Страшный суд над богом и дьяволом

– Что же вы, Роман Моисеевич, не спрашиваете, почему вы здесь?

– Не люблю шаблонных ответов. Ведь вопросы здесь задаете вы.

– Неужели вам не интересно?

– Нет. Я прекрасно знаю, что нахожусь здесь потому, что Россия страдает редкой формой слепоты. Она может увидеть творческий талант лишь тогда, когда о нем крикнут со стороны Европы или начальства.

– Женя, что ты с ним цацкаешься! – взревел Лужайкин.

– Вот это естественнее, – кивнул Роман. – Хоть и не лучше.

– У меня инструкция быть вежливым, – растерялся Бондейкин.

– Плюньте на инструкцию! Первый раз, что ли? – дружески посоветовал Роман.

– Значит так, гнида! – побагровел Евгений. – Мы тебе, бля, навстречу идем!

– Забудьте инструкцию. Давайте без иллюзорных «навстречу». Искреннее, друг мой, – усмехнулся Монтеков.

– Ты, сволочь, будешь делать свой портал на родине! Денег на жизнь не дадим, но на существование хватит! Будешь выпендриваться – уроем падлу, нам это как два пальца!

– Без меня портала не будет, – Роман сделал попытку поторговаться.

– Нам по фигу! Отказался – мочим! Россия проживет и без талантов! – захлебнулся слюной Бондейкин. В его пустынных глазах засверкал российский флаг.

«Денег на парижском счету уже нет, это ясно», – подумал Монтеков. – «Если не убьют, то проигнорируют, что одно и то же. Откажусь – мат, конец игры, победа за ними. Соглашусь – шах, но можно маневрировать. Запасных досок уже нет, партия одна. Но гордость осталась».

– У меня были деньги в одном из парижских банков, – поднял глаза Роман.

– Зарубежные деньги сохранились лишь у наших, – ухмыльнулся Лужайкин. – А ты, Рома, не наш человек!

– И не буду вашим. Я отказываюсь от сотрудничества, – твердо сказал Монтеков.

– Дело хозяйское, – проворчал Лужайкин. – Ладно, квартальную премию все равно дадут. Чайку не желаете, Роман Олегович?

– Я не буду упрощать вашу задачу, – усмехнулся Монтеков.

– Чего уж проще, – хохотнул Бондейкин, наклонился к Роману, и свернул ему шею.

– Выступает, мыслит, а в итоге – всего лишь тело, – сказал Лужайкин. – Давай бумажку.

Бондейкин достал из стола заранее отпечатанный листок.

– Так, пределов самообороны не нарушил, провел беседу грамотно, – подписал бумагу Лужайкин. – Мою подпиши!

– Главное – единство! – размашисто расписался Бондейкин.

***

Планета Земля, пустыня.

666 год со дня Апокалипсиса.

Красноватый песок нещадно обжигал босые ноги пары странных существ. Но они на это никак не реагировали, ибо привыкли и даже полюбили. Существа напоминали лысоватых усохших горилл с маленьким хвостом. Низкие лбы, огромные губы и крошечные, близко посаженные глазки производили бы отталкивающее впечатление на людей, но людей рядом не было. Между существами были и различия. Одно было рыжеватым, обернутым в козлиную шкуру. Второе было мельче и прикрыто шкурой, напоминающей его собственную шерсть, только чернее и гуще.

– Блянах, – гаркнуло первое. – Ели!

– Хулинах, – пролаяло второе. – Мало!

Морда первого существа приобрела сосредоточенное выражение. Его лапа указала вдаль.

– Соул! – рявкнуло оно.

– Блянах, свой? – подтявкнуло второе.

– Ебмать, не наш! – рыкнуло первое.

– Хулинах, чей? – гавкнуло второе.

– Не авторитет, блянах.

– Ебмать, мочим!

На горизонте появилось похожее на них существо, держащее в лапах свою крошечную копию. Маленькое существо мирно посапывало.

– Соул! – рявкнуло рыжеватое существо.

Существо с младенцем на руках вздрогнуло и пустилось наутек. Существо в черной шкуре кинулось на него. Рыжеватое существо бросилось на помощь другу. Минуту спустя эта пара с аппетитом сжирала мясо побежденного.

– Соул, ебмать! – насытившись, сказало существо в черной шкуре и указало на крохотное существо. Младенец открыл глаза и жалобно пискнул.

– Закуска? – спросило существо в козлиной шкуре.

– Хулинах, выпить и баба! – ответило второе существо.

– Заклад?

– Нахер, сейчас! Сразу!

– Блянах, ели!

– Хулинах, мало!

– Окей, ебмать…

Существа взяли младенца за шкирку и вдвоем понесли. Общая цель так объединила их, что одно предложило другому кусок мяса. Существо в козлиной шкуре с благодарностью его приняло, съело, и, достав из-под шкуры глиняную флягу, угостило своего товарища.

– Бартер, – рыгнуло первое.