Мозаика простых историй

На Самотлорское месторождение съездили лишь один раз – на экскурсию. Влюбился я в этот город и возмечтал пополнить ряды нефтяников Самотлора. Что и свершилось уже через два года.

А пока было лето, была физически трудная работа и была любовь. Как познакомился с Наташкой? Да проходила мимо чумазых бойцов стройотряда. Проводил до подъезда, а после смены переодевшись встал у подъезда на караул. Две недели продлились наши отношения. А потом – «крылья расправил носитель разлук самолёт». А в октябре в комитет комсомола института пришло письмо :– Помогите найти человека. Познакомились летом в Нижневартовске. Знаю только имя. Комитетчики быстро вычислили и вручили письмо адресату т.е. мне. Разбирайся мол сам.

А что разбираться – не ссорились, но и обещаний никто не давал. Какое могло быть продолжение отношений у молодого безденежного студента 4 курса. Любовь наша была яркая, короткая и целомудренная (девушки тогда умели охладить настойчивых парней). Оставил письмо Наташки без ответа.

Но яркие кадры в альбоме моих воспоминаний останутся на всю жизнь.

Соня была руководителем моей преддипломной практики. Ведущий инженер – конструктор Воронежского ОКБА (Объединённое конструкторское бюро автоматики), автор нескольких патентов на изобретения. Два месяца пролетели как один миг.

«Есть только миг между прошлым и будущим.

Именно он называется жизнь!»

Следом защита дипломного проекта и окончание института. А что дальше?

Это теперь выпускники институтов никому особо и не нужны. А у меня в то время, да как и у многих, был выбор. Мог вполне пойти в науку и остаться работать в этом ОКБА. Конструировать вместе с коллективом новые устройства автоматики. Тем более, что эти устройства сразу шли в промышленность. При ОКБА был монтажно-наладочный цех, выпускавший новые разработки как горячие пирожки. Да и с Соней мы так подружились, что могли в недалёком будущем составить семейную пару. Разница в возрасте в несколько лет не составляла препятствия. Препятствие я усматривал лишь в том, что Соня Сильман умней меня была не то что на голову, а на две (на её и мою). Будучи молодым специалистом она пользовалась в ОКБА не просто авторитетом, а обожанием. Мне из этого «золотого круга» после было бы не вырваться. Так что выбор свой я сделал в пользу романтики Тюменского Севера. Вообще-то там мне и место, да и таким как я. Уехал и не пожалел. Ещё какое-то время общались по переписке, и даже когда я женился. Соня защитила кандидатскую диссертацию. А как у неё сложилась дальнейшая жизнь, увы, не знаю. Тогда ещё не было интернета. Наверно в Израиль уехала. Языки иностранные ей тоже давались легко.

Мне в жизни везёт на умных женщин. Я многому у них учусь, уважаю и жалею. А то что не оправдываю некоторых ожиданий. Ну что же, не всё в моих силах. Простите меня.

Страх высоты.

Инструктор Тюменского АСК Крашенинников отчитывал курсанта, который не смог преодолеть страх высоты. Парню было лет шестнадцать, девятиклассник, допризывник, он по направлению райвоенкомата должен был выполнить три прыжка с парашютом. Неделю изучал теорию, устройство и укладку парашюта, а вот сделать первый прыжок, всего лишь шагнуть в открытую дверь самолёта, не смог. Ещё семь человек его сверстников сидели здесь-же в классе счастливые после своего первого прыжка.

Я не буду тебя ругать – говорил инструктор: – Ты уедешь к себе домой и никто не будет знать, что ты струсил. Но когда – нибудь ты расскажешь товарищу или девушке, как прыгал с парашютом. Соврёшь. Тебе поверят. Но самому тебе так будет хре..во! На пацана было жалко смотреть.

Оказавшись свидетелем этого разговора, я вспомнил рассказ моего отца участника войны, Вевчеренкова П. М.

На фото: Отец уже после войны в 1947г.

Молодым деревенским парнем в восемнадцать лет его призвали в Армию в 1943г. Приехал в Тюмень и впервые увидел на станции паровоз. А уже через месяц в г. Костроме первый раз прыгал с аэростата с парашютом. И был у них такой случай. Не смог курсант преодолеть страх высоты – отказался от прыжка.

Начальник училища выстроил всех курсантов и перед строем отчитывал «отказника»: Ты, не просто струсил! Ты, Родину предал! Я могу сейчас тебя здесь, перед строем расстрелять – по законам военного времени!

На фото: Перед первым прыжком. Второй прыжок, от восхищения забыл выдернуть чеку для предотвращения раскрытия запасного парашюта.

Инструктор и начальник училища умели найти нужные слова! Каждый сообразно своему времени. Хорошие воспитатели. Какой, после таких слов, мог быть непреодолимый страх высоты.

Фронтовые шофёры.

Была такая профессия, шофёры. Сейчас же и по документам и по сути своей, большинство -водители.

Шофёр д. Лёша Созонов крутил баранку УралЗИСа – бортовой грузовик Уральского автозавода (г. Миасс 1961 года выпуска). Дороги в Тобольском районе да и в городе были грунтовые, как фронтовые. После хорошего дождя дороги становились непроезжими пока не подсохнут. д. Лёша, как многие бывшие фронтовики, любил выпить. Случалось это с ним и в рабочее время. Бывало выпивал настолько, что подъехав к воротам своего дома и открыв дверку машины падал тут же без сил.

Жена т. Дуся уволакивала супруга «под белы ручки» в дом. До утра. Отворяла ворота и сама въезжала во двор. А что ей, всю войну работала на тракторе «Фордзон» в колхозе.

Автоинспекторы ГАИ не раз пытались подловить д. Лёшу выпившим, но он уходил от преследования. Однажды гнались за ним на вездеходе ГАЗ-69. Дело было после дождя и ул. К. Цеткин напротив Биофабрики превратилась в болото. Туда и загнали д. Лёшу гаишники. И, что-бы вы думали, УралЗИС ходом преодолел эту огромную лужу с глубокой колеёй. А вот погоня на вездеходе застряла посредине лужи и инспекторы выталкивали свою машину, грязные по самые …, ну вообщем вам по пояс будет.

Добирались мы с папой в с. Вагай на попутной машине зимой. Я тогда ходил уже в старшую группу детского сада и всё хорошо помню. Сидели мы в кузове автомашины с передними и задними ведущими колёсами. Машина была не новая и на полпути у неё отвалилось колесо. Прикрутить колесо на место не было никакой возможности. День был солнечный. Водитель был весёлый и сообразительный. При помощи пассажиров он приспособил вместо заднего колеса – лыжу. Потом включил в работу передок и мы небыстро, но доехали до места. Жители деревень и с. Вагай удивлялись изобретательности нашего шофёра, когда мы проезжали мимо.

Шофёр д. Стёпа Токарев не воевал. По молодости не взяли. В шестидесятые выполнял он регулярные поездки из Тобольска в Тюмень. с различными грузами.

Не мог тогда ни один шофёр спокойно проехать мимо попутной заправки: заливал полный бензобак и все канистры бензином впрок «на всякий пожарный случай». Путь до Тюмени 250км., но с пробками после дождя и с объездами по полям и лесам занимал иногда двое и трое суток. Зимой было немного полегче.

Вот, где-то в марте переезжал он на своей Колхиде (грузовой тягач автозавода КАЗ г. Кутаиси) через р. Иртыш с грузом металлолома. Рядом сидел экспедитор. Шофёры проезжая ледовую переправу завсегда держат дверь открытой. Тяжело гружёный прицеп начал проседать под лёд первым. Затем дошло дело до кабины. Шофёр д. Стёпа, крикнув экспедитору прыгать, оттолкнулся и выпрыгнул из машины. Машина скрылась в полынье, экспедитора затянуло течением под лёд, а шофёр барахтался в ледяной воде силясь выкарабкаться. Раскинувшиеся полы полушубка не дали затянуть его под лёд течением реки. Дежурившие на берегу люди вытащили утопающего.

«Вот утонул-бы, как Ермак в Иртыше “ – всю жизнь вспоминал д. Стёпа.

Шофёр д. Саша Пушкарёв прозвал свой новый Москвич-403 с передними ведущими колёсами: Моя «амфибия». По долгу службы в организации, в которой он работал, приходилось ездить по району в любую погоду.

Однажды подвозил он нас с мамочкой в г. Ишим из с. Абатское. Грунтовая дорога была сухой и ровной после прохода грейдера. Только сильно выпуклой, как перевёрнутое корыто. Сидел я рядом на переднем сиденье и вдруг вижу, как с дороги на поле скатывается автомобильное колесо. Я и сообразить не успел: Что это? А д. Саша резко затормозил и остановил накренившуюся налево машину. Хорошо – говорит – что левое колесо слетело. Если-бы правое, лежать-бы нам в «кувете» вверх колёсами.

После установки на место левого переднего колеса выяснилось, что на заводе на новый Москвич вместо переднего моста поставили задний мост. Внешне они абсолютно одинаковые, но болты колёсные по ходу движения колеса не затягиваются, а отворачиваются. Вот они и отвернулись. Весь остаток пути д. Саша каждые 10—20км. подтягивал колёсные болты. Так и доехали до г. Ишима.

Через 20 лет подвозил я д. Сашу в г. Тюмени на ж.д.вокзал на своём ВАЗ 21013. Помнишь, как давал мне порулить на твоей «амфибии» – спросил я его. На свой автомобиль д. Саша так и не успел накопить.

Полёты не во сне, а наяву.

В газете «Тюменская Правда» в семьдесят не вспомнить каком году была заметка о лётном происшествии.

При взлёте с сельского аэродрома (просто ровное поле) потерпел крушение самолёт АН-2. Пассажиры отделались лёгкими ушибами, а самолёту предстоял внеплановый ремонт. При тщательном расследовании происшествия транспортной прокуратурой выяснилось: Пилот и диспетчер аэродрома в самолёт грузоподъёмностью 12 человек посадили 20 пассажиров. Пассажиры по указанию пилота стояли плотной толпой около кабины. Пилот привязал поперёк салона ленточку и велел не заступать за неё на время полёта. При взлёте с полевого аэродрома самолёт качнуло, люди, державшиеся друг за друга, повалились тем самым нарушив центровку. Самолёт упал на хвост так и не взлетев. Как выяснилось пилот с диспетчером постоянно таким образом перевозили пассажиров. Экономили топливо и получали премии. В своё оправдание пилот заявил: « Да на фронте мы постоянно летали с таким перегрузом».

_В сентябре мы с товарищем летели рейсом Тобольск- Тюмень на самолёте АН-2. Меня никогда не тошнит в самолётах – утверждал Николай. Я же промолчал, поскольку не был так уверен в себе.

В самолётах АН-2 пассажиры садились на железные откидные сиденья вдоль бортов, как десантники. Я всегда садился у пилотской кабины и наблюдал за манипуляциями пилотов в полёте. Но в тот раз я не стал садиться у окна, а предусмотрительно сел в хвосте салона. В сентябре бывают довольно жаркие деньки. В том полёте в салоне самолёта было невозможно душно. Пассажиров было девять человек.

Наш «кукурузник» в полёте болтало, как никогда раньше.

Я заметил, что некоторые пассажиры уже достали специальные пакеты. Отвернувшись, я уставился взглядом в хвост самолёта и чтобы отвлечься изучал его нехитрое устройство. А в это время за моей спиной раздавались булькающие звуки вызываемые «морской болезнью». К запаху авиационного бензина добавился запах специфический. Я старался держаться изо всех сил и даже чуть-чуть приоткрыл дверь самолёта. Благо это было несложно. В щель хоть немного поступал свежий воздух. А поскольку я был пристёгнут к сиденью, то вероятность выпасть была ничтожной.

Наконец-то мы сели в аэропорту Плеханово.

Выскочив из самолёта следом за пилотом я невольно наблюдал картину, как все пассажиры бледные от качки несли на вытянутых руках доверху наполненные пакеты. В их числе и мой Николай.

_ В январе м-це летел я на АН-2 рейсом Тюмень- Тобольск. Поскольку было мало пассажиров объединили два рейса и полёт был с промежуточной посадкой в Усть-Ишиме. Ещё в Плеханово заметил, как молодой мужчина зачастил в буфет выпить пива.

Мужчина оказался попутчиком, когда мы сели в самолёт. На таком АН-2 мне летать ещё не приходилось. Сиденья в салоне были как в автобусе. Два последних сиденья оказались пустыми и мужик с комфортом улёгся на них..

Примерно через полчаса полёта толкает меня в спину мужик и спрашивает: – А в этом самолёте туалет есть? Не знаю, может быть и есть – самолёт-то новый. Спроси у пилотов – говорю ему. Пошёл он спросить у пилотов и возвращается грустный такой. Не надо было столько пива перед полётом пить. Ещё минут через пятнадцать снова трогает меня за плечо и показывает на специальный пакет: _Выдержит? В общем немножко не дотерпел мужик до промежуточной посадки в Усть-Ишиме.

_ Вертолёт Ми-8 после взлёта из Увата закладывал такие крутые виражи, что если-бы пассажиры не были пристёгнуты к сиденьям, то непременно попадали —бы друг на друга. То мы по правому бору сверху, а они по левому под нами снизу. То наоборот. Вот такие качели, а пассажиры сидят спокойные. Спрашиваю у соседа: – В чём дело —то?

Да это наш пилот свои охотничьи капканы, расставленные по полям и аврагам, проверяет – спокойно отвечает сосед.

В Тюменском аэроклубе мне довелось наблюдать разные истории.

_ На инструктаже перед первыми прыжками нашей группы курсантов запомнился мне снятый на киноплёнку любительский фильм «Первая жертва аэроклуба». Сюжет такой: парашютист инструктор укладывает небольшой пристрелочный парашют, а затем вместо небольшого мешка с песком пристёгивает к нему собачку болонку. По команде пилота АН-2 инструктор бросает собачку в открытую дверь самолёта. Кинокамера следит за этими манипуляциями. Видимо это делалось часто, т.к. собачка даже не брыкалась. Но в этот раз, что-то пошло не так. Стропы парашюта запутались и собачка разбилась.

– Следующие кинокадры, это инструктор виновник трагедии копает могилу.