Майские праздники

В целом, место вокруг уже не было таким приятным, как в годы нашей молодости и сейчас мне бы не пришло в голову провести здесь пикник. Близко подступили дачи, рядом шумела новая дорога, сверху нависали и зудели провода ЛЭП.

Определив место, я стал копать и довольно быстро лопата проскребла по крышке железного ящика. Оглядевшись, я выкопал и вытащил его. Это был типичный советский сундучок для слесарного инструмента, с длинной ручкой сверху и петлёй для небольшого замка. Ящик порядочно проржавел, но был крепок. Открыв крышку, я достал плотно перетянутый чёрный полиэтиленовый свёрток, еще раз огляделся и решил открыть его в более спокойном месте – в машине.

Оказалось, что Костя замотал нечто в добрую дюжину пакетов, да ещё и хорошенько перекрутил некоторые слои изолентой. По весу и форме я стал догадываться о содержимом. Добравшись до цели, я извлёк… пистолет. Да-да, самый настоящий, тяжелый, холодный пистолет. Вспомнилось, как Костя рассказывал по большому секрету, что отец передал ему для хранения трофейный Вальтер, который Костин дед принёс с войны.

Кроме пистолета, свёрток хранил небольшой запаянный пакетик с запиской, которая была напечатана, почему-то на машинке:

«Привет, друг. Ты знаешь, что это – я тебе рассказывал. От моего деда к моему отцу, от моего отца ко мне. Я не могу это взять с собой, а выбросить не поднимается рука. Реши сам, что с этим делать. Будь осторожен.

Ps. Больше информации ты можешь получить у Светы. Я дружил с ней. Москва, Ленинский пр-т, 4-18».

Я долго крутил в руке этот пистолет, инстинктивно оглядываясь, не подошёл ли кто к машине. Но вокруг никого не было. Конечно, Костя не мог взять оружие в Америку, его бы просто не пустили в самолёт, не говоря уж о том, что тут же бы арестовали. Странно, что Костя напечатал эту записку на машинке. Возможно, не хотел, чтобы в случае каких-то проблем с таким опасным тайником, его принадлежность к пистолету можно было подтвердить по подчерку. Теперь это уже никак не понять. Но Костя оставил новую подсказку – неизвестную девушку Свету. Никакой Светы я не знал, решил возвращаться в Москву и попробовать её найти, раз уж у меня был адрес.

История становилась увлекательной.

ХХХ

Через час я приехал по адресу, указанному в записке. Подъездная дверь была закрыта, я набрал на домофоне номер квартиры, раздался звонок и на том конце мне ответил мужской голос:

– Алё.

– Здравствуйте, мне нужна Светлана.

– Мам, к тебе, – куда-то прокричал мужской голос. – Проходите, – добавил он уже мне.

У дверей квартиры меня ждала женщина средних лет, в домашнем халате и с растрёпанными волосами. Но это не портило её.

– Вы ко мне?

– Да, я ищу Светлану. Мой старый друг, это было очень давно, еще в советское время… его звали Костя…

– Проходите, – перебила она и шире открыла дверь, уступая мне место.

Сын Светланы был в том возрасте, когда готовятся к выпускным школьным экзаменам, он куда-то энергично собирался, а мать пыталась отвлекаться и на меня, и на него. Воспользовавшись моим приходом, сын оделся, чмокнул мать в щёку и выбежал из квартиры. Она крикнула ему вслед указание прийти не поздно и закрыла дверь.

– Проходите в комнату, – пригласила она, – расскажите мне всё.

– Вот такая история, – начал я, – у меня был друг когда-то…

И я рассказал ей про институт, Костю, изучение сейсмологического оборудования, командировки и прочее. Закончил рассказ отъездом Кости в Америку, правда, утаив тот факт, что этот отъезд был для меня неожиданностью.

– Так он уехал? В США?

– Получается так.

– Он что-нибудь рассказывал про меня?

– К сожалению, нет. Он оставил мне записку, которую я слишком поздно прочёл. В этой записке есть Ваш адрес.

– Тебе сколько лет, Максим? – неожиданно спросил она.

– Скоро пятьдесят.

– А мне сорок два. Давай на «ты»?

– Если удобно, конечно.

Света встала, посмотрела куда-то в сторону, словно задумавшись, потом выдохнула.

– Я расскажу тебе кое-что, кофе хочешь? Или коньяк? – спросила она.

– Кофе, пожалуй, можно.

– Сейчас заварю, заодно переоденусь, почитай пока газетки.

Я осмотрелся. Квартира была, как говорят, «упакованная». Свежий ремонт, на стенах картины в толстых позолоченных рамах, кожанная мягкая мебель. Вокруг была идеальная чистота, но Света не была похожа на тех, кто с таким маникюром и осанкой вытирает тут пыль.

Через пять минут Света, переодевшись и причесавшись, прикатила в комнату тележку с кофейником и чашками.

– Я расскажу тебе историю молоденькой девушки, – начала она, разливая кофе. – Я училась на четвёртом курсе, жизнь была манящей и загадочной, сулящей только радости. Однажды повстречала очень интересного молодого человека. Он работал на киностудии Мосфильм, отбирал актрис… словом, даже не хочу тебе сейчас рассказывать, как банально всё было и как я купилась на это. Молодость, что с неё взять? Он часто брал с собой фотоаппарат и говорил, что я удивительно киногенична. Он дарил цветы, встречал после института и даже обещал снять в прекрасном фильме, когда сам станет режиссёром. Догадываешься, о ком я?

– Раз ты всё это рассказываешь мне сейчас, то речь, видимо, о Косте?

– Да, это был Костя. Иногда я встречала его у проходной киностудии, а он выходил и здоровался с каким-то неизвестными людьми, рассказывая мне потом, что это маститые режиссеры или сценаристы. Как он всё это организовал, до сих пор не соображу. Словом, я влюбилась совершенно и ощущала себя не иначе, как безнадёжно влюблённой. Мы встречались несколько месяцев, и он стал бывать у нас дома. Правда, всегда выбирал такое время, когда нет родителей. Говорил, что стесняется, что ещё рано. А к себе никогда не звал, объясняя тем, что у него очень сложные родственники. А потом вдруг – пропал.

– Пропал? Когда?

– Да вот, наверное, 88-ой или 89-ый год, сейчас уже и не вспомню. Он перестал звонить, а мобильных тогда не было, интернета не было. Единственное место, где я могла его встретить – проходная Мосфильма. Я сидела там целыми днями, как брошенная дворняга. А что я про него знала? То, что зовут его Костя, работает на Мосфильме и отдельные отрывки биографии, рассказанные им же. Потом поняла, что всё враньё. Мне бы, дуре, в паспорт его заглянуть, пока спит или душ принимает.

Мой отец был директором вино-водочного завода. Человек обеспеченный, влиятельный. А тут вдруг бац и что-то случилось. Вдруг на заводе выяснилась крупная недостача материалов и все пути сходятся на моём отце. Он бросился решать эту проблему и тут опять бац, опять недостача, но уже финансовая. Что-то там с американской помощью по модернизации производства. Что ни неделя, то новая проблема. Началось следствие, отца отстранили от должности, а через неделю суд избрал меру пресечения в виде заключения под стражу. Вскоре начал разваливаться Советский Союз, должности лишился министр, дело быстренько закруглили и отцу дали 9 лет.

– Это имеет отношение к Косте? – спросил я. Но Марина проигнорировала вопрос.

– Это я тебе ещё коротко рассказываю. Представляешь, как это всё тянулось. Томительные месяца ожидания, отец переменился, похудел и всё повторял: «Я не понимаю, что случилось! Я не могу понять, как это вышло!». Когда его отстранили, новый временно назначенный не был заинтересован в том, чтобы помочь моему отцу, ведь он бы потерял должность. Поэтому, дело стало совсем тягучим, а однажды машину отца не впустили на территорию. Я ещё не рассказала тебе, что такое «конфискация имущества», ведь у нас всё забрали тогда, и Волгу, и дачу, – Света оглядела комнату, – оставили только эту квартиру.

Взволнованная Света встала и бесцельно поправила книги на полке серванта.

– А потом, когда я однажды навещала папу, выхлопотав свидание, он спросил меня: «Дочка, а ты не брала дома мою печать в столе и какие-нибудь бланки?», я ответила отрицательно. Но когда он спросил, не мог ли их взять кто-то другой, я вдруг вспомнила про Костю и его неожиданное исчезновение.

– Ты решила, что это он взял? – спросил я.

– Ну а кто же?! – воскликнула Света. – Нет, ты как хочешь, а я выпью коньячку, – она достала с нижней полки передвижного столика бутылку и две стопки. Налила, выдав волнение дребезжанием горлышка о край рюмки.

– Долго я не решалась сказать отцу про своё предположение, но потом, не в силах держать это в тайне, призналась. Дождалась свидания и всё рассказала. Отец долго думал, а на очередном свидании спросил: «А ты его фамилию не знаешь, этого Кости? Не Осипов?». Но я не знала фамилии, а отец больше ничего не спрашивал. Мне бы, дуре, ухватиться за эту информацию, начать искать всех Осиповых Константинов в Москве, но я не была уверена, что мой сбежавший ухажёр не наврал мне про имя. Он мог быть в действительности, совсем не Костей, а каким-нибудь Геной или Валерой.

На самом деле, я только сейчас, от тебя, получила подтверждение, что он был Костя. Кстати, а фамилия Осипов?

– Да, Осипов.