Хранить вечно

Светало. На востоке, на зеленоватом фоне светлеющего неба отчётливо вырисовывались острые гребни далёкого горного хребта. На западе же ещё было совсем темно, там горы угадывались лишь по чёрным провалам в густой россыпи голубоватых мерцающих звёзд. Тянуло предутренним прохладным ветерком. Саксум поёжился. Ему вдруг показалось, что откуда-то донёсся еле слышный протяжный многоголосый крик: «А-а-а-а!..» Декурион прислушался. Некоторое время было тихо, а потом ветер опять принёс едва слышное протяжное: «А-а-а-а!..» Звук доносился, похоже, с севера. Обзора в ту сторону не было: там как раз стоял высоченный шатёр Такфаринаса.

Саксум двинулся в обход и, поплутав какое-то время между шатрами, вышел к земляному валу, опоясывающему внутренний лагерь. Здесь почему-то было ещё темнее и всё ещё пахло свежеразрытой землёй. На валу декурион обнаружил одного из охранников – часового внутреннего караула. Тот – чёрным неподвижным силуэтом – торчал на фоне звёздного неба и, вытягивая шею, всматривался в северном направлении.

– Что там? – тихо окликнул его Саксум.

Часовой оглянулся.

– Нихрена не видать! – в сердцах сказал он и сплюнул сквозь зубы. – Темень, зараза!

– А ты тоже что-то слышал?

– Да вроде слышал, – откликнулся часовой. – То ли кричит кто. То ли чудится… А может, шакалы, заразы, воют. Нихрена не разобрать! – он опять сплюнул. – А ты что слышал?

Саксум не ответил и двинулся дальше, вдоль вала. Пройдя ещё шагов пятьдесят, он упёрся в громоздящиеся, чуть белеющие в темноте, развалины старой городской стены, органично включённые в оборонительный вал, и стал взбираться наверх по осыпающейся под ногами, сложенной когда-то очень давно из крупных блоков известкового туфа, кладке. Добравшись до верха, он распрямился и огляделся. Во все стороны, насколько хватало глаз, уходили разновеликие, тесно стоящие шатры. На западе, за шатрами, угадывалась во тьме чуть поблескивающая тусклыми оловянными бликами река. Ветер наверху был ощутимей, он дул с востока, где горизонт напоминал пасть невообразимо огромного зверя: нижнюю челюсть его образовывали неровные чёрные клыки горного хребта, а верхнюю – тесно сжатые с ними, голубовато-зелёные у основания и уже ярко жёлтые на остриях «зубы» быстро светлеющего неба.

«А-а-а-а!..» – опять послышалось Саксуму. Он повернул голову и вгляделся в северном направлении. Что-то там происходило. Какие-то оранжевые искорки медленно двигались там над крышами шатров, плавно, очень плавно опадая с тёмно-серого фона гор вниз – в непроглядную тьму. «А-а-а-а!..» – донеслось уже более отчётливо, и вдруг там, вдалеке, где медленно падали странные оранжевые искры, вдруг вспыхнул и стал разгораться один из шатров. Спустя мгновенье длинный язык пламени взметнулся вверх, осветив ярким жёлтым светом всё вокруг, и на проступившем из темноты далёком горном склоне стали отчётливо видны маленькие чёрные точки, непрерывным потоком, неисчислимым муравьиным полчищем, страшно и неотвратимо ползущие вниз – к лагерю. Саксум почувствовал, как у него на загривке зашевелились волосы.

– Тревога!!!.. Подъём!!!.. Тревога!!!.. – изо всех сил заорал он, кубарем скатываясь со стены.

Он помчался к своей палатке, а из шатров уже выскакивали встрёпанные полуодетые люди, зазвякало оружие, послышались невнятные выкрики, отрывистые команды, спросонья хрипло хрюкнула и тут же, поправившись, гулко загудела сигнальная труба. Откликаясь, вразнобой заблеяли за валом гнусавые рожки командиров манипулов.

– Юдад! – закричал Саксум, подбегая. – Коня!

Растрёпанный сонный Юдад виновато развёл руками:

– Нет коня, командире Саксум! Весь конь – на пастбищ, там! – он махнул рукой. – Сама приказал, командире Саксум!

Декурион свирепо глянул на него.

– Ноги – за спину и – бегом! Стрелой лети! Чтоб кони были! Ну! Пошёл!!

Юдад опрометью кинулся прочь.

В палатке уже горела масляная лампадка. Хавива, в накинутом на плечи одеяле, стояла очень прямая, очень бледная и огромными чёрными глазами испуганно смотрела на вбежавшего Саксума.

– Помоги! – коротко бросил он ей и стал спешно облачаться в кольчугу.

Хавива, не говоря ни слова, принялась затягивать на нём ремни. Пальцы у неё дрожали.

– Ничего! – сказал ей Саксум. – Отобьёмся… Ничего…

Он всунулся в перевязь, затянул пояс, надел шлем и, схватив щит, кинулся из шатра.

– Шимон!! – отчаянно крикнула Хавива.

Он остановился.

– Ничего не бойся, – сказал он ей, глядя в её, полные отчаянья, глаза. – Из шатра не выходи. Жди меня здесь… – он шагнул назад и, обхватив её за плечи, крепко, до боли, поцеловал в губы. – Я вернусь! Слышишь?! Обязательно вернусь!..

– Саксум!! – донеслось снаружи. – Саксум – к Такфаринасу!! Срочно!!

– Я вернусь!.. – сказал он ей, уже отрываясь от неё и уже двигаясь от неё к выходу. – И помни, Ха?ви, я люблю тебя!

– Шимон!!.. – раненой птицей вскрикнула Хавива, но он уже отдёрнул полог и выскочил наружу.

И сразу столкнулся с одним из ординарцев Такфаринаса – Амана?ром.

– К Такфаринасу!.. Срочно!.. – повторил запыхавшийся Аманар. – Он там – у главных ворот.

– Вихард! – крикнул Саксум своему второму ординарцу. – Давай за мной!

Главные ворота были распахнуты. Через них взад и вперёд сновали вооружённые люди. Несколько солдат спешно устанавливали на дороге перед воротами большие «ежи», связанные из остро заточенных кольев. Чуть дальше несколько командиров турм, надсаживая глотки, пинками и кулаками загоняли в строй полуголых огрызающихся мусуламиев, не привыкших к пешим порядкам и, вероятно, чувствующих себя очень неуютно без своих верных боевых коней.

Такфаринас приветствовал декуриона кивком головы.

– У тебя тоже все кони на выпасе?

– Да, – сказал Саксум. – Кто ж знал!.. – и в свою очередь спросил: – Что-нибудь уже известно?

– Мы атакованы с севера, – Такфаринас указал рукой. – Пехота. Численностью до когорты… Ты можешь мне объяснить – откуда там взялась пехота?! Да ещё в таком количестве!

– А что, если… – декурион помедлил.

– Ну! – нетерпеливо воскликнул Такфаринас.

– А что, если это те две когорты Долабеллы, что ушли от Куикула на север? Что если они не стали дожидаться нас с той стороны Джурджура, а сами прошли через перевал и ударили нам во фланг?

Такфаринас заметно побледнел, явственно проступил косой шрам на его переносице.

– Но ведь это же… безумие!.. – тихо сказал он. – На что они надеются?! На внезапность? Они ведь не могут не понимать, что без помощи основных сил они обречены! Никакая внезапность не поможет двум когортам справиться с десятью!

– А что, если… – опять сказал декурион. – Что, если их удар согласован с Долабеллой? Что, если Долабелла ближе, чем мы думаем? И основные силы легиона в ближайшие часы ударят нам в тыл, с востока?..

– Нет, – возразил вождь мусуламиев. – Не может быть! Мне бы разведка доложила. Там Саде?н командует. Он – опытный воин…

– Такфаринас!!.. – донеслось вдруг от ворот. – Такфаринас!!..

Саксум и Такфаринас оглянулись. Перед воротами на грязной по брюхо, исходящей паром, взмыленной лошади гарцевал всадник. Он призывно махал рукой и хрипло кричал: «Такфаринас!!.. Такфаринас!!..» Вокруг металась охрана, пытаясь схватить танцующую на месте, задирающую морду и роняющую пену, лошадь за узду.

– Пропустить! – крикнул Такфаринас. – Эй, вы, там, у ворот!.. Пропустить!

Но всадник, соскочив с лошади и оттолкнув охранников, уже бежал к ним, неловко перекосившись на один бок и припадая на левую ногу. Вблизи он оказался маленьким и худым, как щепка. Его плащ был весь забрызган грязью, а кольчуга спереди покрыта пятнами запёкшейся крови. Кровь у него была и на лице: из взявшейся бурой коростой по краям, страшной рубленой раны в спутанных, забитых грязью волосах, сочилась густая, почти чёрная кровь и по лбу, огибая бровь, стекала на заросшую густой щетиной щёку.

– Такфаринас!.. – тяжело, с хрипом, дыша, произнёс солдат; его заметно пошатывало. – Нас атаковали!.. Их там тысячи!.. Они перебили нас всех!.. Я один смог уйти…

– Где?! – вскричал Такфаринас, хватая солдата за плечо и заглядывая ему в лицо. – Когда?! Ты откуда?! От Садена?!

– Нет… – замотал головой гонец. – От Медду?да… С Верблюжьего Седла… Вчера вечером это было… Уже почти ночью…