Продолжжения

А потом встал в позу, откинул голову и гордо провозгласил одну из своих сентенций:

– Каменный век закончился не потому, что закончились камни!

– И что, – спросил Трикстер, – с тех пор добыча камня сильно сократилась?

– Нет, – растерялся Хипстер.

– Значит, увеличилась? И на сколько порядков?

– На много, – промямлил Хипстер.

– Ну тогда нехай и нефтяной век кончается, нам не жалко.

Так говорил Трикстер.

45

И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:

– Почему вы всегда ругаете систему? Разве не видите, насколько терпимее к меньшинствам стало наше общество?

– К кому? – не понял Водила.

– К людям инаковым, – гордо пояснил Мультикульт.

– Не знаю таких, – сказал Водила.

– А ты, Трикстер, – не унимался Мультикульт, – ты разве не видишь тенденцию?

– Вижу, конечно. Вижу, насколько нетерпимее государство стало к нормальным людям.

Так говорил Трикстер.

46

Пиво в этот день было тёплым, и разговор ненавязчиво перешёл к несовершенству мира. Водила безыскусно обматерил правительство, Старпёр присовокупил к пидарасам сотрудников ЖКХ, Супруг прошёлся по гендеру.

– Куда ни плюнь! – подытожил Док. – Поскреби любого – и найдёшь там такую сволочь…

Мужики замолчали и посмотрели на Трикстера.

– Признайся, – спросил его Док, – наверняка ведь и у тебя в жизни были косяки?

– Были, конечно, – согласился Трикстер, – и немалые. Но только я давно их скурил.

Так говорил Трикстер.

47

И приступил к ним Выселенец со сто первого километра, и вопрошал:

– Господа, не окажете ли посильное вспомоществование продрогшему страннику, замерзающему в этом суровом мире?

Все молчали, ибо странно им было слышать такие речи. Наконец выступил вперёд Водила и вежливо спросил:

– Любезнейший, а вы часом не охуели?

– Отнюдь! – ответствовал Выселенец.

Тогда Трикстер налил ему стакан и сказал пристыженным ученикам:

– Можно выселить человека из культурной столицы, но культурную столицу из человека не выселишь.

Так говорил Трикстер.

48

И приступил к ним Столичный Хипстер – не по зову сердца, но по велению неизбежности. Ибо изгнан был уже отовсюду, и податься ему больше было некуда.

– Нет, ну до чего же поганый у нас народец! – завёл Хипстер свою обычную бодягу.

– А в бубен? – деловито осведомился Водила.

– Оставь ты его, – вмешался Док, – пусть себе гундосит, это же только слова. Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет – правда, Трикстер?

– От слова «халва» во рту действительно не станет сладко, – ответил Трикстер, – но ты попробуй сказать «лимон».

Так говорил Трикстер.

49

И приступил к ним Водила с большим фонарём под глазом.

– Где это тебя так? – спросил Док.

– Известно где, – вздохнул Водила. – Не еби, где живёшь, не живи, где ебёшь!

– Ага! – согласился Супруг. – А ещё – не еби, что ешь, и не ешь, что ебёшь.

– Бля! – с чувством выругался Пастух. – Вот нахуяж?!

– Не ссы! – успокоил его Трикстер. – Это он не про овечек. Это он про мозги.

Так говорил Трикстер.

50

И приступил к ним Борода, мрачный и подавленный. Закурил с третьей спички, глубоко затянулся, выдохнул и объявил: