Анонимное общество любителей морских купаний

– Ну что вы? Яив мыслях такого не держу!

– Мэм, я все понимаю, мы взрослые люди! Конечно, мне приятно, что вы не считаете старину Дона грязным прохвостом, но речь идет о немалой сумме, во всяком случае, для меня она весьма значительна. И тут – либо я верю вам, а вы верите мне, либо нет. Но тогда я буду вынужден припомнить, что по-прежнему являюсь детективом агентства Пинкертона.

– Послушайте, мы же обо всем уже договорились! – возмутилась баронесса.

– Все-все, мэм, больше не напоминаю. Считайте, что я уже просто частное лицо. Итак, я приношу шкатулку с жемчугом, вы его осматриваете, шкатулка переходит к вам, вы передаете мне деньги. Затем я иду в лавку и договариваюсь с мастером Абрахамом. Потом ухожу черным ходом – не стоит, чтобы нас видели около лавки вместе. Остальное вы сможете уладить сами. То есть, конечно не вы, а ваш замечательный жених. Хотя, признаться, любому куда приятней иметь дело лично с вами. Увы, вряд ли нам удастся свидеться вновь. После того, как вы заплатите мне «выходное пособие», я думаю уехать в Индию. Надеюсь, этих денег мне хватит до смерти. А потому, так как не успею до отъезда засвидетельствовать свое почтение, скажу прямо сейчас – мне в жизни не доводилось видеть женщины прекраснее и умнее вас. Будь я бароном или маркизом, непременно похитил бы вас у этого поляка…

– Мистер Спарроу, я обожаю своего жениха и не желаю слушать такие речи.

– Виноват, мэм, но не судите меня строго. Не смею больше задерживать. До завтра!

Граф Тарло услышал удаляющиеся шаги, затем хлопнула дверь. Он убрал от уха латунный раструб и глянул на Андре:

– Ты знаешь, где эта лавка?

– Да. Место не слишком бойкое. Улочка на окраине. Домик. Садик на высоком берегу залива. Но ювелиры там сидят еще с тех пор, как после разгрома Наполеона король Луи-Филипп даровал предку нашего князя звание пэра Франции. Семейство Абрахам в те времена изготовило знаки пэрства.

– Предложение не выглядит обманом, – перебил его граф Тарло. – оно, и впрямь, могло бы быть выгодным. Двадцать восемь таких жемчужин стоят куда дороже. Одна проблема – их не продать. Полиция Европы и Америки только и ждет их появления. А здесь все получается так гладко, так похоже на правду, что категорически не может ею являться.

Мадемуазель Киба обвела всех предвкушающим взглядом – ну точно выход на сцену оперной звезды. Конечно, зрителей в этот час в апартаментах графа Тарло собралось немного, но каждый глядел на Женевьеву с нескрываемым интересом.

– Начну с племянника султана. Абдурахман-паша действительно приехал сюда четыре дня тому назад, об этом есть заметка в местной газете, да еще и с фотографией этого восточного наследника, с шиком выходящего из вагона поезда. Из-за этого снимка едва не случился скандал. Абдурахман-паша приехал в редакцию и начал браниться, мол, прибыл сюда инкогнито, и не давал разрешения на публикацию. Что ему весьма не хотелось бы, чтоб его дядя, султан Абдул-Гамид II узнал, где он проводит время. Его величество терпеть не может этот европейский разврат. Во избежание международного скандала номер по большей мере успели изъять. Но в редакции осталась пара рабочих оттисков. – Девушка вытащила из ридикюля сложенную газету и протянула номер его сиятельству. – А уже на следующий день здесь появился и мистер Донован Спарроу.

– Только на следующий день? – уточнил граф разворачивая лист со следами чуть смазанной типографской краски.

– Да, – кивнула мадемуазель Кеба.

– Он приехал из Генуи, или из Ниццы?

– Из Ниццы.

– Из Ниццы сюда приходит два поезда, дневной и вечерний.

– Так и есть, – подтвердил Андре.

– Судя по тому, что фотография в газете сделана в светлое время, Абдурахман-паша был пассажиром дневного поезда.

– Да, это вечерний выпуск, а снимок сделан днем.

– Стало быть, частный детектив упустил главного подозреваемого на целые сутки. Немалый срок. Прошу извинить, что перебил. Что же было дальше?

– Приехав в княжество, сыщик остановился в гостинице «Савойская башня».

– Небольшая гостиница возле горной дороги, – пояснил Андре. – Там в прежние времена останавливались те, кто ехал через наши земли из Франции в Италию и обратно.

Мадемуазель Женевьева согласно кивнула:

– В самом деле, гостиница маленькая и публики там немного.

– Разумно, – кивнул граф Тарло. – Сыщику нет особой нужды привлекать к себе внимание.

– Я поговорила с портье, он утверждает, что мистер Спарроу появился там лишь однажды, когда снимал номер. Потом он присылал за вещами помощника с записками. Однако самих записок нигде нет.

– Как выглядел этот помощник? – спросил граф.

– Сутулый, с бакенбардами. Смотрел исподлобья.

– Замечательно. Что еще?

– Детектив заплатил вперед за целую неделю и сказал, что, быть может, продлит аренду.

Граф кивнул.

– Я уговорила портье, и он позволил мне заглянуть в номер, – продолжила камеристка.

– И что?

– Ничего. Совершенно ничего. В номере мистера Спарроу нет никаких личных вещей.

– Вот как? Интересно. Есть еще что-нибудь, что нам следует знать?

– По распоряжению мадам Алисы я побывала в ювелирной лавке «Ларец Царицы Савской». Она принадлежит семейству Абрахам уже почти век. – Женевьева остановилась, собираясь с мыслями. – Не так давно прежний хозяин, Самсон, куда-то уехал, а вместо него приехал его двоюродный брат Самуэль, весьма благообразный немолодой человек. Я переговорила с ним, показала кое-какие безделушки, мол, хочу продать. Он назвал хорошую цену, но сказал, что сегодня ничего покупать не станет, поскольку заходит суббота. Он и впрямь производит впечатление человека, хорошо разбирающегося в своем ремесле. Тогда я пошла к другому ювелиру и между делом пожаловалась, что мне не удалось продать эти побрякушки месье Абрахаму. Тот сказал, что, в самом деле, месье Самуэль, хотя и, несомненно, мастер своего дела, не больно-то радеет об успехе лавочки. Что и мистер Самсон Абрахам, прежний владелец, не много продавал и покупал, однако у него всегда были отличные частные заказы. А тут – ни того, ни другого.

– Занятно, – протянул граф Тарло, – а вот интересно бы узнать, братья похожи между собой?

– Как утверждает мой новый знакомый, очень.

– И когда, как утверждает ваш знакомый, появился двоюродный брат господина Самсона Абрахама?

– Три месяца назад.

– Примерно в это же время я прибыл в княжество, – задумчиво подытожил граф. – Занятное совпадение. – Он поглядел на мадемуазель Киба: – Сударыня, у меня к вам есть необычный вопрос: чем вы подводите стрелки на веках?

Начало смеркаться. Андре велел кучеру остановить экипаж в неприметном проулке и оглянулся. Человек в расстегнутой на груди рубахе, в цветастой жилетке и котелке ждал, облокотившись о фонарный столб. Увидев фиакр, он поднял стоявший у его ног деревянный чемоданчик и шагнул навстречу.

– Пройдись-ка до поворота – скомандовал камердинер, и возница спрыгнул на брусчатку. – Проследи, чтобы никто сюда не сунулся.

– Вас тут так много, – скривился Донован Спарроу и надвинул поглубже котелок. – Ну, да ладно, к ночи меня уже здесь не будет. – Он приветствовал Тарло, его невесту и их юную спутницу. Вот, поглядите. – Он раскрыл чемоданчик, вытащил оттуда небольшую резную шкатулку и протянул графу. Тот заглянул внутрь и протянул ларец мадемуазель Киба.

– Вы разбираетесь в жемчуге? – удивился сыщик.

– Мои дед и прадед были ювелирами, я выросла в мастерской.

– О, достойно уважения!

Женевьева зажала жемчужину между двумя пальчиками, потерла и начала глядеть на просвет. Затем взяла еще одну жемчужину, потом наугад третью и четвертую.

– Поверхность чуть шершавая. Излишнего блеска нет. Зернышко на месте. Да, это жемчуг. Очень крупный. Безупречной формы. Прекраснейший розовый жемчуг.