Семейная позитивная динамическая психотерапия

1. Я – «+», Ты – «–» означает, что я хорош и всегда буду лучше тебя, ты плох, ты хуже меня и всегда таким останешься. Установка ведет к дискриминации других людей по различным признакам. Эта установка часто выдается за позицию «победителя», «удачника», что, конечно же, неправильно, так как в этом случае если победа и возможна, то только «пиррова»;

2. Я – «–», Ты – «+» имеет противоположное значение – я плох, у меня некрасивая внешность, я глуп, слаб физически и морально, ты хорош, тебе повезло при рождении, в лучшем случае я могу быть твоим слугой, если ты будешь обо мне заботиться, решать, что мне делать;

3. Я – «–», Ты – «–» депрессивная позиция – я плох и ты плох, все люди плохи, весь мир ужасен. Всемирная катастрофа неизбежна, ничего хорошего нас не ждет;

4. Я – «+», Ты – «+» наиболее зрелая установка, характеризующая автономную личность, способную к интимности. Я хорош, и ты тоже, я уважаю себя и тебя. Я забочусь о себе, но уважаю и твои права.

В психодинамической психотерапии вследствие ее длительности и присущего ей качества психотерапевтических отношений (межличностного взаимодействия терапевта и пациента) зачастую психотерапевт сталкивается с опасным желанием включить пациента в расширенную семейную структуру не только на время, необходимое для психотерапии, но навсегда.

Сфера «духовность». Н. Пезешкиан (1996, 2004) дает следующее определение этой области: «Сфера воображения / интуиции. Другой путь познания – то, что поэты называли языком сердца или вдохновения; на языке религии это называется озарением, а в психологии известно как интуиция или интуитивным суждение. …Сущность воображения – приближение к неизвестному». Х. Пезешкиан (1993) к этому определению добавляет: «Из способностей к интуиции-фантазии развиваются потребности в мировоззрении и религии, которые предоставляют возможность заглянуть в далекое будущее».

Здесь необходимо констатировать ошибочность сведения духовности к воображению или потребности заглянуть в далекое будущее.

В разрабатываемом мною методе позитивной динамической психотерапии духовность понимается в русле традиций русской философской школы – как «непосредственное самобытие», переживаемое индивидом в единстве «бытия и самости» (С. Л. Франк, 1990), когда окружающий мир теряет дискретность и предстает перед человеком в процессуальности символического дискурса. П. А. Флоренский (1990), выдвинувший постулат, что слово есть высшее проявление жизнедеятельности человека, писал: «Слово как деятельность познания выводит ум за пределы субъективности и соприкасается с миром по ту сторону наших собственных психических состояний». Подобный подход встречается и в работах Бахтина.

Сфера «духовность» – это, в некотором смысле, «территория» бессознательного в понимании К. Юнга, на которой совершается духовная деятельность. Область той части «коллективного бессознательного», которая не только внеличностна и укоренена в языке символической реальности, но и, прежде всего, соразмерна личности человека. По мере развития личности увеличивается радиус круга, описывающего границу индивидуального и коллективного бессознательного.

Духовная жизнь реализуется человеком через интуицию, сны, мистический опыт и фантазии, посредством которых человек познает символизм «коллективного бессознательного» и обогащает его смыслами свое «Я». Изменяет, таким образом, свое «Я», делая его несоизмеримо большим, соразмерным тому новому кругу знаний о мире, который несоизмеримо шире круга повседневных бытовых интересов и не мог быть передан «от отца к сыну». Этот трансцендентный акт позволяет человеку выступить в роли демиурга, творца нового мира. Того мира, который только и может по праву считаться личным пространством – пространством жизнедеятельности.

«В фантазии мысль и вся психическая деятельность человека отрываются от действительности, но, отрываясь от нее, не теряют с ней связи в том смысле, что питаются опытом этой действительности. Что движет фантазию? Желание, стремление. Цель фантазии – это такая действительность, к которой мы стремимся; это устранение в воображаемой действительности всего того, что нас отталкивает из повседневной жизни» (В. Н. Мясищев, 1949).

Следует отметить, что в сфере «духовность», равно как и в остальных трех сферах модели гармонии, отношение к миру проявляется посредством деятельности человека. Именно целенаправленное усилие, в котором сплетаются воедино познавательный интерес и желание, актуализирует отношение, насыщая его смыслами. Данное усилие направлено не столько на изменение мира вещей, сколько на изменение самого инструмента воздействия на окружающий мир, а именно человека. Уместно привести слова В. Н. Мясищева, который в статье «Основные проблемы и современное состояние психологии отношений человека» (1960) писал: «Сложнейшие и наиболее динамические отношения человека к окружающему миру выражаются в его психической деятельности. …Понятие же отношения, строго говоря, возникает там, где есть субъект и объект отношения. Именно у человека такой характер связи выступает с полной отчетливостью. Сознательное отношение представляет собой лишь высший уровень отношения к действительности, и в самом осознании этого отношения существует ряд ступеней, проходимых человеком в процессе развития. …Нельзя относиться вообще. Отношения обязывают к рассмотрению их объектов».

Духовность – это труд. В отличие от «сферы деятельности», где результатом совершенной работы будут познание и изменение мира вещей, в сфере «духовность» человек, выступая одновременно в двух ролях субъекта и объекта деятельности, прилагает усилие к преодолению обрекающей его на экзистенциальное одиночество «стиснутой» формы бытия для реализации потребности «трансцендировать, то есть соучаствовать за пределами самого себя» (В. И. Пузько, 2003). Принимая в целом идею М. Хайдеггера об экзистенции, но не соглашаясь с утверждениями о ее конечности и принципиальной замкнутости в себе, С. Л. Франк (1990) писал о феномене трансцендирования следующее: «Сознавая себя, свое «Я» ограниченным, я, тем не менее, знаю о безграничном и имею его». В. Н. Мясищев (1966), разделяя эти представления, в своей критике экзистенциализма указывал: «Для экзистенциализма всякое существование, в том числе и существование личности, есть раскрытие сущности. Выходит, что сущность предшествует существованию и лишь проявляется в нем. На самом же деле существование – это теория бытия, в котором каждый неопределенный «кусок материи» становится определенным объектом, а человек – объектом и одновременно субъектом, то есть личностью. В истории существования формируется объект – субъект с его сущностью. Не личность предшествует своему существованию, а история существования бытия создает личность». Идея того, что трансцендирование человека может быть только результатом его собственного усилия, находит свое подтверждение и в словах М. Мамардашвили (1997): «Здесь никому ничего не положено, все должны сами проходить путь и совершать собственное движение».

Как было сказано выше, ведущим принципом, реализующимся в модели гармонии, является одноименный принцип. В средневековой арабской медицинской традиции можно найти представление о здоровье как гармонии жизнедеятельности. Так, Авиценне приписывают авторство известного афоризма «В здоровом теле – здоровый дух». А другой известный арабский врач и мыслитель Низами Арузи Самарканди в трактате «Собрание редкостей» писал: «Дабир, поэт, астролог и врач, – суть ближние люди царя, и обойтись без них ему невозможно. На дабире – крепость правления, на поэте – вечная слава, на астрологе – благое устроение дел, на враче – здоровье телесное. И это – четыре тяжких дела и благородных науки из ветвей науки философии: дабирство и поэзия – из ветвей логики, астрология – ветвь математики и медицина – ветвь естествознания». Под царем понимается сам человек, и, таким образом, речь идет о гармоничном развитии личности. Здоровый человек по представлениям арабских врачей успешен в работе (дабир) и творчестве (поэт), кроме того, он гармоничен в отношениях со временем – соблюдает традиции (астролог) и заботится о телесном здоровье (врач). Гармония всех четырех сфер жизнедеятельности – цель арабской медицины, и в этом она следует традиции «правильного смешения» греческих врачей.

Гармоничные отношения имеют динамический характер и не возникают сами по себе или под влиянием некой мистической силы – это результат активных поступков, действий человека. «Действие как таковой сознательный целеполагающий акт выражает основное отношение человека к миру» (С. Л. Рубинштейн, 1946).

Таким образом, динамически возникающая дисгармоничность отношений к миру, описывающаяся с помощью данной модели, может трактоваться как результат усилий самого индивида. Вектор этих усилий – направленность личности – это эмоционально окрашенный интерес (смыслообразующий мотив), посредством которого потенциальность отношений личности актуализируется и реализуется в деятельности человека, цель которой не подавление мира, как утверждал А. Адлер, но познание мира, себя самого и других через общение, в котором результат деятельности выступает в роли морфемы (единицы смысла).

Теория личности: модель идентификации

Следующую модель Н. Пезешкиан (1996) называет «моделью подражания», а Х. Пезешкиан (1993) – «моделью четырех компонентов, формирующих поведение». Несмотря на то, что названия различны, оба автора приходят к общему мнению, что в этой модели посредством усвоенных в раннем детстве шаблонов эмоциональных реакций и паттернов поведения реализуется исключительно «способность любить», в отличие от модели баланса, где реализуется исключительно «способность к познанию». Как считают Н. и Х. Пезешкианы, приобретенные в раннем детстве характеристики личности остаются неизменными в течение всей последующей жизни. Таким образом, по всей видимости, более корректным выглядел бы термин «модель идентичности». По моему мнению, предлагаемое Н. и Х. Пезешкианами понимание личности ошибочно, так как личность имеет не только структурные, но и динамические характеристики, и было бы неправильно ограничивать возможность развития личности ранним детством.

Современный энциклопедический словарь различает «идентичность» – тождественность, совпадение и «идентификацию», которая определяется как динамический процесс, результат которого достижение идентичности. В терминах психоаналитической традиции идентичность – это наличие общих границ, что объединяет ранее отдельные субъекты в один общий объект. Так, К. Юнг (1998), рассматривая процесс детского развития, говорит, что «младенец находится в состоянии идентичности со своей матерью, то есть он участвует в ее психической жизни и практически не имеет своей». По мере взросления ребенок учится сознательной дифференциации между субъектом и объектом (Э. Сэмьюэлз, Б. Шортер, Ф. Плот, 1994), что приводит к появлению дистанции и утрачиванию идентичности.

В позитивной динамической психотерапии я предлагаю использовать термин «модель идентификации». В теории позитивной динамической психотерапии данная модель используется для описания не только отношения человека к самому себе как к субъекту, но и для анализа особенностей динамики (развития или инволюции) личности. Ведущим принципом модели является принцип динамики – процесс формирования и изменения идентичностей, определяющий развитие или регресс личности посредством усложнения или разрушения системы жизненных смыслов, развития избирательности отношений или потери этой способности.

По мнению ряда авторов (К. Юнг, 1996; Ц. П. Короленко, Н. В. Дмитриева, 2000; А. В. Серый, 2002 и др.), идентификация является важной составляющей нормального развития личности, которое понимается как эквивалент процесса адаптации. Нарушение развития, вызванное фиксацией либидо после достижения идентичности с идеализируемым объектом, и последующая «инфляция» личности, таким образом, приводят к состоянию дезадаптации и в дальнейшем к развитию психических нарушений.

Следовательно, динамический процесс развития личности не ограничивается ранним детством, а происходит в течение всей человеческой жизни. Идентификация как бессознательная проекция личностью себя на другую личность либо на группу, и на себя иной личности, группы или мировоззрения, способных обеспечить или причину, или способ существования, осуществляется в четырех сферах: «Я», «Ты», «Мы», «Пра-Мы».

Сфера «Я» – отношение человека к своему «Я» (самооценка). Н. Пезешкиан (2004) определяет отношение к себе исключительно как нарциссизм. Даже если понимать «нарциссизм» как метафору, а не синдром, такое определение ошибочно. Нам видится, что для характеристики отношения к своему «Я» предпочтительнее использовать термин: «Эго», предоставляющий широкие возможности использования шкалы «сильный – слабый» или термин «самооценка»: «высокая – низкая». В сфере «Я» начинается процесс интеграции личности, названный К. Юнгом индивидуализацией. «Я использую термин «индивидуализация», чтобы обозначить процесс, в результате которого человек становится «неделимым», то есть обособленным, нераздельным единством или «целостностью» (К. Юнг, 1995). «Целостность организма, нервной системы и психики выражается в потребности тем, что, отражая даже какую-то частичную нужду, она всегда является потребностью личности как целого, как психической индивидуальности» (В. Н. Мясищев, 1957).

Для обретения целостности ключевой является способность дифференцировать «Я» от «не-Я». Важным представляется присутствие в «Я» психических образов женского «Я» и мужского «Я», которые рассматриваются как противоположности и запускают процесс идентификации «Я» с одним из этих образов. В то же время наличие в «образе Я» женской и мужской частей «Я» влияет не только на оценку самого себя, но и других людей. Например, женщина, отвергающая женскую часть «Я», демонстрирует подчеркнуто «мужское», рациональное, агрессивное поведение и наоборот. Можно говорить о схожести данной концепции с теорией К. Юнга, описывающей базовые архетипы человека – Аниму и Анимус.

На формирование сферы «Я» влияет отношение значимых близких к ребенку. М. Кляйн понимала это как процесс сепарации ребенка от матери как значимого объекта. Ряд исследователей подчеркивают значимость для формирования сферы «Я» опыта ранних триангулярных отношений. Несомненно, ранний детский опыт оказывает огромное влияние на личность человека, однако, как было показано выше, развитие не заканчивается в детском возрасте. В течение жизни сфера «Я» развивается посредством идентификации человека не только со значимыми людьми, но и героями прочитанных книг и любимых фильмов. Перефразируя известное изречение, можно сказать: «Я – то, что смотрю и читаю».

Важнейшей характеристикой идентификации является процессуальность. Это путь самопонимания личности, путь, на котором «объекты для подражания» – лишь указатели направления, но не конечная остановка. Обретение идентичности с «вымышленными» героями, подражание кумирам, преклонение перед культовыми личностями свидетельствует о личностной незрелости – инфантильности. Целостность, о которой говорил К. Юнг как о цели процесса индивидуализации, характеризуется не идентичностью – соответствием кому-либо, но аутентичностью – собственной подлинностью, достоверностью, «самобытийностью». Таким образом, ключевым моментом, позволяющим понять суть процесса идентификации в сфере «Я», является отношение к ответственности, чем, прежде всего, и различаются понятия «идентичность» и «аутентичность».

Целостность возможна только при ответственном отношении к самому себе, к своей жизни, к людям и окружающему миру. Как писал К. Юнг (1998): «Индивидуализация не отгораживается от мира, но собирает весь мир в человеке». От мира отгораживается личность инфантильная, страшащаяся в силу собственной незрелости какой-либо ответственности, ищущая оправдание поступкам, которые совершает, подчиняясь импульсам, по терминологии психоаналитиков, «аутоэротизма» или «нарциссизма».

Характеризуя сферу «Ты», Н. Пезешкиан (2004) говорит: «Вторую часть мы называем «Ты-отношением» – это любовь к моему партнеру, к моей семье».

Это определение неверно, так как одной из основных отличительных черт «Ты-отношений» является их дуальный характер. Этот тезис В. Л. Франк (1992) обосновывает следующим образом: «Для нашей отвлеченной мысли два есть именно два; и два так же не могут быть одним, как квадрат не может быть кругом. Здесь же, вопреки этому, два все же становятся одним; или один есть одно с другим, вторым». Исходя из такого понимания, «Ты-отношения» неправильно описывать по формальному критерию: партнер, член семьи, друг и т. д. Как показал Э. Фромм (2008), векторная любовь к кому-либо по самой своей природе является невротической.

«Ты» – это качественно новые отношения личности, когда одиночество «Я», не переставая быть одиночеством, вместе с тем переживается в качестве того, что Ф. Ницше назвал: «zweisamkeit» – «двоечество».

Человеческое «Я» способно к формированию «Ты-отношений», только если находится в динамике развития. С. Л. Франк (1990) писал: «Это явление встречи с «Ты» именно и есть место, в котором впервые в подлинном смысле возникает само «Я». Таким образом, сфера «Ты» понимается нами, прежде всего, как аутентичные взаимоотношения двух партнеров. Понятие «Ты» больше, чем «Я» + «Я» – это диада, имеющая не только внутренние, но и общие внешние границы – здесь обнаруживается, что всякий «один», есть всегда все же один из двух в составе «двух» и что эти «два» суть в последней своей глубине «одно» (С. Л. Франк, 1992).

На процесс формирования этой сферы влияет не только пример того, как родители ребенка относились друг к другу, что утверждают Н. и Х. Пезешкианы, но и другие факторы. С. Л. Франк (1990) предлагал понимать «Ты-отношения» не только как момент личностного бытия, но и как онтологическую предзаданность: «Нашему «Я» присуща изначально отнесенность к «Ты» в качестве некоего непосредственного отношения. …Предпосылкой понимания «Я» является «Я» и «Ты». Это единство задается вневременной идеальной стороной реальности за пределами мира объектов и мира знания». М. Кляйн также утверждала, что «функции Эго, бессознательная фантазия, способность формировать объектные отношения… – все это доступно ребенку с самого рождения» (Р. Тайсон, Ф. Тайсон, 1998).

Кроме того, длящийся в течение жизни процесс развития сферы «Ты» напрямую связан с взрослением человека как личности. По мнению многих авторов (О. Флоренский, 1990; Ж. Лакан, 1995; Ж. Делез, 1995; Ф. Тайсон, Р. Тайсон, 1999 и др.), формирование «Ты-отношений» обусловлено процессом становления «личности в языке» – «слово сводит человека лицом к лицу с реальностью, в конечном счете, с абсолютным Ты» (П. А. Флоренский, 1990). Ж. Лакан (1995) описывал этот процесс как формирование первых триангулярных отношений, где напряжение «универсального конфликта любви «Philia» и раздора «Neikos» порождает третьего участника взаимодействия – язык, посредством которого «желание человека получает свой смысл в желании другого – не столько потому, что другой владеет ключом к желаемому объекту, сколько потому что главный его объект – это признание со стороны другого». Необходимо отметить, что Ж. Лакан вслед за З. Фрейдом трактует «фобию» Эмпедокла термином «раздор», в то время как в теории последнего притяжению любви противопоставлялась «фобия» – страх. Это уточнение позволяет более выпукло проявить суть механизма формирования сферы «Ты».

Невротический по своей природе конфликт между желанием приблизиться к объекту любви и страхом потерять независимость (целостность) разрешается посредством рождения новой реальности – языка, где либидозное желание символически опосредуется и, обогащаясь интересом к любимому, очеловечивается, трансформируется в аутентичные отношения «Ты». Таким образом, язык выступает в роли транзиторного символического объекта, помогающего, по мнению Д. Винникотта (1999), установить связь «Я» и «не-Я» тогда, когда индивид осознает разлуку, что, несомненно, приводит к личностному росту. Это утверждение созвучно словам С. Франка (1992): «Я» всегда несет отношение к «Ты», тем самым конституируясь как «Я» через это отношение». Б. С. Братусь (1988) также называет отношение к другому человеку «тем самым общим критерием, водоразделом, отделяющим собственно личное в смыслообразовании от неличного».

Качественное различие общения в сфере «контакты» модели баланса и в сфере «Ты» модели идентификации заключается в том, что «Ты-отношения» возможны лишь при реализации такой стратегии структурации времени, как интимность. Отношения интимности по своей природе «вневременные» (Ф. Е. Василюк, 1984). Об интимности можно говорить, когда возникает ситуация выпадения из культурально-временного контекста, и личность освобождается от каркаса контекстуально-заданных смыслов.

Интимность – это ощущение внутренней свободы. В то же время эти отношения характеризуются первичной устремленностью сознания к миру, предметной интерпретацией ощущений, смыслоформирующим отношением сознания к объекту – интенциональностью (А. В. Серый, 2002). Именно через интенциональность отношение к другому человеку обретает форму «Ты-отношений» М. Бубера. Следовательно, для осмысленного понимания мира другого человека (без чего «Ты-отношения» невозможны), прежде всего, необходима четкая идентификация себя как субъекта этих отношений, другими словами – аутентичность или, в терминологии Э. Берна, «личностная автономность».

Личностная автономность – умение согласовывать мораль окружающей среды и индивидуальные нравственные нормы – выступает способностью индивида трансформировать отношения по вектору «общие – особенные – уникальные».

Отношения, складывающиеся в психотерапии между психотерапевтом и пациентом, являются для этой сферы не только диагностическими, но и коррекционными. Другими словами, в позитивной динамической психотерапии внимание уделяется не только анализу переноса, но и его переформированию. К. Юнг (1995) считал, что «анализ и брак – специфические примеры действия межличностной природы, которая приводит участников к процессу индивидуализации», то есть личностного развития. Для анализа отношений в этой сфере может использоваться теория «знака отношений», о которой говорилось выше.

Сфера «Мы». Первоначально Н. Пезешкиан (1996) определял ее как отношения человека, сформировавшиеся под влиянием «отношения родителей к окружающему миру». Данное понимание нарушало внутреннюю логику созданной им теории, где модель баланса описывалась посредством различных сфер жизнедеятельности, то есть содержала в себе идею отношений к миру. Возможно, в силу этого обстоятельства Х. Пезешкиан (1993) дает новое определение: «Речь идет о том, как родители относятся к другим людям, к друзьям, коллегам, как они говорят о людях других наций», которое позже повторятся и Н. Пезешкианом (2004): «В третьей части речь идет об отношении к моим ближним, к моим соседям, моим землякам и к людям других культур». Таким образом, сфера «Мы» формируется под влиянием примера отношений родителей к другим людям, а не миру явлений и вещей. Сняв одно логическое противоречие, Н. и Х. Пезешкианы порождают другое: чем различаются сферы «контакты» модели баланса и «Мы» модели идентификации?

По моему суждению, следует понимать сферу «Мы» как идентификацию с группой принадлежности, сформированной людьми, имеющими общие идентичности. Чувство связи, которое понимается как зачаточное «Мы», формируется в ситуации, когда младенец начинает при взаимодействии с матерью ощущать не только себя, но и отца в роли «другого». В таком случае, «Мы-отношения» – это взаимодействие с людьми, входящими в группу принадлежности «Мы», и отличающиеся от отношений с «другими людьми», исповедующими иные ценности, практикующими непривычное поведение, относимыми индивидом к группе «Они».

Толерантность (психологические границы), основанная на критериях «общности» и «чуждости», формируется в детстве под влиянием отношения значимых взрослых к «чужим», то есть к тем, кто не входит в группу принадлежности. В то же время психологические границы в сфере «Мы» пересматриваются на протяжении всей жизни под влиянием не только психологических, но и социальных факторов. Для анализа качества отношений в сфере «Мы» могут использоваться положения теории объектных отношений.

Согласно К. Юнгу (1995), в процессе индивидуализации, который невозможен без опыта коллективных отношений, развитие личности происходит не только благодаря принятию групповых ценностей и норм поведения посредством идентификации индивида с группой, но, в большей степени, посредством сознательной оппозиции к социальным нормам, не имеющим абсолютной ценности – «индивидуализм означает скорее умышленное предпочтение особых личных качеств, чем коллективных соображений и обязательств».

В. Н. Мясищев (1966), отмечая, что «отношения отдельного человека как его сознательные избирательные связи являются продуктом индивидуального развития» и что «сознательная избирательность отношений» является одной из черт, присущих развитой личности, в то же время ссылаясь на свой опыт врача и педагога, придавал большое значение роли коллектива в процессе воспитания личности, обращая особое внимание на то, что еще «В. М. Бехтерев, в отличие от приверженцев одностороннего биологизма, подчеркивал роль социального фактора».

Завершая рассмотрение сферы «Мы» модели идентификации, уместно вспомнить С. А. Франка (1992), который представлял «Я» как единство бытия и самости. Самость осуществляется в одиночестве и не может быть исчерпана в общении. Это некий «внутренний космос», «стиснутая форма бытия», которая не может быть явлена для другого без выхода за свои пределы «… без осуществления имманентной связи с тем, что называется «Ты»». Но, реализовавшись в «Ты», «самость хочет истинной свободы как осмысленного самобытия, и такая свобода осуществляется через самоопределение. Это реализуется через трансцендирование, которое начинается там, где непосредственное самобытие встречает и обретает самое себя за своими пределами… Так образуется «Мы» – мир культуры, общества, сверхиндивидуальной духовной реальности» (В. И. Пузько, 2003).

Н. Пезешкиан (1996, 2004) определяет сферу «Пра-Мы» как «отношение человека к религии, сформировавшееся под влиянием отношения к религии его родителей». Такое понимание является не только слишком упрощенным, но и ошибочным.

Как было показано ранее, если под религиозностью подразумевать деятельность, направленную на получение каких-либо «бонусов», например, попадание в рай, то она реализуется в сфере «деятельность». Если религиозность – это мистический, трансцендентный опыт, то реализация происходит в сфере «духовность», а если это элемент семейной традиции воспитания – в сфере «контакты».

Для понимания предлагаемой мною трактовки сферы «Пра-Мы» необходимо проследить логику динамичного расширения (развития) «территории отношений», осуществляющихся в настоящем времени – «здесь и сейчас»:

1) Отношения к себе («Я»);

2) Отношения к другому («Ты»);

3) Отношения к другим («Мы»).