Огонь Ассургины

Дравиды не обращали на дхау никакого внимания. Шквал доставил и им немало хлопот, тем более что сгущавшийся кровавый туман закрыл от них «Тиамат». Та для острастки дала залп из двух орудий в сторону галер и исчезла.

Пушки разобрали, почистили и снова погрузили в трюм. Туда же спустили и метательную машину вместе с просмоленными кувшинами. Люки трюма накрыли брезентом, палубу вымыли. Когда все было закончено, команде выдали ужин. Бахрей и Томас вернулись в каюту, и только капитан все стоял на мостике, вглядываясь в непроглядную мглу вокруг судна, и слушал шелест волн за бортом. Брызги фонтаном орошали нос дхау.

Продолжать игру в шахматы Бахрею и Томасу не хотелось. Принесли на подносе ужин – отварной рис с фруктами и чесночный соус. Матрос забрал блюдо с остывшим чаем и вскоре вернул новый.

Томас попробовал рис. Его сладковатый, слегка медовый вкус ему понравился. Поливать его соусом он отказался. Бахрей пробормотал что-то насчет странностей вкуса у россенов[8 - Россены – жители Этрувии.] и густо заправил рис чесночным соусом.

После ужина Томас растянулся на койке, подложив под голову цилиндрическую подушку. Он предался воспоминаниям…

Ночь опустилась быстро. Столица заблистала разноцветными огнями, и дорожки от фонарей зазмеились по маслянистой воде бухты. Звездное небо охватило бархатным куполом город и наполнило пространство своим порой таинственным звучанием. Далекие звуки делались четче, а близкие – приглушеннее.

«Каролина» долго швартовалась и, наконец, замерла у пирса. Морской воздух был наполнен запахами йода и рыбы. Матросы под надзором боцмана расчехляли люки.

Капитан крепко пожал руку Томасу:

– Как сойдете с причала – сразу налево, там увидите двухэтажное здание с зелеными фонарями. Это и есть гостиница. Удачи!

Томас долго шел по брусчатке, пока не добрался до первых зданий. Это были какие-то конторы. Они жили своей незнакомой жизнью. В окнах горел свет, беспрестанно хлопали двери, впуская и выпуская людей, которые торопливо исчезали в необозримом пространстве порта.

За конторами шла неширокая улица. Она начиналась от двухэтажного здания с зелеными фонарями. Томас повернул к нему.

В окнах горел свет. На первом этаже окна были узкие и находились высоко над землей. Вполне возможно, основанием гостиницы служил когда-то просторный лабаз. Второй этаж украшали широкие окна. Иногда встречались крохотные балкончики. У стен располагались длинные клумбы и пышные кусты магнолий, которые источали дивный аромат. С ним соперничал пряный запах ночной фиалки.

Высокие дубовые двери с застекленными окошками встречали посетителей. Из окон на крыльцо падали желтые полоски света, и сквозь них был хорошо виден холл с ковровой дорожкой, мягкими креслами, конторкой и пальмой в бочке.

За конторкой сидела молоденькая девушка. «Наверное, дочь хозяина», – подумал Томас. Черные волосы, перехваченные золотистой лентой, брови вразлет, а под ними светло-карие глаза. Взгляд спокойный, приветливый. Увидев вошедшего, девушка спросила, ни капельки не смутившись крестьянской робой:

– Вам койку или отдельный номер?

– Номер.

Брови у девушки на мгновение взлетели испуганными птицами и снова заняли прежнее положение.

– Номер стоит двадцать серебряных, – сказала она мягко.

Томас достал кошелек и дал золотой. Девушка протянула ключ и сдачу.

– Наверх и по коридору, номер тридцать второй. Счастливого отдыха, – улыбнулась она.

– Не подскажете, где здесь находится таверна?

– По коридору прямо, – указала девушка рукой на проход за пальмой. – Там увидите.

Томас глянул в указанном направлении и поднялся наверх. Он решил прежде, чем отправиться на ужин, осмотреть номер и привести себя немного в порядок. Комната оказалась ничем не примечательной: кровать у стены, стол у окна, скамья со спинкой[9 - Скамья со спинкой – известна нам как стул.], умывальник с белой, под фарфор, раковиной. Тут же висело чистое полотенце, сбоку расположился шкаф для одежды.

Оказавшись в номере, Томас вдруг почувствовал, как сильно устал. Он, не раздеваясь, прилег на кровать и сразу провалился в забытье. Когда открыл глаза, было утро.

Наскоро позавтракав в таверне молоком и горячим еще хлебом, юный маг вернул ключ. За конторкой сидела уже не вчерашняя девушка, а женщина в возрасте с вишневой шалью на плечах. Глаза у нее были грустные.

Томас шагнул к выходу, но остановился и спросил женщину:

– Не подскажете, где поблизости можно подобрать себе недорогую одежду?

Та взглянула на него, некоторое время молчала, думая о чем-то своем, но потом встрепенулась и ответила с грустинкой:

– Если идти прямо по улице, вскоре увидите вывеску мастерской. Там всегда что-то да имеется.

Швейную мастерскую Томас нашел быстро: над ее входом болтался моток ниток с деревянной иглой громадного размера. Сонный портной был вежлив, и юноша вскоре ушел от него в новых синих штанах в серую полоску, безрукавке и зеленой рубахе с вышивкой. Крестьянскую робу он оставил портному, предварительно вытащив из потайного кармана знак мастера, данный ему Каллисто. Томас чуть не забыл в мастерской бамбуковый жезл, но портной, выйдя на брусчатку, окликнул его, потрясая тростью в воздухе.

Улица, по которой Томас шел, называлась Портовая – это название он прочитал на табличке, прикрепленной на двухэтажном доме, сложенном из пиленого ракушечника, с красной черепичной крышей, с палисадником возле окон.

Каменная ограда доходила Томасу до плеч, и он видел, как в палисаднике возился пожилой мужчина в соломенной шляпе – окучивал кусты роз.

Вскоре Томас вышел к набережной с широкими тенистыми аллеями, со смотровыми террасами у бухты. На одной из таких террас стояли столики. Несмотря на довольно ранний час, в кофейне находились посетители.

Воздух был наполнен всевозможными запахами. Остро пахло морем, от зарослей южной растительности тянуло пряностями. Этот запах чередовался с запахом хвои от разлапистых серебристых елей, густых пихт, стройных туй и высоких сосен.

С моря раздавался крик чаек. Это дети кормили их, бросая в море куски хлеба.

Набережная тянулась вдоль бухты примерно мили две и упиралась в паромную переправу. По другую сторону переправы находилась колоннада Королевской пристани. Длинные белые ступени волнами спускались до поверхности воды и скрывались в лазоревой глубине.

Перед Королевской пристанью раскинулась площадь Великого Дракона. В центре на базальтовом постаменте высилась колонна, на которой был выбит указ о даровании россенам земель Руты и Датии вместе с прибрежными морями.

Томас постоял возле колонны, поглазел на портик Королевской пристани, на зеленый холм, на вершине которого виднелся королевский дворец; на улицы, расходящиеся от площади и охватывающие Дворцовый холм; на белую мраморную лестницу, которая поднималась к дворцу, – и направился к лестнице. Она шла волнами от одной площадки к другой, где застыли грозные каменные львы. По ней поднимался и спускался разнообразный люд. Тут были паладины, маги, стражники, спешащие по своим делам, важные чиновники и откровенные лоботрясы, возвращающиеся с пирушки. Мальчишки с радостными криками сбегали по лестнице кормить чаек на набережной, степенные дамы с чопорными кавалерами совершали утреннюю прогулку.

Проходя мимо дворца, Томас спросил у какого-то чиновника, как пройти в приемную королевского мага. Тот с важным видом окинул взглядом юношу:

– Дойдешь до конца ограды дворца, там повернешь налево – и до конца. Увидишь портик с белыми колоннами – там приемная.

Вскоре Томас вышел к портику, на фронтоне которого был изображен дракон, держащий в лапах свиток. Юноша поднялся по ступеням и открыл дверь.

Глава 3. Ураган

К утру шквал потерял свою силу и бросил «Тиамат» на произвол судьбы. Во время этой безумной гонки капитан из-за облачности не мог установить положение судна. Впрочем, он и так примерно знал, где находится. Как многоопытный морской волк, он отслеживал курс по памяти и мог при желании сопоставить его с картой. Ошибка была бы не велика.

Огромное красное солнце окуталось багровой дымкой. Оно бросало мрачный свет на редкие серебристые облака, вытянутые вдоль горизонта. Капитан без особой радости смотрел на зловещий восход.

– Поворачивать будем? – спросил Бахрей.

– Нет! – отрывисто произнес капитан. – Я не самоубийца.

Он указал на едва заметную темно-серую полоску ниже облаков.

– Ну и что? Шторм идет.

– Это не шторм. Это буря. Уходить надо.

– Куда уходить? Домой, что ли? Я слышал, один брамин говорил, что Земля круглая. Если плыть все время в одну сторону, то можно вернуться в исходную точку, так?