диктатуру буржуазии, его собственность есть лишь коллективная собственность класса капиталистов, форма капиталистической собственности».

Как видим, уже тогда либерально настроенные бюрократы, проповедующие идею «рыночного социализма» стали вдалбливать в головы советских людей мысль о том, что «коллективная собственность есть буржуазная собственность».

И вот законы «О государственном предприятии (объединении)» и «О кооперации в СССР» опровергали эту антимарксистскую чушь.

Была ли в этих законах разрешена «частнокапиталистическая собственность» и «частная предпринимательская (коммерческая) деятельность», порождавшая в любом обществе антигуманную эксплуатацию человека человеком?

Ответ однозначный: «Нет!».

Этими законами Публичная власть в СССР, в лице бюрократов-государственников возрождала «производственный принцип общинного и городского самоуправления», который, как известно, включает в себя: коллективную и кооперативную (общедолевую) собственность, гражданскую инициативу и свободное от государственной власти развитие хозяйственной деятельности граждан.

Но, освободив местное самоуправление этими законами от попечения со стороны органов государственной власти, Публичная власть не освободила народовластие от партийного давления.

Статья 6 Конституции СССР 1977 года уже гласила однозначно: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза».

Во время Перестройки, как известно, развернулась мощная борьба за отмену или изменение именно этой статьи Конституции.

Но в самом начале Перестройки споры велись совсем не об этом. Советская номенклатура и советский народ сначала спорили о «формах социализма».