Неизвестный алмаз. Обычная тайна волнового процесса

– Когда процесс закончился, то кристалл погнулся.

– Это как?! – опешил Друг.

– А вот так! Процесс прошёл. Я кристалл вынимаю из установки, смотрю под микроскопом, а он кривой. Идеально полированная пирамида из восьми граней просто прогнулась в одну сторону. Правильная восьмигранная пирамида. Только грани у неё криволинейные. Если провести прямую линию из её вершины к основанию, то получается красивая такая дуга. Словно пластилиновую пирамиду с одной стороны чем-то придавили, и она прогнулась. Алмаз погнулся.

– Такого не бывает!

– Вот и ребята так сказали. И ещё добавили, чтобы я это никому не показывал.

– Дашь посмотреть?

– Не могу.

– Почему?

– А он «сгорел»!

– Как это «сгорел»?! – опять опешил Друг.

– Я его на солнечный свет вытащил, чтобы внимательно рассмотреть. Повертел-повертел, потом в стол положил. Через два дня опять вытащил, смотрю, а от полированной поверхности только сморщенные белёсые остатки. Словно металлическую фольгу в костёр кинули, и она сморщилась. И часть поверхности куда-то испарилась. Восемь граней как не бывало. Вот так! Вошёл этот кристалл в историю лаборатории как «расплавленный». Кристалл-то я вернул, но фотографию сделал. Вот посмотри.

– Это какая же энергия выделилась, чтоб так алмаз покорёжить… – пробормотал Друг, рассматривая фотографию.

– Не знаю. Но ювелиры от меня тоже шарахаться стали.

– Ты мне ещё про «сдувшийся» писал. А это что?

– После «шарика» я решил проверить ещё один алгоритм воздействия нашей системы. А что, думаю, будет, если начать формировать природную «схему» октаэдра только конусами. «Шарик», как ты помнишь, последовательно был сделан. Конус, сфера, конус, сфера. А здесь дай, думаю, сначала все конуса оформлю, а потом сферы. Ну и энергию волнового потока немного увеличил.

– И что? – заинтригованно спросил Друг.

– Да жуть стала происходить. Вот посмотри фотографии. Алмаз «усыхать» стал. Словно свежее яблоко оставили на столе и забыли. А оно сморщилось со временем, усохло. Вот и алмаз так. Только это «усыхание» на моих глазах происходило. Он стал как бы сжиматься. Внутрь уходить. Грани и рёбра «впадать» стали. Я этот прогиб на фото красной стрелочкой пометил. Мне, честно говоря, немного страшновато стало. Ощущения не очень комфортные появились. А когда я его в поляризованном свете посмотрел, то сразу в ящик стола спрятал и вытаскивать его никакой охоты нет. Впечатление такое, словно из его внутренностей какая-то энергия прорваться хочет. И вся цветная такая… Переливается…

– Интересно, – рассматривая фотографии, задумчиво проговорил Друг. – Эффект конуса сработал?! А его ты на солнце не пытался вытащить?

– Нет! – категорично ответил я. – И никакого желания нет. Жутковато немного. Кто его знает, что может случиться… Пусть пока в столе полежит. Может, со временем какие-то предположения возникнут, что же с ним произошло.

Я вздохнул.

– А ты говоришь «востребованным быть». Самим бы разобраться…

Мы помолчали.

Из кустов выскочила молодая белка, промчалась мимо нас и взлетела на дерево. Следом за ней с радостным лаем пронёсся Кабан. Подскочил к дереву и попытался на него залезть. Бельчонок лукаво смотрел на него сверху своими глазами-бусинками. Кабан попрыгал, попрыгал, посмотрел на белку, фыркнул и побежал опять в кусты.

– У меня такое ощущение, – грустно проговорил Друг, – что мы подошли к какой-то черте, к какому-то шлагбауму и дальше идти нельзя. Нас не пустят. Пока мы сами не изменимся, сами не найдём правильных решений в нашей Технологии, пути дальше не будет. Пока мы не поймём что-то главное в нашем волновом процессе, так и останемся на месте в неведении. Я даже не могу построить какие-то внятные планы на ближайшую перспективу.

Я усмехнулся.

– Ты, дорогой мой, наверное, прав! Я тоже ощущаю нечто подобное. Но давно уже стараюсь придерживаться одной древней мудрости: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Мне иногда кажется, что дальнейшее развитие событий нашей жизни определяется там, наверху. И от нас почти не зависит.

Друг внимательно посмотрел на меня. Неожиданно он сделал жуткие глаза и зловещим шёпотом произнёс:

– Во мы попали!..

– Да не то слово! – в тон ему ответил я.

Мы оба засмеялись. Стало легче. Исчезло внутреннее напряжение. Пришло ироничное философское спокойствие.

– Я неделю назад встречался с нашим другом Оценщиком, – продолжил я.

– Как он? – спросил Друг.

– На пенсии. Величайший специалист своего дела. Более сорока лет занимался алмазами. Сколько же через его руки кристаллов прошло! Ученики его по всему миру разъехались. Он же алмаз «Граф Орлов» оценивал! А живёт на мизерную пенсию.

– Да… – вздохнул Друг. – У нас удивительно заботливая страна.

– Я ему свой только что сделанный кристалл показал. Он вытащил свою знаменитую лупу. Внимательно посмотрел на алмаз. И вдруг безудержно слёзы покатились по его щекам. Он долго не мог успокоиться. А когда успокоился, то сказал: «Спасибо! Порадовал. Не думал, что доживу до этого. Всю жизнь я верил, что алмаз достоин гораздо большего, чем просто огранка. Он же живой! И ты мне сейчас показал «интеллектуальный» камень. Я почувствовал его любовь. Меня словно в какие-то прекрасные дали увлекло. Даже моя теперешняя жизнь показалась не такой уж мрачной… Спасибо!»

– Удивительный человек! – задумчиво произнёс Друг.

– И я подумал, может быть, он прав? И наш кристалл, в отличие от обычного бриллианта, затрагивает в душе человека новые, тёплые струнки. Показывает ему удивительный мир Любви, величие Природы, величие Жизни. И в наше сумасшедшее время во всё прогрессирующую бациллу человеческого равнодушия вносит осторожное напоминание о самой великой ценности Вселенной, о величии и красоте человеческой души… Может быть, именно это и имели в виду «Боги высокого уровня»? А?

Друг нежно посмотрел на меня.

– Ты безнадёжный фантазёр и патологический романтик. Хотя… Так, наверное, жить интереснее…

Мы помолчали.

Подул лёгкий ветерок, подняв небольшую рябь на зеркальной поверхности пруда.

– Да… – задумчиво произнес Друг, глядя на пруд. – Вот они, волновые процессы! Лёгкий ветерок, и вся спокойная поверхность воды изменилась. А они ещё и взаимодействуют между собой. Несут энергию. Эти малюсенькие волны…

Из кустов опять выскочил Кабан. Повертелся-повертелся, подбежал к пруду и сел у кромки воды. Уставился на её поверхность и замер. Словно ожидая что-то.

Поднятые игривым ветерком волны резвились на водной глади, пересекались, сливались, взаимодействовали. Создавали и опять разрушали многообразные блики, круги, рисунки, отчётливо наблюдающиеся в наклонных лучах склоняющегося к закату солнца.

– Ты видишь? – неожиданно и взволнованно спросил Друг.

– Что?!

– Картину!

– Какую картину?!

– Волны на поверхности воды картину рисуют…

Я внимательно пригляделся и неожиданно увидел. Мурашки беспорядочно побежали по всему моему телу. Казалось, что на поверхности пруда складывался рисунок огромных, миндалевидных, женских глаз!