Огонь и железо

В итоге награбленное и рабов успешно погрузили на корабли. После некоторого раздумья Феоктистов передал командование Арчу, приказав как можно быстрее выйти в море и соединиться с флотилией «Айвенго». А затем прислать трофейный карви к правому берегу устья Орна. Туда должна была выйти остающаяся группа отвлечения погони. В неё он назначил всех викингов и себя. Северяне сначала возмутились, но сэр Волк их быстро успокоил:

– Как выйдем к морю, считайте, что ваша служба в Стае закончена. Сейчас каждый возьмёт себе из добычи по одному кубку и солиду золотом. Доберёмся до кораблей – получите оставшуюся часть своей доли. В том числе и рабов. Тогда сможете выкупить у сэра Уильяма карви и вернуться домой с победой!

Так, собственно, и получилось. Сначала они существенно измотали погоню, шарахаясь по узким тропам зимнего леса и тонкому льду подмёрзших болот. В итоге одну за другой, побросали ломавшиеся и застревавшие повозки, а затем устроили настырным стражам классическую стрелковую засаду. В рубку не полезли, а просто перестреляли из луков сначала всех коней, а затем и часть спешенных солдат принца. Насколько стрел хватило.

Погоню после этого саму можно было преследовать. Но время поджимало. Спокойно, верхами, выехали к устью. Где, в нарушение всех инструкций, их ждал уже весь импровизированный флот Шансона. Впрочем, под командой «Айвенго» даже такие моряки представляли грозную силу. Тем более, сэр Уильям неплохо умел вести боевые действия в условиях побережья.

С викингами рассчитались по правилам разбойничьего дележа. Тем более, что своим сорвиголовам Феоктистов приказал брать только не опознаваемые вещи: деньги и не самые приметные ценности. Так что доля северян оказалась больше. Все рабы тоже отошли им. А разницу морские налётчики отдали качественным оружием. За него же и корабль выкупили в складчину. Так что все остались довольны. Не зря, выходит, Феоктистов и Арч столько лет сами разбоем занимались!

Он тогда ещё дополнительно обменял свою рабыню Юдифь на Миранду. Бывшей горожанке тут же вернул свободу и выплатил два фунта серебром, за потерянный дом. Самое смешное произошло потом. Загрустивший было Бьорн потоптался-потоптался, да и попросил Миранду остаться. Очень уж, говорит, мила ты мне! И та согласилась. Пришлось потребовать, чтобы викинг законным образом взял её в жёны. Сын ярла пообещал, да ещё и Юдифь вернул. В качестве подарка и в знак признательности.

Сэр Волк, правда, и после этого не польстился на хазарские прелести. Был большой соблазн привезти красотку Николаю. Чтоб утолил, наконец, своё так и нереализованное желание. Но рисковать не стоило – дочь Давида наверняка слишком хорошо знали в Кангарде. И вычислить, что за «варяги» порезвились в столице, было бы просто. Пришлось продать. Благо весёлый «ножеметатель» Хурд с радостью раскошелился за экзотическую секс-рабыню аж на сорок цехинов.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 04 мая.

Жена пошевелилась, потёрлась о спину:

– Воло-о-одь! Спой мне её.

Не сразу сообразил, о чём она. Ах, да! Песня Любви. Почему бы и нет? Ромейский, возможно, не так выразителен, как родной русский. Но для хорошего перевода подошёл. Даже неполной ночи, помнится, хватило. Лорд обернулся, заключил Сусанну в объятья и почти шёпотом, чтобы не разбудить Сьюзи, запел ей на ушко:

– Луч солнца золотого

Тьмы скрыла пелена.

И между нами снова

Вновь выросла стена![1 - Стихи Ю. Энтина.]

Жена, как заворожённая слушала чарующие звуки. Голос у лорда Владимира, конечно, уступал Муслиму Магомаеву. Но здесь-то все считали, что это были его слова и исполнение! Ну, с учётом, ромейского перевода, фактически так и получалось:

– Ночь пройдёт, наступит утро ясное.

Знаю, счастье нас с тобой ждёт!

Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная.

Солнце взойдёт!

Он пел, а какая-то часть сознания всё ещё пребывала во власти воспоминаний. Тогда, в начале января 6701-го, вернуться по реке мимо Кангарда они не рискнули. Оставили теперь уже скмь корабликов под охраной в прежней «нычке» (чуть поднявшись от Орна вверх по широкому ручью). Вместе с конями навьючились награбленным и пешком, в обход столицы, вернулись в лагерь. У Торина всё было в порядке. Он даже организовал питание свежими продуктами, которые закупал для лесных сидельцев «мельник Макэр».

Трофеи разделили на четыре равные части, из которых три раздали благородным Торину Аржантанскому, Волкулу Канантонскому и сэру Жану Дыб-Кальвадосскому. Те не возражали. Из этих долей они уже сами наградили своих отличившихся. Воины, вернувшиеся из набега, сильно изменились. Теперь все действительно ощущали себя непобедимой Стаей. Ощутимо чувствовалось, что боевая сила объединённого каравана возросла. Теперь, уже не скрываясь, кавалькада гордо въехала в столицу.

* * *

Он так и не понял почему, но его перевод песни трубадура действовал на местных красавиц как мощнейшее приворотное. Его даже окрестили «Песней Любви». Ни больше, ни меньше. Сусанна не являлась исключением. Феоктистов ещё не закончил, а сильные руки уже неумолимо тащили его на супружеское ложе. Собственно, он и не сопротивлялся. Именно так, в пылу жаркой безудержной страсти у них когда-то получился старшенький.

Наконец, утомившаяся жена уснула, тесно прильнув к его разгорячённой груди. Владимир лёгкими касаниями поглаживал её волосы, а воспоминания уже вновь вернули в Кангард… Приём у «Чина Ангельского», состоявшийся 7 января 6701 года, действительно, стал испытанием. Князь Ратмир был молод, высок и жилист. Ярко-голубые глаза смотрели настолько жёстко и пронзительно, что оба барона вновь вспомнили лазерный луч. Князь выслушал историю их прибытия из Ванланда и захвата баронского феода. Затем, по одному, опросил рыцарей – свидетелей потустороннего визита прародителя Яфета. А после этого приказал показать возможности ванландцев в схватках с его храбрами. Так здесь называли богатырей.

Тартарийцы из свиты князя вполне соответствовали. Все были как на подбор крупные, плечистые, с резкими и точными движениями. Чувствовалось, что драться они любили и умели. На ристалище выявилась первая интересная закономерность: в учебных схватках пришельцы, в конце концов, проигрывали любому храбру готов. Но после шести, кажется, одиночных боёв, Николаю пришла в голову спасительная мысль:

– Молодцы, тартарийцы! А двое на двое попробуем?

Оказалось, что так бароны Шансона уверенно побеждали аж шестерых. Когда они были вместе, силы и удачливость пары многократно возрастали. Князь заинтересовался, но скрестить меч с ним самим Феоктистов наотрез отказался:

– Для меня это высшая честь! Но у князя для таких дел воины есть.

После этого «Чин Ангельский» уже благосклонно осмотрел и великаний котёл из сплава серебра и золота, и секиру драугара. Выслушал просьбу о крещении и о чём-то надолго задумался. Молча опробовал «Ягерен», довольно ловко крутнув несколько раз. Затем вернул Феоктистову:

– Такое нельзя дарить. Эти вещи намного сильнее обычного оружия. Но ты пока используешь его правильно. Так и поступай впредь! Обряд крещения мы, конечно, проведём. Но на обоих наложу три рыцарски обета. Как исполните первый, ваш статус баронов Шансона будет утверждён короной Империи!

Кальвадосские рыцари лишь согласно кивнули. Князь распорядился:

– До завтрашнего утра вам надлежит сложить песню в честь Прекрасной Дамы. Исполните её перед двором нашего гостеприимного хозяина, принца Жана.

Повернулся к временному правителю Нормана:

– Насколько я помню, у тебя там постоянно пять или шесть гистрионов гостят?

Принц подтвердил, и Ратмир продолжил:

– Если ваша песня окажется кому-то из них известной, он должен начать подпевать. В этом случае угадавший гистрион получит княжескую награду, а вот владетели Шансона не подтвердят титул баронов. И второе условие. Эта ваша песня должна понравиться большинству присутствующих при дворе дам. Всё понятно?

Так и родилась знаменитая «Песня Любви». Феоктистов практически сразу вспомнил «Бременских музыкантов» с его великолепной озвучкой. Решил, что здесь это не будет творческим воровством, и всю ночь бился над складным переводом. Зубров же с дружинниками охранял шатёр от любопытных глаз и ушей королевских гистрионов. Уж больно тем княжеской награды хотелось.

Когда перевод сложился, Володька переписал его по-русски на чистую тряпицу, а черновик сжёг. Утром они, без репетиций, сразу спели дуэтом по-ромейски, читая «с листа». Причём, лирический голосяра у Николая оказался будь здоров. От его мелодично-раскатистого: «А, а, а-а-а, а!» в зале аж женский стон пошёл. Больше всего Володьку тогда поразило, что в завершение возбудившиеся дамы начали швырять в них монетами. Да не какими-то, а полновесными экю, цехинами и даже солидами.

Князь потёр лицо, скрывая набежавшие слёзы, и обнял исполнителей:

– Спасибо, милые! Уж угодили, так угодили!

А затем нарезал новоиспечённым имперским баронам ещё два задания. За год, наличными средствами феода, возвести сторожевой замок в гористом Лангедоке. Что бы обезопасить ущелье, по которому шёл из Фракии подвоз снабжения крестоносцев. А после «ввода объекта в эксплуатацию», самим принять участие в Троянской войне. Причем, третий обет баронов мог быть уточнён. В ставке великого князя Святослава.

* * *

Утром леди Сусанна проснулась раньше мужа. Услышала, как завозилась Сьюзи. Привычно взяла на руки, развернула ещё сухую пелёнку и подержала малышку над тазом. Успела! Всё чаще ей удавалось своевременно понять извечное намерение дочки. А та, в свою очередь, старалась. Сначала ворочалась, кряхтела, слегка похныкивала. И только лишь, если её вовремя не понимали, справляла нужду под себя. Вот тогда уже орала громко и обиженно.

Но сейчас все остались довольны. Сьюзи вновь оказалась в тёплой пелёнке и облегчённо заснула. Муж тоже задышал ровнее. Владимир всегда спал чутко. Она аккуратно легла рядом, слегка прижалась грудью. Муж знакомо сгробастал, притиснул плотнее и вновь расслабил тёплые руки. Уснул. В темноте балдахина был виден лишь силуэт его плеча. Но даже от этого Сусанну вновь заполнила нежность. Она возблагодарила Бога за ещё один день с ним.

Все годы, что они жили вместе, воспринимались чем-то вроде яркого сна. Наполненного всепоглощающей любовью, всплесками других сильных чувств и страхом. Постоянным страхом проснуться. Слишком уж он был не такой, её любимый рыцарь без страха и упрёка. Как однажды высказался в сердцах сэр Николай: «Его как ни положи – всегда положительный!» С ним она вознеслась из простой свободной девушки до уровня графини, почти полновластной владычицы двух городов и двух десятков сёл. Хозяйки тысяч рабов. Детей, правда, Господь дал пока всего троих. Зато – все живы-здоровы! Завидная судьба… В то же время её никогда не оставляло ощущение, что она проживает чужую жизнь. Не её должен был осчастливить сэр Владимир. Ради иной женщины он пришёл в Митгард из своего сказочного Ванланда.

Как могла Сусанна билась за своё счастье. Немало, конечно, в этом помогла благословенная бабушка Линде. Вот она-то как раз, была убеждена, что именно дочь кузнеца будет наилучшей супругой для её названного внука. Вскоре после имперского подтверждения баронских титулов, сошла с дистанции и наиболее вероятная соперница – леди Вероника де Канантон. Благополучно вышла замуж за троюродного племянника сэра Волка. А Сусанна так и жила постоянной любовницей сэра Владимира.

Времячко, конечно, было ещё то. Феод, разорённый перед самой зимой, с трудом восстанавливали стараниями свободных и нескольких сотен рабов. Еды не хватало, бараки и замок отапливали полусырыми кизяками и ворованным хворостом. Да ещё постоянно ждали нападения тамплиеров либо войска карателей наместника. Легче стало, когда бароны вернулись из Кангарда. Они привезли огромный обоз с продуктами, утварью, инструментами, металлом и строительной древесиной. К тому времени ребятишки Шансона от голода уже начали варить корни камыша и добывать лягушек, которых вытаскивали с заиленного дна Дива.

Сусанна непроизвольно улыбнулась, вспомнив, как на это отреагировал её Володя. Она тогда вместе с ним зашла в помещение, отведённое под «детский сад». А там, на самопальной «печке Зуброва» мальчишки постарше как раз варили недавний улов. Испугались, шарахнулись в стороны. Но малыши по-прежнему выглядывали из-за их спин голодными глазёнками.