Анонимное общество любителей морских купаний

– Двенадцатый, ваше сиятельство.

– Этакая рань! Что это вдруг ты решил меня тормошить спозаранку?

– Хотел сообщить, что Абдурахман-паша изволили отбыть из отеля.

– В каком смысле, отбыть?

– Прикажете кофе? – не меняясь в лице, поинтересовался Андре.

– Я спросил, в каком смысле – отбыть?

– Отбывают в одном смысле. Уселся в экипаж и велел кучеру гнать в сторону Ниццы.

– Бред какой-то.

– Так прикажете кофе?

– Да, по-восточному.

Андре поклонился.:

– Сию минуту будет доставлено.

Тарло выбрался из-под покрывала, и Андре помог ему надеть шлафрок.

– Вода для умывания готова, – сообщил камердинер, – бритва наточена. Желаете бриться сами, или помочь вам?

– Управлюсь, – буркнул граф, направляясь в ванную комнату. У самой двери он остановился и вновь повернулся к Андре.

– Ты хочешь сказать, что этот, с позволения сказать, племянник султана – вот так, запросто, пренебрег моим долгом?

– Я бы на это не полагался. Точно известно одно – что-то поутру изрядно всполошило Абдурахман-пашу. Собирался он в великой спешке.

– Быть может, ему стало известно о нашем… – Он замялся, подыскивая слова, – военном совете?

– Так или иначе, мы скоро об этом узнаем. А сейчас, если позволите, я ненадолго удалюсь.

Прохладная вода придала свежесть лицу и ясность мыслям. Тарло мягко соскребал пробившуюся с вечера щетину, раздумывая над услышанным. «Что могло заставить ловкого мошенника, если он и в самом деле мошенник, удариться в бега? Что-то пошло не так, как было задумано? Неужели хитрец догадался о наших намерениях? Но как?»

Закончив с умыванием, но так и не придя ни к какому заключению, граф вернулся в комнату. Андре уже ждал его.

– Прикажете подавать?

– Да, благодарю. Кусочек сахара, щепотку корицы и дольку лимона.

– Я помню, ваше сиятельство.

Андре принял у слуги серебряный поднос с кофе и поставил его на журнальный столик возле кресла:

– Если не возражаете, я передам вашей невесте, что вы уже встали и ждете ее.

– Я, конечно, возражаю, но, можно подумать, это кого-то интересует.

Не убирая приклеенной улыбки с лица, камердинер склонил голову и направился к выходу:

– Мне кажется, мадам Алиса будет здесь через несколько минут…

Он открыл дверь, и в тот же миг, едва не сбив его с ног, в графские апартаменты разъяренной фурией влетела баронесса фон Лауэндорф.

– Ах, и вы здесь! – не здороваясь, выпалила она, увидев в дверях камердинера. – Отлично!

– …Или даже раньше, – без тени смущения закончил фразу Андре.

– Где там ваша мадам Ле Блан?! – не здороваясь, бросила красавица.

– Дорогая, вы что же, полагаете, что я провел эту ночь с ней?

– Я вам не дорогая!

– Не могу согласиться с вами, мадам, – граф отпил глоток ароматного кофе из чашки тончайшего севрского фарфора, – вы обходитесь мне очень дорого, и, полагаю, это только начало.

– Оставьте свои каламбуры! Где ваша мадам Ле Блан?! – возмутилась баронесса. – Она мне обещала неприкосновенность со стороны закона, если я соглашусь на ее авантюру. Я желаю знать, отчего вдруг в мой номер является человек из детективного агентства Алана Пинкертона, берет с меня подписку, что я не покину этот чертов отель, и, уж тем более, это чертово княжество, и угрожает депортацией в Париж в объятия Сюртэ Криминаль?!

Лицо Андре посуровело.

– Мадам, я бы не рекомендовал вам называть «чертовым» наше замечательное княжество.

– Он прав, – вмешался граф Тарло, – поскольку мы здесь, очевидно, надолго, не будем ссориться ни между собой, ни с местными властями. А потому присаживайтесь и, прошу вас, спокойно и подробно расскажите, что произошло. Надеюсь, вы не откажетесь от кофе? Андре, позаботься!

Камердинер заученно склонил голову:

– Госпожа баронесса, вам кофе по-венски, как всегда? Баронесса бросила на слугу настороженный взгляд:

– Да, благодарю вас, Андре. – Она устроилась в удобном кресле. – Едва я проснулась, мне сообщили, что на встрече со мной настаивает некий господин. Я подумала, это кто-то из вас, или по вашему поручению, или, быть может, от Абдурахман – паши, и приказала его принять. Впрочем, думаю, если бы я отказала, это мало что изменило бы. Одним словом, ко мне ворвался какой-то рыжий наглец, показал какой-то документ сыщика из детективного агентства Алана Пинкертона и заявил, что вынужден задержать меня! Вы слышите – он вынужден! Он сидел и щелкал передо мной наручниками, как другие перебирают четки!

– Чего он хотел? – остановил поток ее возмущения граф Тарло.

– Он потребовал эту проклятую жемчужину. Сказал, что агентство ведет поиски ожерелья уже четвертый год, и поинтересовался, какие у меня отношения с Абдурахман-пашой. Я ему заявила, что никаких, но он рассмеялся мне в лицо. Каков наглец! Он сказал, что просто так, за красивые глаза, столь щедрые презенты не делаются. Он наговорил мне массу скабрезностей, заявил, что, если я взамен не подарила восточному вельможе ночь любви, значит, он оплачивал какую-то услугу, и сыщик хочет знать, какую именно.

От него пахло виски и едва ли не конским потом. Он спросил, знаете ли вы, граф, об этом подарке. Продемонстрировал мне еще одну жемчужину и сказал, что спозаранку Абдурахман-паша уехал, должно быть, почувствовал слежку. И либо я расскажу ему обо всем, что он желает услышать, во всех деталях, либо он вынужден меня задержать и препроводить в Париж для снятия официальных показаний. Затем он заставил меня подписать бумагу, что я буду сидеть здесь, изъял жемчужину и убрался прочь…

– И вы просто так отдали ему жемчужину?

– А что мне было делать? Кричать «помогите»? Собрались бы все, от гостиничной прислуги до постояльцев. Я терпеть не могу публичных скандалов! Особенно мне не нравится покидать номер в наручниках.

– Разумно. Что ж, паузу вы выиграли. В лучшем случае, это был обычный мошенник, который похитил у вас бесценную жемчужину. – Тарло поглядел на стоящего у дверей Андре. – Но скорее всего, дело обстоит значительно хуже.

– Позвольте заметить, что если все значительно хуже, то это значительно лучше, – негромко проговорил камердинер. – Если бы Абдурахман-паша просто решил сбежать, почувствовав слежку, ситуация и впрямь была бы крайне неприятной. Но, как и предполагалось, одна жемчужина из ожерелья Клеопатры потянула за собой другую.