Биомем

– И что ты хочешь сказать? Что мне надо ускориться? У меня все операции плановые, и ни одну я не сдвину ни на час! Если собрать вместе девять беременных женщин…

Она осеклась, увидев, как скривилось лицо Бориса.

– Ладно, не переживай. Завтра я верну Ольге её ребенка, вот она у меня в плане. Держи за них кулаки, или что там у вас сейчас принято.

Борис вскочил с места.

– Варвара Петровна! Вы просто!.. Вы наш ангел-хранитель! Мы бы без вас… Я не знаю… А можно мне увидеть Олю?

Варвара Петровна улыбнулась.

– Не наглей. Ольгу сейчас готовят к операции. Через неделю – может быть. Если будешь хорошо себя вести.

Борис покорно склонил голову:

– Слушаю и повинуюсь!

Через неделю Варвара Петровна разрешила свидание, и Борис ворвался в Олин бокс.

– Покажи-покажи-покажи! – выпалил он вместо приветствия.

Оля улыбнулась и задрала пижамную куртку. Борис присел рядом и осторожно погладил плоский живот с трогательной ямкой пупка. Сдвинул резинку пижамных штанов и, едва касаясь, провёл пальцем по свежему шраму.

– Я послушаю?

Оля кивнула. Борис приложил ухо к её животу.

– Там кто-то бурчит!

Оля фыркнула.

– Это в кишках. Перистальтика. Ты, Борька, умный парень, но в некоторых вопросах дремуч, как валенок.

– И ничего нельзя услышать?

– Ухом – нет. Но я сегодня слушала его сердечко. Ты не представляешь… Это волшебно!

– Его? – спросил Борис. – У нас будет мальчик? Ты уже знаешь?

– «Его» – это ребёнка. А с полом он ещё не определился.

– Определяйся быстрее! – строго приказал Борис и поцеловал прохладный живот.

Оля обняла его голову и прижала к себе.

– Я так счастлива! Жаль только, что эксперимент сорвала. Вам же надо было оценить настроение заражённой после выздоровления, а я со своей беременностью всё испортила.

– Глупенькая, – сказал Борис, забираясь руками под пижаму, – слова «беременность» и «испортила» не могут стоять в одной фразе.

36

Борис с Матвеем шли в медотсек, когда на них налетел запыхавшийся Костя.

– Хорошо, что вы вместе! Давид просил передать, что у нас всё получилось!

– Он всё-таки подобрал нужный вирус? – спросил Матвей.

– Лучше! Подобрал он его почти сразу, найти убийцу пацифика было не так сложно. Но Давид сделал его заразным! Подсадил его к риновирусу – к ОРВИ, если по-простому. Теперь этой команде для передачи даже поцелуев не надо, разлетятся старым добрым воздушно-капельным. А потом неделя насморка – и хана пацифику.

Матвей повернулся к Борису и схватил его за рукав:

– Ты понимаешь, что это значит?! Это же вакцина!

– Да! – заорал Костя. – Это самораспространяющаяся заразная вакцина! Прокатится по миру, как грипп, уничтожит пацифика и затухнет. Идеальный вариант!

– Идеальный, – согласился Борис. – Мем только жалко. Хороший был мем, годный.

– Мем никто и не тронет, – пообещал Матвей. – Вирус убьёт паразита, а мем сохранится. И религия мультиверса сохранится, только паствы у неё сильно поубавится. Настоящих-то гуманистов мало – которые творят добро по своей воле, без паразитов.

– Это верно, – сказал Борис, – настоящих мало. Интересно, что станет с Горевым? Надо будет навестить его через пару недель.

– Думаю, он так и останется патриархом, – предположил Матвей. – Если не мировой религии, то хотя бы локального культа. Его мемы чрезвычайно живучи, раз смогли распространиться так широко. У мемов же как у генов – жёсткая конкуренция, выживают только совместимые с актуальным мемофоном. Горев нашёл такую нишу и очень удачно в неё вписался.

Матвей и Костя не скрывали своей радости – проблема должна была разрешиться самым благоприятным образом, лучшего нельзя было и пожелать. Борис прекрасно понимал это, но не мог смеяться вместе с друзьями – в горле застрял колючий сухой комок. Неужели всё было напрасно? Весь ад, через который пришлось пройти Оле, полостная операция со всеми её рисками и последствиями. А всего-то и надо было – немного подождать. Оля вернулась бы с той стороны после лёгкого насморка, живая и здоровая. Знать бы заранее…

У дверей медотсека Борис внезапно остановился.

– Матвей, а нас за это не прикроют? Мы ведь сорвали планы очень серьёзных людей. Возможно даже планы мировой элиты.

– Мы-то тут при чём? – ответил Матвей. – Мы ничего не делали. Вирус нашли в Боровом, а он возьми и мутируй. Понятное дело, всяка тварь хочет размножаться. Мы только наблюдали за процессом.

– И Давиду сказать, что он ничего не сделал? – спросил Костя. – Так прямо и передать?

– Так прямо и передай, – подтвердил Матвей. – Он мужик умный – поймёт, что так будет лучше.

Костя отошёл, не скрывая разочарования. Видимо, он уже грезил публикациями, рейтингами и чем там ещё грезят молодые практиканты. Борис и Матвей прошли дальше и через минуту оказались у дверей Олиного бокса. Девушка полусидела в кровати, рассматривая снимок УЗИ. Ещё несколько похожих снимков лежали на прикроватной тумбочке.

Борис бросился к Оле, Матвей деликатно присел в стороне. Полюбовавшись фотографиями, Борис рассказал девушке о заразной вакцине. Оля слушала его не перебивая. Закончив рассказ, Борис придвинулся ближе и сжал в руках её ладонь.

– Мы готовы начать в любой момент. Но я хотел спросить… Ты, возможно, единственный человек, который побывал на той стороне и вернулся обратно. Скажи, мы всё делаем правильно?

Оля улыбнулась и накрыла его руку своей ладонью.

– Знаешь, в конце мая я видела в городе девушку. Её футболка была вся покрыта надписями на разных языках, даже в разных алфавитах. Самая большая была на спине, между лопаток. Там было написано «ЗЛО1». Я смотрела и никак не могла понять, почему такая юная барышня выбрала зло, да ещё первым номером. А потом восприятие сместилось, и я поняла, что это просто перевёрнутое «LOVE». Барышня выбрала любовь, как и полагалось ей по возрасту. Но фокус вот в чём. После этого смещения я уже не могла развидеть LOVE. Как ни старалась, я не могла больше увидеть в надписи ЗЛО1; она и близко не была похожа. Это не куб Нукера, где восприятия равнозначны; восприятие кажимости в корне отлично от восприятия реальности. Кажимость может показаться реальностью, но как только увидишь реальность, никаких сомнений не остаётся. Как со сном – сон может показаться бодрствованием, но как только проснёшься, все сомнения исчезают.

– Я, кажется, тебя понял, – кивнул Борис.

– Тут всё просто, – сказала Оля. – Пацифик создаёт кажимость, а вы вернёте людям реальность. Поэтому у меня только один вопрос – когда начнёте?